Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Андрей Бабицкий.
Андрей Шарый : Некоторые эксперты, размышляя о проблемах сепаратизма, обращают внимание на различие в жизнеспособности непризнанных постсоветских территорий, которые провозгласили независимость. С этой точки зрения, скажем, в отличие от Южной Осетии, Абхазия смогла накопить более весомый опыт государственного управления. Однако правовые основы, на которых абхазские власти строят государственность своей республики, от этого не становятся менее спорными, как считают многие эксперты. Из самого восточного района непризнанной республики, Гальского, где проживают грузинский беженцы, вернулся мой коллега специальный корреспондент Радио Свобода Андрей Бабицкий.
Андрей Бабицкий : Этот район отличается там, что в нем компактно проживают беженцы, компактно проживают мингрелы, которые считают себя грузинами. У абхазцев на этот счет большие сомнения. В 1994 году Владислав Ардзинба, который был в то время президентом непризнанной республики, разрешил вернуться этим людям обратно. И сегодня они живут там, не имея ни статуса, ни гражданства Абхазии, не имея фактически никаких прав, постоянно испытывая различные проблемы, связанные с тем, что их права очень серьезно ограничены.
Эти люди получили, оказавшись на территории Грузии после войны 1992-1993 годов, паспорта граждан Грузии, с этими паспортами они сегодня проживают на территории Абхазии. Абхазское руководство, впустив их обратно, тем не менее, не дает им возможности получить абхазское гражданство, поскольку Конституция Абхазии не предполагает двойного гражданства с Грузией. Не имея паспортов граждан Абхазии, они, естественно, не могут осуществлять свои какие-то конституционные права. В виде исключения было принято решение о предоставлении им права проголосовать на последних выборах. Однако, в общем, не совсем понятно, каким образом они могут это делать, не являясь гражданами Абхазии.
Они получают как беженцы гуманитарную помощь на территории Грузии в Зугдиди. До недавнего времени они спокойно переходили на территорию Грузии. Это было для них не только возможностью получать гуманитарную помощь, они вывозили какую-то производимую ими продукцию, они торговали через речку Ингури. Сегодня проход через реку закрыт, после недавних терактов и на территории Галы, и в других регионах Абхазии. Руководство республики решило, что в целях безопасности они должны перекрыть границу. Границу перекрыть невозможно. Можно перекрыть только КПП через реку, а, собственно говоря, по обе стороны от этого КПП граница остается прозрачной.
Андрей Шарый : Ну, вот там как раз недавно, пересекая эту границу, и подорвалась одна семья. Погиб мужчина и его сын. Скажите, Андрей, это бедный, разоренный войной край. Верно я вас понимаю?
Андрей Бабицкий : Да. Это разоренный войной край, где фактически 90 с лишним процентов людей не имеют работы, где сложилась опасная криминогенная обстановка, поскольку на территории Грузии всерьез взялись за криминальные элементы. Значительное число тех, кто почувствовал, что им угрожают, они просто перебрались на территорию Абхазии как раз в села, находящиеся по реке Ингури. В этих селах сегодня фактически нет никакой власти. Фактически люди живут натуральным хозяйством, но и здесь они сталкиваются с большими проблемами.
Все органы власти возглавляют в Гальском районе этнические абхазы. Это стало своеобразной защитой для тех людей, которые сегодня обложили фактически рэкетом грузинско-мингрельские семьи, занимающиеся выращиванием ореха. Орех – это основной источник дохода. К сожалению, не к кому обращаться, поскольку правоохранительные органы очень слабы в этом районе. Они ничего сделать не могут. Те, кто ведет этот рэкет, это, в основном, члены ветеранских организаций, то есть те, кто воевал, и сейчас еще продолжает держать у себя оружие. С этими людьми власть никак не хочет ссориться, потому что она, в ожидании конфликта, полагает, что они еще вполне могут пригодиться.
Андрей Шарый : Андрей, верно я вас понимаю, что там значительно более явно ощущается опасность возможной войны?
Андрей Бабицкий : В возможность войны здесь всерьез политики не очень верят, поскольку все-таки огромное количество всяких международных обязательств, которые взяла на себя Грузия, они, в общем, в значительной мере связали ей руки в этом отношении. В значительной степени возможность войны – это продукт вот этой воинственной риторики политиков с обеих сторон. К сожалению, население в очень сильной степени находится в зависимости от этой риторики. Оно действительно переживает каждый день, как день, в который вполне может начаться война.
В Гальском районе ощущается чудовищная разруха и ощущается зыбкость абхазской независимости, зыбкость правовой основы. Потому что, в общем, люди, которые живут в этой республике, наверное, не должны страдать оттого, что у абхазского народа есть желание построить свое государство. У них здесь своя собственность. У них здесь многие поколения предков.
Андрей Шарый : Есть такая политологическая теория, в основном, политологов из Москвы. Они считают, что в отличие от Южной Осетии, в Абхазии состоялась государственность. Это является одной из основных причин, по которой эта маленькая территория имеет право на независимость. У вас по итогам поездки возникло такое ощущение или нет?
Андрей Бабицкий : Действительно, государственность состоялась. Но, на мой взгляд, эта государственность несколько кривая. Ей все-таки не хватает фундаментальности, не хватает признания безусловности некоторых прав человека. Скажем, когда абхазы говорят, что мы не можем вернуть всех тех беженцев, возвращения которых требует международное сообщество и Грузия, потому что это подорвет безопасность нашей государственности, я считаю эти утверждения в корне неверными. Здесь проживало 240 тысяч грузин в довоенное время. Абхазы утверждают, что какая-то часть из них взяла в руки оружие и воевала. Если это так, значит, надо вести следствие и определить, выявить тех, кто воевал. Но все остальные имеют права на возвращение.
Нарушен целый ряд прав этих людей, которые проживали на этой земле, которые имеют право на ней проживать. То, что они вдруг окажется этническим большинством, если вернуться, так абхазам, видимо, следует с этим смириться. Потому что выгнать такое количество людей, а потом не пускать их обратно, потому что это пошатнет устои государственности, мне кажется, это в корне неверный подход.
Андрей Шарый : Андрей, есть и другая полярная точка зрения. Она заключается в том, что Абхазия – это не независимое государство, это непонятное криминальное что, где центр переброски наркотиков из Ближнего Востока в Европу. Именно поэтому это все нужно ликвидировать, и там посадить какую-то нормальную власть.
Андрей Бабицкий : Здесь действительно высокий уровень коррупции. Это очень хорошо видно, когда проходишь возле парламента, где стоят дорогие машины. Особой популярностью пользуется «Лэнд Крузер». Зная зарплату депутата, в общем, можно посчитать, что для того, чтобы купить такую машину, ему нужно было бы прожить несколько жизней, по меньшей мере. Но здесь сложились органы управления. В общем, скорее, этот край напоминает такой оазис советской системы, такой осколок советской системы. У руля республики все еще находятся люди, которые воспитаны советской системой. Новых политиков фактически нет.
О наркотиках и прочих прелестях здесь, в общем, разговора не идет. Я не видели ни в местных газетах, ни разговаривая с людьми, которые оппозиционно настроены к власти… Похоже, если и есть, то где-то на очень глубокой периферии общественной криминальной жизни. Сейчас очень видно, как подступает новая Россия со своими порядками, деньгами к этому курортному региону, поскольку здесь уже начались переделы собственности по российским схемам. Уже пошли в ход колоссальные российские деньги, растут цены.
В каком-то смысле это государство состоялось. В том смысле, что порядок жизни обеспечен. И он абсолютно не беспределен. Он может быть не слишком эффективный, но правовые его основания мне представляются сомнительными.
