Из Москвы во Владивосток отправился «Литературный экспресс». Поезд повез по стране с остановками в пятнадцати городах — от Нижнего Новгорода и Перми через Новосибирск и Красноярск до Читы и Хабаровска — сорок писателей. Цель — пропаганда современной отечественной литературы и популяризация чтения. Среди пассажиров Дмитрий Быков, Захар Прилепин, Алексей Варламов, Полина Дашкова, Игорь Иртеньев, Евгений Попов, Виктор Ерофеев, Сергей Лукьяненко и другие. Цель — пропаганда современной отечественной литературы и популяризация чтения.
О причинах своего участия в этой затее размышляет один из пассажиров «Литературного экспресса» Дмитрий Быков: «Больше всего пугает здесь то, что по итогам этой поездки предполагается выпустить том путевых очерков. Это уже окончательно напоминает поездку по Беломорканалу, после которой и вышла, как говорил Солженицын, первая книга в русской истории, воспевавшая рабский труд. Как раз в мою-то схему циклическую, которая вся построена на поисках аналогий, это вписывается даже с какой-то пугающей точностью. Возить писателей по стране — это слишком пугающая аналогия. Это доказывает, что на дворе стоит какой-то не то 31-й, не то уже и 35-й год.
Принципиальная разница вот в чем. Тогда писатели ездили знакомиться с феноменальными достижениями строек социализма, и обязаны были об этом постфактум доложить. Сегодня писатели едут показывать себя и свои книги, едут встречаться с аудиторией и миссия это не столько писательская, сколько культуртрегерская. Мне никто не заказывает по окончании этого маршрута обязательно сесть и написать торжественный очерк, как прекрасно стало жить в Чите или какой я видел кадетский корпус в Красноярске. Никто этого от меня не требует, а если бы и требовали, то шиш. Зато у меня будет возможность написать... А иначе, как бы я еще попал в Читу, это дорого, накладно, мне не дает ни одна редакция туда командировки. Я смогу написать очерк о совершенно зверином быте, страшном моего любимого русского поэта Вики Измайловой, которая работает в Чите врачом на трех должностях, потому что на одну не может прокормить ни себя, ни своих пять собак. Вот это достаточно тяжелая история. Я в Красноярске бываю достаточно регулярно, бывал в Иркутске, я бывал в Улан-Удэ. Я, в общем, себе представляю, что я могу увидеть. Тот читатель, который там живет, меня поражает внимательным, фанатичным отношением к тому, что мы делаем. В Москве читателю более-менее плевать на то, что я пишу, а там из каждого моего слова делают далеко идущие выводы и читают между строк. Моя умная мать уже сказала, что больше всего эта поездка напоминает знакомство писателей с местами будущей ссылки. Конечно, если бы в Чите была возможность поехать в Краснокаменск и увидеться с Ходорковским, я думаю, что это было бы всем писателям крайне интересно. И вообще посмотреть музей декабристов. Это же не обязательно опыт подготовки к ссылке. Это еще и до некоторой степени опыт прямой спины, на которую невредно посмотреть, чтобы здесь себя вести более прилично».
Обозреватель Радио Свобода, поэт Елена Фанайлова комментирует: «Дмитрий Быков не случайно оговаривается: с какой именно датой сравнить этот эпизод своей писательской карьеры — с 1931-м или с 1935 годом? К апрелю 1932 года относится печально известное любому пишущему человеку сталинское постановление "О перестройке литературно-художественных организаций", после выхода которого были уничтожены творческие союзы, а соцреализм провозглашен единственной формой письма. Сигналы Кремля образованное общество ловить не разучилось. Многие писатели, хорошо понимая символический смысл этой поездки, мотивы своего участия, я уверена, объясняют себе по-разному: когда еще я увижу страну; хорошо бы увидеть своими глазами простого читателя, а то в Москве до меня никому нет дела, и так далее. Сейчас лояльность власти определяется не членством в союзах и группировках, а чутьем чиновников, которые подбирали правильных людей для этой экспедиции. Если в советские времена не принять такое предложение почти наверняка означало отправиться в лагерь, то сегодня это скорее вопрос привычки к халяве, даже не желания известности: какой интерес Сергею Лукьяненко или Михаилу Веллеру повидаться с провинциальными библиотекаршами?
Живучесть советского способа заботы о писателях не может не поражать. В Европе и Америке существуют писательские гранты, но у них совершенно другие моральные основания, ни один не выглядит столь обескураживающе бесстыдной цитатой из тридцатых, семидесятых и так далее.
Дмитрий Быков лукавит, и когда говорит о том, что единственный способ помочь бедной провинциальной поэтессе — это навестить ее в составе неплохо выпивающей и закусывающей писательской команды. Лукавит он и тогда, когда утверждает, что посещение музея декабристов способно передать дух свободы той же компании халявщиков. Программа визитов эклектична, как и весь стиль послепутинской России, и почти комична: посещение памятника певцу революции Максиму Горькому в Нижнем Новгороде и встречи с трудящимися не противоречат посещению иволгинского дацана, еврейской общины и памятника погибшему во Владивостоке Осипу Мандельштаму.
Возможно, Захар Прилепин или Дмитрий Быков, что менее вероятно, и напишут по мотивам своего путешествия фельетон или очерк нравов. Но само участие в этой поездке, какими бы соображениями не оправдывали себя писатели — это знак лояльности, знак того, что литераторы, считывая откровенно советский мессидж организаторов, считают возможным его разделить. Государство может на них во всем рассчитывать».
