Отрывки из передачи.
О зубах и зубной боли писали и классики, и современные прозаики: Бокаччо, Гюго, Андерсен, Чехов, Булгаков, Катаев. У хорватской писательницы Славенки Дракулич есть эссе о плохих зубах соотечественников. «Плохие зубы, – пишет она, – напрямую связаны с плохими дантистами и плохой едой. Но не только. Дело в специфической культуре сознания, склонности не видеть в себе индивидуума. Мы нуждаемся в революции самовосприятия. Это не произойдёт автоматически в результате политических изменений. На это понадобится куда больше времени, чем на достижение прогресса в экономике и политике. Нам нужно взять ответственность за других и себя». Вот к каким далекоидущим выводам приходит Дракулич, рассуждая о зубах. В нашей пражской студии писатель Виталий Витальев. Он вырос в Харькове. До 1990 года жил в Москве, сотрудничал с "Литератуной газетой", "Крокодилом" и др. В 90-м году уехал в Англию. С тех пор пишет, главным образом, по-английски. В «Поверх барьеров» он делится личным опытом лечения зубов в СССР, Англии и Венгрии:
– Это удивительно, как меняется характер благодаря новым зубам, появляется улучшенная самооценка. Ты больше не боишься открыть рот. На моих старых фотографиях я всегда с закрытым ртом. Пройдя через все круги зубоврачебного ада, я стал задумываться, глядеть на это по-философски. Моя жизнь – это жизнь зубных потерь. Мои зубы разбросаны по всему земному шару. А ведь зуб – это часть тебя. Большая часть осталась в СССР, в Украине. В Австралии, но немного: два-три. Потом в Англии, а последние мои зубы остались в Будапеште. Хорошо было посеять их здесь: между Востоком и Западом.
Далее в передаче:
Документальное кино.
Философы на экране
Фрагменты из документальных фильмов Валерия Балаяна.
Мераб Мамардашвили (1930-1990): «Пространство истины может быть расширено только трудом. А само по себе — оно мгновение. Если упустил его — всё, это будет хаос и распад, ничего не повторится, мир уйдёт в небытие. В том числе в бесконечное повторение ада».
Георгий Гачев (1929-2008): «Я пишу не злободневное, а доброгодное. Условно, годное на год, претендующее на вечное, не тухнущее. Поэтому я тридцать лет писал в стол. Ну я всё хорошее испытал: и любовь, и свободу творчества, вот мира только не видел».
Григорий Померанц (1918-2013): «Мы гуляли между вахтой и столовой. И один из нас, человек несомненно очень умный, разносторонне умный, начал долго доказывать, что он нас всех превосходит, потому что он может и по философии порассуждать со мной, и с тем-то —о том-то. А третий был писатель Евгений Борисович Фёдоров, человек довольно нахальный, тем более на десять лет нас моложе. Он выслушал и коротко сказал: «А я думаю, что я всех умней». Первый был заведующий кафедрой, и он опешил. Мы вошли в лагерный сортир, где через очко видно было содержимое, в котором цвела жизнь червей. И я, наверное, по ассоциации вспомнил: «Я раб—я царь—я червь— я Бог!». И тогда я понял: логика требует от меня отказаться от борьбы за первое место».
«Мои любимые пластинки» с доктором наук, специалистом по прикладной математике и искусственному интеллекту Автандилом Квиташвили.
