Программу «Итоги недели» ведет Дмитрий Волчек. Принимает участие обозреватель Радио Свобода Александр Генис.
Дмитрий Волчек: В Соединенных Штатах вышла на экраны драма Мела Гибсона «Апокалипто». Фильм выходит в прокат на древнем языке индейцев майя с английскими субтитрами. Съемки проходили в мексиканском штате Вера-Круз, а почти все актеры «Апокалипто» местные жители, без опыта работы перед камерой. На премьере побывал мой коллега Александр Генис.
Александр Генис: Уже зрителям предыдущего фильма Гибсона «Страсти по Христу» было ясно, что этот режиссер одержим насилием. Мастер одного приема, он превращает кино в тот «театр жестокости», которым Антонен Арто хотел пробить корку в очерствелой душе своих современников. Интересно, что сам Арто выбрал для такого зрелища разгром месо-американской империи. Последовав его примеру, Гибсон добился успеха там, где провалился в прошлый раз. По-моему, его «Страсти» походили на диафильм больше, чем на кино. И, чтобы ни говорили поклонники, показывавшие эту ленту в церкви, бесконечная сцена казни не помогала картине донести благую весть о любви к ближнему. В новом фильме Мелу Гибсону не надо было маскировать евангельским сюжетом свое мастерство садиста-виртуоза. На этот раз насилие работает на фильм, а не против него.
Гибсон рассказывает историю двух родственных, но враждебных народов. В деревне живет мирное, экологически чистое племя охотников, в городе - более цивилизованное общество жрецов и воинов. Последние захватывают в плен первых, чтобы принести их в жертву на вершине той самой пирамиды, на которую поднимается каждый неленивый турист в Мексике. Только облюбованный сценарием герой сумел избежать этой судьбы, ибо ему предстоит выручить спрятанную от набега семью. В конечном счете, однако, их спасают явившиеся из-за океана каравеллы. Фильм намекает, что конквистадоры – бич Божий. В наказание за жестокость бесчеловечной религии они уничтожают виновных - правда, вместе со всеми остальными.
К счастью, эта историческая развязка осталась за пределами сюжета, который, задав первоначальные условия, счастливо сходит на нет, предоставив экран этнографии и «саспенсу». В первой – предельно экзотической - половине фильма мы знакомимся с миром индейцев, во второй – следим за погоней, надеясь, что добрый герой успеет спасти жену и сына.
Казалось бы, Гибсон снимает фильм на знакомой территории – «Индиана Джонс» пополам с «зеленым» вестерном. Но эффект – другой. Благодаря тщательно оркестрованному насилию, картина приобретает новое измерение. Фильм сделал шаг навстречу залу, навязав ему иную степень достоверности. Отказавшись от профессиональных актеров, избегая диалога (который все равно идет на языке майя), Гибсон рассказывает свою вечную историю древним языком восторга и ужаса. Его фильм, особенно в первой, более оригинальной части, полон архаического трепета, в котором, согласно антропологам, проводил свою короткую жизнь первобытный человек. Разрушая все той же жестокостью миф о благородном дикаре, Гибсон создает на его месте удивительно правдоподобную панораму девственной архаики. Люди на экране кажутся уроженцами другой планеты, иного – Нового – Света. У них все чужое – мимика, жесты, взгляд. Они алертны до истерики и сосредоточены до транса. Поэтому, когда жрецы вырывают им сердца, мы даже не удивляемся. Тем более, что ничего другого мы и не ждали от «театра жестокости» Мела Гибсона.
