8 октября в Фонтанном доме в Петербурге впервые в России выставлен портрет Анны Ахматовой работы Амедео Модильяни. Русская поэтесса и художник познакомились в 1910 году в Париже во время свадебного путешествия Ахматовой. Годом позже отношения продолжились, и Модильяни, как считается, подарил Ахматовой шестнадцать рисунков, из которых сохранился только один, остальные погибли или были уничтожены при разных обстоятельствах, возможно и самой поэтессой.
Небольшой рисунок карандашом попал к сыну друга Модильяни, Поля Александра Ноэля, а затем был куплен шведской компанией «Рурик». Ее директор передал портрет Владимиру Путину, а теперь рисунок попал в Музей Анны Ахматовой.
Об отношениях знаменитого художника и талантливой поэтессы говорит директор Музея Анны Ахматовой Нина Попова: «В принципе, эта история уже давно схвачена беллетристами и попала в романы — "Анна и Амадео". Она сама писала, что "он рисовал меня не с натуры, а дома. Эти рисунки дарил мне. Их было шестнадцать". В 1993 году в Венеции открывалась выставка рисунков Модильяни из собрания доктора Поля Александра. Итальянская славистка из России среди рисунков увидела целую серию портретов Ахматовой. Это были "ню". Она насчитала тогда их девять, позже исследователи увлекались и насчитывали и шестнадцать, и двадцать три. В 1993 году в Венеции Бродский видел эти рисунки. Бродскому принадлежат высокие слова об этой истории: "это Ромео и Джульетта в исполнении царских особ". Понятно, что это были очень личные отношения. Она пишет, что никогда не позировала. В 1911 году еще не была издана ее первая книга стихов. Ахматовой было двадцать два года, а Модильяни двадцать четыре. Больше всего в ней поражало Модильяни, что она может предсказывать будущее, что она что-то знает, что обыкновенному человеку не дано. Однажды, когда его не было дома, окно мастерской было открыто. Она шла к нему с букетом роз. Его не было дома, и она стала кидать розы одну за другой в окно. А потом он спрашивал — как вы вошли?! Дверь была закрыта?! У вас же не было ключа?! Потому что розы лежали в комнате так, будто их разложили. И некую композицию из роз мы хотели сделать на этой выставке».
Рассказывает обозреватель Радио Свобода Татьяна Вольтская: «Жан Кокто назвал творческие поиски Амедео Модильяни поисками "линии души". Карандашные портреты Ахматовой сразу заставляют вспомнить это выражение — эти плавные линии как будто обозначают не женское тело, восхитившее художника, а сам путь познания, узнавания, процесс встречи одной прекрасной души с другой. Это "горняя" Ахматова, увиденная на тех вершинах, куда никто не мог проникнуть, кроме Модильяни. Интересно, что вершины эти возникли и были покорены в Париже. Считается, что для художника нет лучшей страны, чем Италия, где Модильяни и родился, и учился живописи. Но вот ведь — перебрался в Париж, чья тогдашняя атмосфера была столь неотразимо привлекательна для стольких гениев. Встреча итальянского художника с русской поэтессой в Париже начала ХХ века выглядит более чем естественно. Но сколько бы ни было рисунков Модильяни, сделанных с Ахматовой, для меня все это — один портрет, один образ, развернутый веером легких проекций. Как будто изменчивая суть модели двоится, троится, множится в горящих руках творца, но карандашная линия поет одну и ту же мелодию. А вся та материальная основа, которая лежит под этими рисунками, встречи, свидания, отношения — это плоть, которая позволяет смертному увидеть бессмертный образ. И все эти догадки — было, не было — довольно смешны, если вспомнить значение слова "познать" в синодальном переводе книги "Бытие" — Адам познал Еву: высшие смыслы познания, соития, творчества, рождения слиты в этом понятии. И не наше дело, каким образом художник познает свою модель — довольно, что он знает о ней нечто, не доступное обычному взору».
