Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Москве Марьяна Торочешникова.
Кирилл Кобрин: Генеральная прокуратура России намерена решить проблему переполнения следственных изоляторов за счет сокращения сроков подготовки документов для передачи дел в суды. Как заявил на недавней пресс-конференции генпрокурор Юрий Чайка, соответствующий законопроект уже разработан и скоро будет передан в Государственную Думу. Однако, по мнению многих наблюдателей, предполагаемые изменения на практике могут оказаться не только малоэффективными, но и ущемить права обвиняемых.
Марьяна Торочешникова: Генеральная прокуратура предлагает сократить население следственных изоляторов за счет упрощения порядка расследования дел, связанных с преступлениями небольшой и средней тяжести. Такими в России считаются деяния, срок наказания за которые не превышает пяти лет. И именно такие обвинения предъявлены почти трети всех, кто дожидается суда в следственных изоляторах.
И вот, чтобы сократить время между возбуждением уголовного дела и вынесением приговора предлагается «нетяжкие» дела отдать на откуп не следователям, а дознавателям. Для большинства людей далеких от юриспруденции разница между следствием и дознанием небольшая. Для юристов она очевидна. Говорит член независимого экспертно-правового совета, адвокат Сергей Насонов...
Сергей Насонов: Во-первых, общий срок дознания несколько меньше. Кстати, он составляет шесть месяцев, это не такой уж и маленький срок. Поэтому, когда говорят о том, что дознавателям надо передать те дела, которые расследуют следователи, здесь есть некая доля лукавства, потому что минимальный срок следствия до первого продления - это два месяца, вообще-то следователь должен укладываться в этот промежуток времени. Срок же дознания со всеми продлениями шесть месяцев. Второе отличие состоит в том, что дознаватель менее самостоятелен, чем следователь. Все-таки самостоятельность лица, которое ведет расследование дела, является важной гарантией защиты прав обвиняемого. Если, например, следователю дает указание прокурор привлечь какого-нибудь гражданина в качестве обвиняемого, а следователь с этим не согласен, то он вправе обжаловать это действие, он вправе обратиться, например, к начальнику Следственного комитета и не выполнять это указание, если он с ним не согласен. Он, как человек, лучше знающий это дело, как должностное лицо, которое это дело расследует. Дознаватель такого права не имеет. Если дознаватель получил указание прокурора, он обязан его исполнить, даже если он с ним категорически не согласен.
Марьяна Торочешникова: Кроме того, по мнению Сергея Насонова, у дознания есть существенный минус, который ограничивает возможности защиты человека, привлеченного к уголовной ответственности. Минус этот состоит в том, что статус обвиняемого, а значит, и соответствующие гарантии, при производстве дознания человек получает в самый последний момент.
Сергей Насонов: Вот представьте себе, весь процесс прошел, допросили всех свидетелей, провели все экспертизы, собрали все материалы дела и в самый последний момент гражданину объявляют, что он является по этому делу обвиняемым, составляют обвинительный акт и тем самым переводят его в статус обвиняемого. Мягко говоря, это не позволяет осуществлять право на защиту в течение всего периода дознания. Так сконструирован закон. По мысли законодателей, это ускоряет процесс расследования. Представьте себе, в процессе появился обвиняемый, его надо знакомить со всеми постановлениями о назначении экспертизы, предоставлять права, заявлять ходатайства. А так гораздо проще - провели расследование и в самый последний момент сделали лицо обвиняемым. Только в редчайших случаях, которые в законе предусмотрены, на практике это крайне редко происходит, даже в ходе дознания могут привлечь лицо в качестве обвиняемого, но это исключение из общего правила.
Марьяна Торочешникова: То есть я правильно понимаю, что в таком виде, в котором предполагается сейчас введение вот этих изменений, они будут нарушать права людей, которые оказались вдруг в зоне внимания правоохранительных органов?
Сергей Насонов: Я думаю, что дознание само по себе предоставляет меньше гарантий обвиняемым, чем следствие, поэтому переводить в настоящий момент какую-либо категорию дел в подследственность органов дознания, это значит сужать возможности защиты тех людей, которые будут обвиняемыми.
Марьяна Торочешникова: Многие адвокаты скептически относятся к инициативе Генеральной прокуратуры, напоминая о том, как все ждали вступления в силу нового Уголовно-процессуального кодекса, по которому такую меру пресечения, как содержание под стражей, может назначать только суд. Кодекс действует более шести лет, и на протяжении этих шести лет суды штампуют решения об арестах, а следственные изоляторы по-прежнему полны.
Вот и теперь, по мнению Сергея Насонова, изменения, предложенные Генеральной прокуратурой, в принципе не решат проблемы сроков расследования дел.
Сергей Насонов: Причина в том, что, к сожалению, нарушается довольно часто закон, в системных злоупотреблениях, в том, что у нас, к огромному сожалению, по делам средней тяжести, тяжким делам даже при отсутствии оснований заключения под стражу большая часть обвиняемых находится в следственных изоляторах, а не дома. Понятное дело, что если лицо находится в следственном изоляторе, провести с ним следственные действия гораздо сложнее, чем просто путем вызова его повесткой, поэтому следствию приходится затрачивать гораздо больше времени для проведения элементарных процессуальных действий. И вот так одно накладывается на другое. В итоге создается такая система, когда целый ряд дел просто длительный период времени не расследуется или расследуется не так. Я думаю, что если бы действительно заключение под стражу стало бы исключительной мерой пресечения, как она в законе названа, а не самой распространенной, как она на практике применяется судами, если бы действительно все следственные действия производились так, как это предписывает закон, и был бы расширен штат следственных органов, вероятно, эту проблему можно было бы решить. А вот путем перебрасывания части дел от одного органа к другому вряд ли что-то кардинально изменится.
Марьяна Торочешникова: О расширении штата следственных органов речи пока не идет, но на встрече с журналистами генеральный прокурор России Юрий Чайка высказался за создание в перспективе единого следственного комитета.