Шпионаж – любимая тема кинематографа и в России, и в Америке. В 1990-е, когда обе страны называли себя партнерами, экранные шпионы чуть было не лишились работы. Сегодня, когда образ врага опять популярен, жанр определённо переживает ренессанс. Что говорят нам фильмы о профессии шпиона, его целях и его противнике? Не миф ли разведка, показанная через объектив камеры? Заслуживает ли она героизации и как деформирует личность своих агентов? Этим темам посвящён очередной эпизод подкаста Владимира Абаринова "Обратный адрес".

Поводом для этого эпизода подкаста стал российский шпионский сериал "Русские". Его авторы говорят, что это ответ на сериал "Американцы". Вот мы и постараемся их сравнить, а заодно и вспомнить историю жанра. Моим собеседником будет историк, любитель и знаток жанра Любовь Куртынова.

Фильмы про шпионов никогда не выходили из моды ни в Америке, ни в Советском Союзе. Но если в конце 1940-х, в 1950-е их делали всерьёз, то в 1960-е в них появился явный иронический оттенок. Это понятно: в США это была реакция на маккартизм. Red Scare, "красная паника", прошла, в Голливуд вернулись либералы, изгнанные в годы охоты на ведьм, и стали высмеивать былые страхи. Общественное мнение тоже повернулось. Телесериал 1987 года Amerika, в котором показаны прелести советской оккупации США, был раскритикован американской прессой как неправдоподобный и подрывающий советско-американские отношения, а также втаптывающий в грязь ростки перестройки. Телекомпания ABC намучилась с этим сериалом: советское правительство угрожало закрыть бюро ABC News в Москве, в готовый фильм вносились спешные поправки... Бюро не закрыли, но и фильм успеха не имел.

Советский кинематограф оттаивал медленнее. В 1967 году автор "Старика Хоттабыча" Лазарь Лагин и режиссер Ефим Гамбург сделали пародию на шпионские боевики – мультфильм "Шпионские страсти". Отдельный повод для зубоскальства даёт то обстоятельство, что иностранная разведка охотится за чудодейственным зубоврачебным креслом, изобретенным в СССР, – жившие при советской власти еще помнят, что советская стоматология была сродни камере пыток.

В 1970-м на экраны вышла картина Геннадия Полоки "Один из нас" по сценарию Алексея Нагороного и Гелия Рябова – тоже пародия, но настолько тонкая, что цензура этого, похоже, не заметила.

– Для паники и для алармизма у американцев были все основания. 1950-е годы – это не просто Red Scare, это Bomb Scare, ужас перед ядерной бомбой. Детей учили в школах прятаться под парты, на заднем дворе копали бомбоубежища. Это был реальный страх перед советской угрозой. В 1960-е годы, когда, казалось бы, страх перед бомбой должен был возрасти в результате Карибского кризиса, Голливуд и вообще западный кинематограф внезапно оттаяли и начали снимать поразительно остроумные фильмы про русских и про советских.

– Может быть, это был шаг от пропасти, инстинктивно пятились? Раз уж мы ничего не можем с этим сделать, давайте защищаться смехом. Что смешно, то не страшно.

– Давайте расслабимся и пошутим. Я хочу поэтому вспомнить фильм "Русские идут! Русские идут!". Это откровенная комедия, сюжет очень простой: советская подводная лодка садится на мель недалеко от какого-то курортного городка на восточном побережье США. Их сначала все боятся, а финальные кадры – русские матросы и американцы совместно спасают какого-то маленького пацана, который залез на крышу церкви, сорвался и вот-вот грохнется. Очень трогательно все это сделано, комедия получилась не натянутой – это всё очень естественно выглядит. Русские немножко смешные, американцы тоже хороши, чуть что – сразу с дробовиком на улицу и давай организовывать милицию.

– 1966 год, режиссер Норман Джюисон.

– Во вкусе не откажешь. Бондиана – отдельное явление. Это была прекрасная серия, пока не начали всерьез показывать душевные переживания Джеймса Бонда, трагедию из этого делать. Советских людей в роли врагов в 1960-е годы показывают, пожалуй, только в одном эпизоде киноэпопеи – "Из России с любовью". Там, конечно, есть противные персонажи, работники советского посольства. Они все очень противные, не вызывают ни малейшей симпатии, но зато это все перекрывается красавицей девушкой Бонда. Таня Романова ради любви к Джеймсу Бонду и ради любви к свободе выбирает свободу, и они вдвоем удаляются на гондоле под какой-то мост в Венеции.

– Интересно все-таки, что впереди телеги, что позади: любовь к свободе или любовь к Бонду?

– Это интересный вопрос. Создатели Джеймса Бонда его перед собой не ставили, это случайно так получилось. Просто в каждом фильме должна быть красивая девушка, которая в конце фильма достается Бонду. А вообще вопрос о том, что где стоит – телега впереди лошади или лошадь впереди телеги, очень серьёзен, его продолжал задавать до самой своей смерти великий детективщик, великий писатель шпионских романов Джон Ле Карре.

– Мне кажется, что это, может быть, синонимы, во всяком случае близкие понятия. Потому что право любить кого хочешь – это право свободных людей, его нет у подданных диктатуры.

– Бондиана была очень ироничным сериалом, в качестве противника агента 007 обычно выступал какой-то мировой злодей. Сейчас вообще модно говорить о мировом заговоре, о мировой закулисе, о каком-то глубинном правительстве. Ироническая бондиана это все как бы предвидела, показала в смешном и нелепом свете эти все претензии на мировое господство.

– Получается, что агент 007 выполняет общечеловеческую миссию.

– Агент 007 всегда выполнял миссию по спасению человечества. Он выступает как представитель человечества против некоего общемирового зла. Это нам не мешало наслаждаться Бондом, там была масса всяческих интересных трюков, погонь, перестрелок. Джеймс Бонд в самом первом фильме вылезал из костюма для ныряния одетый, в идеально сидящем на нём смокинге и лаковых ботинках.

– Я помню слова советской пропаганды о Джеймсе Бонде, что это олицетворение британского империализма, тяжеловесные обвинения.

– Британский империализм всегда умел посмотреть на себя с иронией, в этом его отличительная черта. Джеймс Бонд был идеальным "бегущим по лезвию бритвы" воображаемым персонажем, который спасает человечество от не вполне понятной угрозы полного уничтожения. Он тем и был хорош – своей абсолютной условностью, ему позволено всё, у него лицензия на убийство, сверхчеловеческие способности. Он был почти героем мультфильма или комикса. Как только из элегантного супермена, совершенно абстрактного, сделали реального героя из плоти и крови – получилась драма, которую смотреть не хочется, потому что там много всего такого, чего и в новостях хватает. И белоснежный смокинг уже не спасает, потому что получается ситуация, которую так хорошо и так долго, тщательно описывал гений шпионского детектива Джон Ле Карре.

– В какой-то мере аналогом бондианы можно считать сагу о резиденте, сочинённую отставными чекистами Олегом Шмелевым и Владимиром Востоковым и поставленную режиссером Вениамином Дорманом. Первые ее фильмы, 1968 и 1970 годов, сделаны увлекательно и мастеровито, но последние, созданные теми же авторами в 1982-м и 1986-м, – откровенный треш, явная деградация жанра. А ведь уже были и "Мертвый сезон", и "17 мгновений весны".

– "Мертвый сезон" и "17 мгновений весны" – это, пожалуй, пик. Я думаю, что Юлиан Семенов просто смог своим влиянием продавить такое качество. КГБ или советская разведка показывалась в идеальном свете, просто потрясающий уровень человечности, ума, изобретательности в лице Штирлица. Но противники должны быть достойными, поэтому Штирлицу противостоят такие обаятельные и умные тоже, совершенно не лишенные таланта и изобретательности люди, как старина Мюллер, Шелленберг, Борман. Для советской публики это был разрыв шаблона.

Что касается фильма "Мёртвый сезон", то он стоит совершенно особняком. Там тоже идет речь об угрозе человечеству. Там играют два, казалось бы, совершенно неожиданных для шпионского фильма актера – Донатас Банионис и Ролан Быков. Кто мог ожидать от Быкова, что он будет играть в шпионском фильме? Именно это производит очень сильное впечатление. У меня "Мёртвый сезон" вызывает ассоциации с фильмом Стивена Спилберга "Шпионский мост". Там происходит та же самая история, абсолютно человеческая. Это фильм про адвоката, который сначала отказывается защищать советского шпиона, а потом понимает, что все мы имеем право на защиту, на поддержку. Он проникается сочувствием, симпатией к Рудольфу Абелю, который на вопрос "Почему же вы не волнуетесь?" постоянно отвечает "А что, это поможет?". Это фильм про людей.

Адвокат Донован, когда он взялся защищать Абеля и настаивал на том, чтобы защита была не формальной, а полноценной, встретился с серьезным сопротивлением своих коллег, судьи, своей семьи, соседей. Он поставил под угрозу и свою карьеру, и свою семью. Американцы в большинстве своем отказывались понимать, что такое те самые права, которыми они так гордятся. Ему говорили: ты адвокат? Адвокат. Ты защитил? Защитил. Ты добился того, что его не казнят? Добился. Чего тебе ещё надо? Это удивительный на самом деле фильм. Спилберг снимает фильмы, понятные всем, даже детям. Поэтому он получился таким, может быть, чуточку пронзительным? Потому что речь идет как раз о том, что так долго и так серьезно обсуждал в своих романах Джон Ле Карре – о методах, которыми защищается свобода, демократия и все человечество.

– Я бы вспомнил еще одну картину Спилберга – "Индиана Джонс и Королевство Хрустального Черепа" 2008 года. Этот фильм запомнился лихой солдатской пляской диверсионной группы под гармонь на привале где-то в перуанской сельве и, разумеется, предводительницей этого войска полковником КГБ Ириной Спалько в исполнении Кейт Бланшетт. Чем не ЧВК "Вагнер"? Но ты уже в который раз называешь имя Джона Ле Карре. Пора поговорить о его романах и фильмах по его романам.

– Ле Карре работал в британской разведке, он знал, о чём писал. Он знал, как влияет на человека работа в такого рода организации. Судя по всему, он чуть ли не с самого начала пришел к выводу, что шпионская деятельность, любая шпионская деятельность – занятие глубоко развращающее, безнравственное, во имя чего бы это ни делалось. Первый роман, который сделал его знаменитым, "Шпион, вернувшийся с холода", уже об этом – о тяжелом разочаровании человека, который выполнил свою задачу, но выполнил ее такими методами, о которых ему стыдно и страшно вспоминать. Это неожиданный был поворот.

– Британская литература романтизировала разведку.

– Ле Карре не отрицает того, что британцы сами романтизировали разведку. Он говорит о том, как это делалось в лучших университетах, в Оксфорде, в Кембридже, как набирали самых талантливых студентов, набирали даже компаниями, несколько друзей вместе, чтобы они лучше и теснее общались, лучше друг друга понимали. Но он говорит и о том, что во имя абстрактных принципов или во имя просто собственного эго, которое не находит должного признания... Там трудно разобраться, во имя чего это делается. В романе "Шпион, выйди вон!" один из начальников отдела MI6 переходит на сторону Советского Союза и сдает своего лучшего друга, с которым он вместе учился в Кембридже. По каким-то намекам они состояли в связи, были любовниками. Он сдает его, тот подвергается пыткам, его вытаскивают – это делает тот же самый высокопоставленный агент, но вытаскивают уже практически безнадежно искалеченным как физически, так и душевно.

– Здесь я должен вставить личное воспоминание. Летом 1987 года Ле Карре приезжал в Советский Союз, и я встречал его в Шереметьеве. Я тогда работал в "Литературной газете", мне дали редакционную "Волгу" с водителем и велели взять интервью, но строго предупредили: ни в коем случае не спрашивай его про Кима Филби! Так вот, значит, крутится диктофон, я задал уже все вопросы, какие собирался, и напоследок спрашиваю: "А вы каких-нибудь советских писателей знаете?" Он говорит: "А как же! Кима Филби". Филби, как известно, в Москве написал свои мемуары и даже получил гонорар за британское издание. Но я тогда не знал, что Филби выдал Ле Карре советской разведке, когда Ле Карре работал под дипломатическим прикрытием в Западной Германии. Это та самая история, которую ты сейчас рассказала, с поправками на художественный вымысел.

– Другой роман, "Русский дом", в котором простой издатель из Лондона случайно оказывается втянут в большую игру между советской и британской разведками, заканчивается совершенно по-другому. Главный герой в конце концов решает сдать Москве государственную тайну Британии в обмен на возможность вывезти из Советского Союза свою любимую женщину и её ребенка. Это роман, который, наверное, должен был вызывать скрежет зубовный у любого человека, связанного с разведкой или силовыми структурами, потому что герой совершает самое страшное в их глазах, что только может быть, – государственную измену. Он предает принципы ради жизни своих любимых людей, ради того, чтобы спасти их.

– Разве это не принцип – защищать любимых?

– Об этом тоже Ле Карре говорил. Для него это было философской проблемой. Он говорил устами своего любимого героя Смайли, который обращается к студентам шпионской школы. Он их спрашивал: до каких пор, как вы считаете, мы можем защищать благородную цель негодными средствами и все еще иметь что защищать? На самом деле это классический вопрос о целях и средствах, можно ли грязными средствами добиться чистой цели. И Ле Карре отвечает на этот вопрос отрицательно.

Чем больше писал Ле Карре, тем больше безнадежности было в его романах. Одна из книг середины его карьеры – "Верный садовник", герой которой совершенно случайно оказывается втянутым в шпионскую деятельность. У него погибает жена в Африке, он начинает расследовать её смерть, и чем дальше он продвигается по пути этого расследования, тем страшнее становится мир. На него начинаются покушения, его начинают убирать, с ним пытаются договориться по-хорошему, говорят: ну перестань уже, ты сделал что мог. Но он идет до конца, и он знает, что его убьют. И мы это видим, его убивают на том месте, где погибла его жена. Речь идёт о деятельности фармацевтических компаний в странах третьего мира. Мы не знаем, зря он погиб или не зря, это уже не имеет значения, поскольку Ле Карре пишет роман о безнадежности, о том, что тайны, секреты, подпольная, подковерная возня и все эти безобразные дела, которые творятся вне зрения публики, на самом деле убивают людей в буквальном и переносном смысле этого слова, уродуют человеческую натуру.

– И у него еще есть тема потери идентичности, когда маска прирастает к лицу.

– Ле Карре говорил об этом практически в каждом своем романе. Человек, находящийся много лет в чужой стране, даже если он помнит, что он агент, допустим, Великобритании, не может не стать хотя бы частично гражданином той страны, где работает. Профессионал, потерявший своё лицо, – это, в частности, отрицательный герой романа "Шпион, выйди вон!". Он был начальником советского отдела, в какой-то момент понял, что противник может его оценить гораздо выше, чем ценят его коллеги. Это все работает на развитие искривленного эго, если эго может быть несчастно, это искривленная и глубоко несчастная, ничем не удовлетворяемая потребность себя как-то утвердить, а почвы, на которой можно утвердиться, нет. Поэтому все дозволено, поэтому нет никого близких, поэтому другие люди ничего не значат...

– Отдельная категория – полевые агенты.

– Полевые агенты – это люди исковерканные, Ле Карре относился к ним с огромным сочувствием. Потому что очень часто это были люди, которые действительно клали на алтарь служения принципам всё, что у них было, – семьи, карьеру, жизнь. Он относился с ним с таким, я бы сказала, трагическим восхищением. Эти люди отдавали гораздо больше и рисковали гораздо больше, чем рисковал их руководитель. Второй роман Ле Карре, "Смайли и его люди", начинается с того, что убивают старого белого русского генерала, который живет в Париже и который случайно получает в руки очень ценную информацию. Он тут же приезжает в Лондон, а в Лондоне к нему относятся как к чудаку: старик ушёл на пенсию, ему делать нечего, он опять начинает играть в шпионов, а у нас уже разрядка, нас уже советские не особенно интересуют. В результате его убивают выследившие его советские агенты, потому что информация о нем просачивается легко, прикрывать его никто не собирается. И Смайли в страшном гневе, он выясняет, что курировал этого старичка-генерала какой-то 20-летний мальчишка, который только-только начал работать. "Вы понимаете, – говорит он, – сколько для нас сделал этот человек? Вы понимаете, скольким мы ему обязаны? Вы что, отдали его этому мальчишке?" Никто не понимает, в чем дело. То есть никаких обязательств перед людьми, даже связанными шпионской активностью, нет.

– Теперь, когда вторая холодная война стала свершившимся фактом, начинается ренессанс шпионской темы. В конце прошлого года мы увидели сериал "Русские", который рекламировался как ответ сериалу "Американцы". Но сначала об "Американцах".

Автор и продюсер этого сериала Джо Вайсберг в 1987 году окончил Йельский университет и три года проработал в ЦРУ, понял, что это было ошибкой, и пошёл преподавать в школу, а в 2010-м стал писать сценарии для телевидения. Он написал два романа, один из них шпионский, и книгу нон-фикшн под названием "Россия вверх тормашками. Способ завершить вторую холодную войну". Он утверждал в этой книге, что Россия Америке не враг, что наши интересы почти ни в чём не противоречат друг другу, а орудия, употребляемые Америкой в этой борьбе, неэффективны и опасны.

Человек вот с таким бэкграундом и создал "Американцев". Событием, побудившим его к этому, был арест группы российских нелегалов в США в июне 2010 года, затем обменянных. Кстати, по следам этой операции под названием "Призрак" ФБР выпустило свой сериал – на сайте бюро и на YouTube выложены фрагменты оперативной съемки, на которых можно полюбоваться, как российский агент делает закладку в тайник, как агенты передают друг другу нечто и как Анна Чапмен сидит в кафе со связником или, наоборот, куратором.

Среди этих арестованных нелегалов были супружеские пары с детьми, родившимися уже за границей. В истории советской разведки были супружеские пары, и дети у некоторых из них родились на Западе, но они воспитывались как советские дети и некоторые, например, дочь Василия Зарубина от первого брака, она же падчерица Наума Эйтингона, пошли по стопам родителей. В случае с этими недавними нелегалами дети воспитывались как американцы, они ничего не знали о секретной работе своих родителей и узнали о ней только после провала. Для них их собственная жизнь была не легендой, а единственной реальностью, никакой другой у них не было. А родители им лгали, выдавали себя не за тех, кто они есть. Вот эта коллизия – между фальшивой жизнью родителей и настоящей детей – вдохновила Джо Вайсберга и придала шпионской драме совершенно новое измерение. Его герои боролись не столько с врагом, сколько за свою семью.

Джо Вайсберг сумел вовремя вырваться, но сохранил и сумел передать ощущение ежедневного кошмарного сна. Они даже живут напротив друг друга – нелегал КГБ и агент ФБР, который за ним охотится, и проблемы в семьях похожие, и у фэбээровца точно такие же мерзкие ухватки. И конечно, очень точно и к месту большая политика в телевизоре. Реальная, хочу подчеркнуть, документальная – покушение на Рейгана, например. Как мы знаем сегодня, это был действительно острейший политический кризис. Президент на операционном столе, вице-президент отсутствует в Вашингтоне, и госсекретарь Хейг вопреки Конституции берет власть в свои руки, овладев ядерным чемоданом и поставив страну на грань конституционного переворота.

– Действительно, существует момент, когда у людей возникает реальная проблема, они как бы вдруг вздрагивают и понимают, что они родители, что у них есть дети, что вся их деятельность может иметь огромное значение для судьбы их детей. Они начинают бороться за сохранение семьи, что чрезвычайно важно и почти несовместимо со шпионским занятием, потому что для шпиона семья – это обычно прикрытие, она в лучшем случае для удобства существует, это как бы не вопрос. А тут этот вопрос стоит всерьез: что делать с дочерью, что делать с пастором, которому она рассказала, что ее родители – русские шпионы? Пастор, правда, не член семьи, но, тем не менее, это уже убийство ни к чему не имеющего отношения человека, совершенно постороннего, только потому, что он что-то узнал. Это тоже признак времени, я бы сказала. Мне бы хотелось думать, что это указывает на то, что отношение к шпионству как к занятию меняется вообще, шпиономания, шпионские детективы, шпионская деятельность станет лишь развлечением для любителей остросюжетной литературы.

– Еще один важный нюанс: почему Вайсберг перенес действие в 1980-е годы? Потому что ему не хотелось разжигать заново холодную войну, он не видел врага в России. Сначала он хотел взять 1970-е, потому что ему нравились тогдашние прически и тогдашняя музыка, но потом решил, что президентство Рейгана, назвавшего Советский Союз империей зла, – это лучше. Недаром в фильме агенты ФБР ищут связь между стрелявшим в Рейгана Джоном Хинкли и КГБ.

– Империя зла – это все было достаточно условно, мне кажется. Я не знаю, насколько активно действовало тогда ЦРУ, но в России было очень вегетарианское время, карьера в КГБ тогда считалась хорошей для тех, у кого нет никаких других возможностей как-то пробиться.

– Теперь посмотрим, что происходит в сериале "Русские". Этот фильм снят по мотивам романа полковника СВР Елены Вавиловой – одной из той самой группы нелегалов. Роман написан в соавторстве с ветераном спецназа ГРУ Андреем Бронниковым и называется "Женщина, которая умеет хранить тайны". Это литература сильно на любителя. Чтобы дать о ней представление, процитирую один абзац. Действие происходит в 1980-е годы.

"В те годы СССР наконец поднялся из руин. Была освоена целина, строились современные заводы, возводились новые микрорайоны и даже города, завершилось строительство одной из самых крупнейших в мире Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. Люди переселялись из бараков и коммуналок в отдельные квартиры. Постепенно менялась жизнь, выросло молодое поколение, не знавшее войны. Народ гордился успехами в промышленности, освоении космоса. Но вот в сельском хозяйстве и обеспечении населения товарами широкого потребления дела складывались не лучшим образом. Полки продуктовых магазинов не поражали богатством выбора, промышленные товары были либо дефицитом, либо качество их оставляло желать лучшего. Предметы "роскоши" – мебель, автомобили – продавались по карточкам после многолетнего ожидания. Только холодильники были в избытке. Но, несмотря на небогатую жизнь, отличительными чертами советских людей оставались оптимизм и энтузиазм".

Вот таким слогом все это написано. А самое главное – ни в романе, ни в сериале нет и тени сомнений, которые терзали Вайсберга. Там все точно так, как говорит бывший директор ФСБ, ныне секретарь Совета безопасности Николай Патрушев, а за ним повторяет Владимир Путин: враги хотят поработить, расчленить Россию и завладеть ее природными богатствами и для этой цели нанимают "так называемых" независимых журналистов и правозащитников, чтобы они мутили воду. Это древняя мифологема советской пропаганды, берущая начало ещё в ленинских временах. На самом деле, конечно же, Западу куда удобнее иметь дело с демократической Россией, говорить с ней на одном языке, чем с хаосом и анархией, которые воцарятся после крушения нынешнего режима. В сериале схема совершенно прямолинейная, не допускающая двойных толкований.

– Это даже смотреть немножко больно, потому что они используют маленьких детей, детям примерно 5 и 7 лет, для отвлечения внимания от себя. Мальчики нашли что-то, журналисты вокруг толпятся, этим двум ни в коем случае нельзя светиться, и они отправляют пацанов давать интервью, потому что пресса это очень любит – маленькие герои и все такое прочее. Не каждый родитель на это пойдет, чтобы своего ребенка выслать к журналюгам давать интервью. Это не угроза жизни, но это угроза психическому здоровью ребенка.

Персонажи сериала "Русские" явно об этом не думали, потому что они озабочены только одним – выполнить задание. Хотя задание не вполне определенное, непонятно, что они там могут нашпионить. Они живут в обычном буржуазном пригороде, не работают ни на каких секретных предприятиях. Они шпионят, абсолютно не задумываются над тем, как это скажется на их собственной судьбе, на судьбе их любимых, а главное, на судьбе их детей. Мужа арестовывают, жене предлагают эвакуировать ее, вернуть на родину через Канаду, поскольку она по легенде канадская гражданка, вместе с детьми. Она отказывается, она говорит: нет, я прошу разрешить мне продолжить операцию. Можно предположить, что она это делает ради того, чтобы спасти мужа, который сидит в тюрьме, но на самом деле мы понимаем, что она одержима ощущением миссии, которая на неё возложена.

– Дети Елены Вавиловой и ее мужа Андрея Безрукова, родившиеся в Канаде, сделали выбор. Канада лишила их гражданства, но в 2017 году младший, Александер (в момент ареста родителей ему было 16 лет), через суд восстановил канадское гражданство (это была эпическая битва, дело дошло до Верховного суда Канады). Старшему, Тимоти (он на четыре года старше Александера), в этом праве было отказано, но в 2019 году федеральный апелляционный суд Каналы постановил, что решение по делу Александера распространяется и на Тимоти. Ни тот, ни другой не остались в России.

Мы добрались до еще одной недавней продукции – мини-сериала Treason, который на российских платформах показывают под названием "Госизмена". В главной роли – "девушка Бонда" Ольга Куриленко. Честно говоря, меня эта история поставила в тупик. Главная героиня – какая-то одинокая волчица, которая вроде бы работает на российскую разведку, а в то же время разоблачает крота в британской разведке...

– Я бы сказала, что это типичный персонаж Ле Карре, который отвязался. Она, судя по всему, работала на российскую или на советскую разведку, там упоминаются события в Баку, хотя мы не знаем, когда именно, но события в Баку – это ещё Советский Союз. У неё убили полевых агентов, их сдали, кто-то сдал её полевых агентов и их расстреляли. У нее была группа агентов, которых кто-то сдал. Она начинает искать, у нее это занимает годы, пока она не выходит на верный след. У нее ничего нет, кроме одной миссии – отомстить за своих агентов, за людей, за которых она несла ответственность. Она – герой Ле Карре. Мы не знаем, что её ждет в России. На самом деле это та же самая ситуация, что в фильме "Шпионский мост". Адвокат спрашивает Абеля: "А вы уверены, что вам стоит возвращаться?" Тот пожимает плечами, говорит: "Не знаю". Нет никакой уверенности, что его там не расстреляют.

– Почему героиня не может остаться на Западе? Она имеет такие заслуги перед британским государством, она разоблачила крота в британском разведсообществе.

– А ей там нечего делать. Она выполнила свою миссию, а дальнейшее ей безразлично. Она выплеснула всё то, что у нее было внутри, она добилась того, к чему она шла 10 или даже больше лет, остальное неважно. Она может вернуться в Россию – она возвращается в Россию. Что ей тут делать? Тут ей делать нечего. Строить какую-то новую карьеру, начинать новую жизнь? Это все ей кажется бессмысленным. В России – будь что будет.

– В наши дни российских шпионов высылают из европейских стран десятками. В то же время современные технологии позволяют практически любому пользователю, умеющему обращаться с общедоступными инструментами, добывать разведданные, какие не снились никакому Штирлицу. Так нужна ли сегодня профессиональная разведка? Я понимаю, что президент России свято верит в то, что нужна, он только ей и верит, потому что сам себя лишил такого источника информации, как интернет. Но неужели и на Западе не сомневаются в ее необходимости?

– Я очень люблю английского писателя Терри Пратчетта. Он по этому поводу высказался совершенно потрясающе, я считаю: "Какой смысл шифровать донесения, если умный противник не сможет разгадать твой шифр? В итоге ты сам не будешь знать, что твой противник думает о том, что думаешь ты, что он думает", – рассказала в интервью подкасту "Обратный адрес" историк и знаток шпионского кино Любовь Куртынина.

Подписывайтесь на подкаст "Обратный адрес" на сайте Радио Свобода

Слушайте наc на APPLE PODCASTS – SPOTIFY – GOOGLE PODCASTS

Семь десятилетий «Свободы»