Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие советник генерального прокурора Международного Гаагского трибунала по наказанию военных преступлений в бывшей Югославии Антон Никифоров .
Андрей Шарый: О голодовке Воислава Шешеля я беседовал с советником генерального прокурора Международного Гаагского трибунала по наказанию военных преступлений в бывшей Югославии Антоном Никифоровым.
Как прокуратура Гаагского трибунала расценивает перспективы завершения судебного процесса над Воиславом Шешелем?
Антон Никифоров: Процесс сейчас приостановлен из-за его здоровья. Судьи посчитали необходимым приостановить процесс, поскольку, даже если бы хотел, обвиняемый не может давать соответствующие показания своей защите, хотя со своей защитой он не общается. Мы в данный момент не можем предсказать, как будет проходить дело дальше. Вчера было принято решение судебной палаты, решение, которое адресовано правительству Голландии, - принять все необходимые меры для сохранения жизни обвиняемого. Посмотрим, как это решение будет выполняться и что будет происходить дальше.
Андрей Шарый: Трибунал принял решение о насильном кормлении Воислава Шешеля. Видимо, как раз это вы имеете в виду, когда говорите о мерах по обеспечению его жизни и деятельности. Если Шешеля будут насильно кормить, возможно при таких условиях возобновление процесса или нет?
Антон Никифоров: После продолжительной голодовки, как известно, человеку требуется достаточно длительное время для восстановления сил. Мы не знаем, как будет выполнено, например, это решение, которое было принято вчера. Есть различные интерпретации в международной медицинской практике в смысле этических положений. В Голландии, насколько мы понимаем, голландский врач не может действовать против воли человека, если воля была совершенно ясно высказана в состоянии полного сознания. С другой стороны, вопрос о том, как действовать должны врачи в состоянии, если человек находится без сознания, является как бы вопросом, который должен быть еще решен. Мы не знаем, как это будет происходить, но абсолютно точно, что и председатель суда, и секретариат, и люди, которые занимаются следственным изолятором и здоровьем, они готовы сделать все, чтобы сохранить здоровье и жизнь обвиняемых.
Андрей Шарый: Шешель придерживается примерно той же тактики, которой придерживался в свое время покойный ныне уже сербский лидер Слободан Милошевич, он, с одной стороны, заявляет о том, что не признает трибунал, с другой стороны, все-таки так или иначе участвует в его работе, пытаясь всякими способами устроить из заседания трибунала такую трагикомическую клоунаду, и это ему иногда удается. Подсудимый требует права самостоятельно защищать себя на процессе, предоставить ему материалы дела на сербском языке, добивается разрешения на неограниченные встречи с женой, ближайшими родственниками. В удовлетворении этих требований ему было отказано. По мнению прокуратуры… может быть, стоит каким-то образом отдельно подойти к такого рода обвиняемым и пойти им навстречу кое в чем, чтобы они хотя бы не голодали так до смерти?
Антон Никифоров: Во-первых, никогда не было запрещено посещение его жены, никаких ограничений на это не было, просто условия посещения были временно изменены - чтобы не было физического контакта. Эти условия длились всего месяц. В принципе родственники могут посещать в любое время обвиняемого, это не вопрос. Материалы ему предоставляются на языке, который он понимает. По правилам суда, материалы предоставляются на том языке, который мы знаем, он знает и который он понимает, и на котором он работал долгое время. Шешель учился в Сараево, в Сараево применяется сербско-хорватский язык, он его знает, он на нем писал, и на латинице, не только на кириллице. Это просто не совсем корректное требование. Что касается назначения его собственных адвокатов защиты, он имеет право назначить своих адвокатов, и это ему указывалось многократно. Однако он пытается... чтобы суд признал, как его юридических советников, людей, у которых нет юридического образования и которые не полагали никакую профессиональную клятву, как адвокаты - члены гильдии. По существу, это люди из его партии. Он требует, чтобы шефом его команды по защите был пресс-секретарь его политической партии. Это требование несерьезное. Ни один серьезный суд в мире такое требование удовлетворить не может, потому что превращать в цирк, в такую публичную неюридическую клоунаду судебный процесс, конечно, ни один суд в мире не позволит.
Андрей Шарый: Если, не дай Бог, вся эта ситуация разрешится тем, что Шешель помрет, как трибунал переживет такого рода происшествие? Это не первая смерть в истории Международного Гаагского трибунала, понятно, что вины самого трибунала в этом нет, тем не менее репутации правосудия, как считают некоторые эксперты, наносится ущерб.
Антон Никифоров: Несомненно. Я абсолютно с вами согласен, это действительно в любом случае было бы ударом по трибуналу. Мы знаем, что и председатель, и секретариат делают все, чтобы сохранить жизнь. Его собственная партия требует, чтобы он умер в Гааге, открыто и явно. Такова партия и такова реальность. Я в личном плане считаю, что просто господин Шешель решил, что это единственный наиболее верный способ нанести ощутимый удар авторитету трибунала таким образом. Это предвыборная кампания и сложный момент для Сербии, и сложный момент для трибунала также. Поэтому я думаю, что это все какая-то взаимосвязанная такая цепочка событий, она привела его к заключению, что это самый лучший способ нанести удар по трибуналу.
