В Париже прошла международная книжная ярмарка, названная мило и каламбурно - BazarOff. Это и фамилия литературного персонажа в иноязычном написании (два F на конце), и идея книги, которую мужик понесёт с базара вместо “милорда глупого". А поскольку ярмарка приурочена к 150-летию Тургеневской библиотеки, то название торжества уместнее не бывает.
За последний год с небольшим раззудилось плечо у новых инициативных эмигрантов. Осенью 2024 года прошла Пражская книжная башня, затем берлинская инициатива. Недавно снова Прага и вот теперь - Париж.
Я пригласил к разговору участников БазарОфф'а.
Парижская книжная ярмарка - это почти масло масляное. Где же еще представлять книги, как не в Париже? Что вам понравилось на Парижской книжной ярмарке 2025 года?
Борис Беленкин, библиотекарь общества Мемориал: Ну, на Парижской книжной ярмарке мне понравилось в первую очередь место проведения - город Париж. Второе - мне понравился сам повод - 150-летие основания Тургеневской библиотеки в Париже. Третье, что мне понравилось, - те, кто это организовал во главе с Аглаей Ашешовой. Это, конечно, очень важно. Ну, и понравилась сама атмосфера и то, как там всё это протекало.
Иван Толстой: Вы наверняка представляли общество Мемориал и книжную мемориальскую продукцию?Что лежало на ваших столах и стендах?
Борис Беленкин: Лежало то, что и на предыдущих трёх книжных ярмарках этого уходящего 2025 года. А из новинок - последнее издание материалов Рогинских чтений (Чтений памяти Арсения Рагинского), вышедших в этом и прошлом году. Это, конечно, такие книги, как “Материалы” - это такой большой расширенный каталог выставки. Этобыла последняя московская выставка Мемориала.
Это книги -“КГБ против Сахарова”, сборник документов и материалов. Затем это “Скрипка Бромберга” - тоже большой красочный каталог выставки по истории антисемитизма в СССР. И тоже там не только артефакты, не только экспонаты выставки, но и научные статьи.
А также замечательные книги, подготовленные нашим коллегой Сергеем Прудовским. Это и “Польская операция”, и сборник материалов по Харбину, про репрессии против харбинцев. И книга-папка, в которую входят мемуары Гавриила Мясникова - убийцы Михаила Романова, брата последнего русского царя. Это его мемуары “Философия убийства или Как и почему я убил Михаила Романова”. В эту книгу-папку помещена небольшая книга, 80-страничная брошюра, биография Мясникова, комментирующая эти мемуары. И всё это помещено в папку, имитирующую папку следственного дела, потому что мемуары, воспоминания Мясникова представляют из себя одну из трёх папок следственного дела 1945 года, итогом которого стал расстрел Мясникова в ноябре 1945-го.
Почему такие мемуары могут быть интересны - потому что убийцы, цареубийцы редко оставляют такие письменные следы в виде таких обширных, больших (это 430 страниц машинописи) мемуаров. Это довольно редкий жанр, чтобы террорист, убийца на покое писал такое.
Иван Толстой: Парижская книжная ярмарка - это обнадеживающее явление или жалкая попытка изобразить жизнь эмиграции?
Борис Беленкин: Для меня было очень важно участие Мемориала, там было все достаточно интересно. И программа сама, и сами посетители, которые пришли именно (здесь важно подчеркнуть)не потусоваться, как это часто бывает в таких случаях, а в первую очередь на книжную ярмарку или на события, на мероприятия, которые там происходили в эти часы. Я видел, что посетителям интересен в том числе и наш стенд, наш стол с книгами.
Я честно скажу, я поэтическую публику видел однажды. Это было в январе этого же года, но при несколько других обстоятельствах я презентировал свою книгу “Мемориал: Отнятый дом”, издательство Vidim Books, которая и в этот раз была на нашем стенде, и, скажу честно, она пользовалась спросом, что тоже для меня было неожиданно. Но в сухом остатке это потрясающая, особая и совсем другая, другая, чем в Праге, другая, чем в Берлине, другая, чем во Франкфурте, публика, другие посетители, другие лица и другое общение, разговоры. Вот это, наверное, было самым ценным.
Иван Толстой: Современник всегда видит какой-то очень маленький отрезок общего пути. Мы с вами не знаем, куда кривая вывезет. И всё-таки, как вам кажется, куда кривая движется? Я, конечно, имею в виду общественную атмосферу в эмиграции.
Эмиграция движется к созданию или к утверждению особого русского мира - культурного, книжного, театрального, политического
Борис Беленкин: Это движется туда, куда двигалась ровно 100 лет назад. Она движется к созданию или к утверждению какого-то своего особого русского мира - культурного, книжного, театрального, политического.
Иван Толстой: Моя следующая собеседница - организатор Пражской книжной башни, а в этот раз гость и участница сессии частных библиотек Александра Вахрушева.
Александра Вахрушева: Я получила приглашение от президента Тургеневской библиотеки Аглаи Ашешовой принять участие в книжном салоне Bazar-Off, посвящённом 150-летию создания библиотеки Тургенева в Париже.
Наша секция состояла из библиотекарей, инициаторов частных библиотек из разных стран - из Португалии, из Франции, из Латвии. Суть в том, что это были девушки, которые инициировали у себя в тех городах и странах, в которых они сейчас живут, частные библиотеки, которые призваны обслуживать и собирать вокруг себя русскоязычную диаспору. В основном, это детские библиотеки, но и взрослые тоже, потому что есть люди в эмиграции, которые хотят продолжать читать русские книги.
Мы обсуждали ту ситуацию, которая сегодня складывается вокруг этих частных библиотек. Они все небольшие. Очень многие из них находятся буквально в квартирах у этих инициаторок. И это по-своему очень душевное и вдохновляющее действо, потому что об этом не прочитаешь ни в каких новостях, об этом не узнаешь из других источников, только приехав на этот салон и приняв участие вот в этой панели частных библиотек, я увидела, насколько удивительное сейчас есть направление в книжной деятельности.
Иван Толстой: Судя по вашим словам, это, конечно, не коммерческое мероприятие?
Александра Вахрушева: Абсолютно, абсолютно. Но многие из них обращаются за грантовой поддержкой к тем городам, где они живут. Кто-то старается поддерживать библиотеку за счёт частных взносов, абонентской платы. Но это скорее миссия. Как очень часто это происходит в библиотечном деле, это миссия. И это действительно очень вдохновляюще, когда ты видишь, что ты не один и что есть действительно много женщин, которые сейчас, как и 150 лет назад, когда была открыта Тургеневская библиотека в Париже, поддерживают это просвещение, собирают книги, читателей, организуют уроки русского языка либо французского языка для русскоязычных.
Иван Толстой: Какими проблемами поделились собравшиеся? Что объединяет, какие горести и радости?
Книги - это дорогое удовольствие для многих в эмиграции
Александра Вахрушева: Радость – что человек не один, что есть единомышленники. А горести, я думаю, что у всех, как и 150 лет назад, ничего не меняется. Стоит вопрос о том, насколько возможно через вот такой нетворкинг найти каких-то грантодателей, поддержку, потому что книги - это дорогое удовольствие для многих в эмиграции.
Учитывая частые переезды, не все могут себе позволить возить за собой книги, поэтому они приезжают в тот город и находят такие вот библиотечные организации и там стараются получать книги.
Иван Толстой: Звучали ли какие-нибудь тревожные ноты, - или, может быть, я зря беспокоюсь? - о том, что эта деятельность русских библиотек и вообще русских активистов, что она на самом деле не ко времени, что это бестактно в политическом и в этическом отношении, пока идёт война?
Александра Вахрушева: Ну, нет, такого как раз не было совсем, потому что всё-таки вопрос очень сильно зависит от того места, где находится библиотека. Португалия и Франция, может быть, более разносторонне относятся к таким вот острым политическим вопросам. И наоборот, я бы даже сказала, что есть пример того, как в Лионе девушки-инициаторки библиотеки ведут уроки как раз французского языка для и русскоязычных иммигрантов, и иммигрантов из Украины, беженцев из Украины.
Здесь важный момент рефлексии и объединения вокруг книг
История библиотечного пункта в Мюнхене, где открыт магазин украинской книги, показывает, что там же есть буккроссинг русской книги. То есть, мне кажется, сейчас все находятся в эмиграции, и в этой эмиграции очень схожие проблемы у тех, кто испытывает вот это чувство отрыва от родины и беженства. Здесь важный момент некой рефлексии и объединения вокруг книг.
Иван Толстой: Возникала ли мысль формального объединения таких библиотек в некий библиотечный, я не знаю, трест, союз, масонскую ложу, которая помогала бы, информировала бы, выпускался бы какой-то электронный бюллетень?
Александра Вахрушева: Я сразу предложила, что могла бы сделать Тургеневская библиотека в Париже: проводить регулярно такие встречи, потому что это очень важно профессиональной поддержки, когда библиотекари обмениваются между собой находками. Тургеневская библиотека может объединить вокруг себя такие инициативы.
Иван Толстой: Что для вас было приятнее всего в этом французском действии?
Александра Вахрушева: Оказаться в Париже на 150-летии Тургеневки, потому что в своей позапрошлой жизни я 12 лет отработала в Московской библиотеке имени Тургенева и была ее директором в какой-то момент. Поэтому я не могла себе представить, насколько такой фидбек произойдет в моей жизни, что я окажусь на 150-летии Тургеневской библиотеки в Париже, потому что когда-то в десятых годах к нам приезжали на Тургеневскую конференцию в Москву и представители Тургеневской ассоциации из Парижа, и тургеневеды, и русисты, для меня это было какое-то по-своему такое исполнение мечты.
Иван Толстой: Осталось нам с вами в Праге открыть какое-нибудь “Муму”.
Александра Вахрушева: Кстати, один из сувениров, который я привезла... На этом салоне была прекрасная Екатерина Дёмина, которая делает ёлочные игрушки ручной работы, и она сделала несколько писателей, фигурок писателей на ёлку, и я привезла Тургенева с Муму.
Иван Толстой: Великолепно. Завидую вам.
Я звоню в Испанию актрисе, телеведущей, певице, ютьюберу и общественной деятельнице Татьяне Лазаревой. Она вернулась с парижской ярмарки. Покупаете ли вы сейчас русские книги в принципе?
Татьяна Лазарева: Да, конечно, я стараюсь следить за тем, что печатается на русском языке. Причём, вопрос-то не праздный и важный для меня, потому что я покупать-то их покупаю, но мало читаю, но покупаю, да. Это, видимо, какая-то старая привычка осталась.
Иван Толстой: Я прочёл в одном из ваших интервью, что вы покупаете для вашей дочки больше.
Татьяна Лазарева: Нет, скорее уже теперь для внучки. Я своим детям очень много читала, когда они были маленькие. У меня большое количество книг уже, которые нужно читать. В том числе я сейчас охочусь за книжками для совсем-совсем маленьких, когда ещё просто так пальчиками там водить, глазками смотреть. А так у меня достаточно большая уже коллекция детских книжек в том числе. Остаётся только надеяться, что дочь моя не остановится на одном ребёнке и двое остальных тоже к ней подтянутся, потому что библиотека очень большая.
Иван Толстой: А что вы покупаете для себя, для души?
Татьяна Лазарева: На последней ярмарке, которая была в Париже, я купила совершенно замечательную книжку в переводе Екатерины Шульман, детскую книжку. Она называется “Сыр ваш”.
Увидела замечательную книжку Линор Горалик, которую очень люблю, тоже купила её.
Иван Толстой: Не художественная, а нон-фикшн, да?
Татьяна Лазарева: Да, не художественная.
Иван Толстой: А с вашей точки зрения художественная нынче погибла? Все больше читают какую-то документалистику, публицистику, эссеистику.
Татьяна Лазарева: Ой, ну я за всех-то не могу вам отвечать. Я не знаю, что все читают. Но я наоборот хотела бы поделиться тем, что я вижу, что ничего не погибло. Мало того, что люди пишут, и это совершенно естественно, ты не можешь это заткнуть. Был, может быть, какой-то небольшой период, когда все молчали, но это в самом начале войны, это просто был шок. А сейчас я вижу, что очень много пишут и много очень публицистики, но и художественной прозы тоже очень много. И более того, меня радует, как расплодились и плодятся дальше издательства, которые всё это печатают. Если зайти на сайт какого-то издательства и посмотреть, там очень много молодых авторов, каких-то неизвестных, и это художественная проза.
Иван Толстой: Парижская ярмарка для вас - это разновидность магазина или место встреч?
Татьяна Лазарева: И магазин, и место встреч, и более того, там были совершенно замечательные лекции, встречи с людьми такого вот формата, когда можно послушать и обсудить что-то. Там были даже не только книги. Если ребята будут делать в следующий раз, тоже где-то так в декабре, то, конечно, хотелось бы каких-то больше тематических праздничных каких-то подарочков, штучек. Ну тоже не просто какого-то там барахла, но со смыслом. Там сидела моя знакомая Катя Дёмина, которая продавала ёлочные игрушки, в том числе в виде известных людей. Это очень забавно. Там был прекрасный стенд с плакатами и открытками.
Ощущение того, что ты среди своих, господи
Ну, и книжки, конечно, и вот это вот ощущение того, что ты среди своих, господи, это просто мне напомнило, как вот мы на митинги ходили, понятно было уже, ну, может быть, не всем, но мне точно уже к концу стало понятно, даже в начале всего этого протестного движения в России стало понятно, что оно ничего не изменит, но вот эта необходимость побыть со своими людьми, с близкими и уйти оттуда просто ободрённой - это очень важно.
Иван Толстой: У каждого из нас есть своё представление о культуре русской эмиграции. Как правило, это высокие представления. А нынешнее зарубежье каким вам кажется?
Татьяна Лазарева: С нынешним зарубежьем я столкнулась даже больше, чем ожидала. Потому что я делаю проект у себя на Ютюбе, который называется “Где я?”, и посвящён он эмигрантам-подросткам.
То есть это даже не мой круг, не круг моего возраста и людей, с которыми я уезжала вместе, а это их дети. И это для меня оказалось открытием. Это меня так воодушевляет, потому что это совершенно другая эмиграция, я вижу это. Это не оторванность наша. Сейчас совсем всё по-другому. То есть это не оторванность от культуры, это не какая-то дичайшая боль и страдание от того, что всё осталось там и у тебя нет с этим связи. Связь есть, хотя её пытаются глушить в России. В общем, тоже, видимо, читали те же книжки про эмиграцию. Но то, что я вижу сейчас, это просто какие-то новые возможности для людей. Да, они, конечно, не у всех, как бы это сказать, прошли плавно. То есть этот переезд, эта эмиграция не для всех была какой-то желаемой, но то, что это совершенно другая эмиграция, я это вижу.
Сил у этих молодых людей гораздо больше, спокойствия
Понимаете, вот в то время, когда уезжали (сто лет назад), они очень хотели сохранить русскую культуру, русский язык, вот это все сохранить, потому что к нему не было доступа. Сейчас же у тебя есть доступ, тебя ничего не лишают, ты остаёшься в том же самом информационном пространстве благодаря интернету. И тебе не нужно сохранять прям вот из последних сил. Оно никуда не делось, оно есть, ты просто эти свои силы последние иногда тратишь на то, чтобы в этом новом мире освоиться и жить в новом мире дальше абсолютно органично, сохраняя свою культуру и ассимилируясь с этой культурой как бы в новой жизни.
Сил у этих вот молодых людей гораздо больше, спокойствия. Им нужно занимать только у нас, которые должны их поддержать в их каком-то опыте, спокойно быть рядом и наблюдать просто, как они эту жизнь живут.
Иван Толстой: Собираетесь ли вы что-то написать?
Татьяна Лазарева: Нет, у меня с книжками вряд ли получится. Нужно отдельно работать над собой. Я с молоком матери (она преподаватель литературы и русского языка) впитала огромнейший пиетет к людям, которые пишут книжки. И для меня это недосягаемая высота, на которую я даже не собираюсь смотреть. То есть я четко понимаю, что есть читатели, а есть писатели. Я читатель. Тем более, что для меня совершенно не обязательно свою жизнь в виде книги выкладывать на общее обозрение. Она и так у меня выложена во всех моих соцсетях всевозможных, и я там высказываюсь. Всё-таки книга - это высказывание человека, но мне достаточно своих.
Иван Толстой: Моя следующая собеседница - организатор Парижского действа Аглая Ашешова. Она заведует Фондом русской книги университетской Библиотеки языков и цивилизаций Bulac, казначей Тургеневской библиотеки в Париже, член правления французского “Мемориала”.
Аглая Ашешова: Задумано было празднование 150-летия Тургеневской библиотеки так, чтобы не только уходить в историю, потому что в 2001 году уже был большой сбор, колокольный к 125-летию. А не забывая об истории, показать современной и русскоязычной публике, и славистам, и всем интересующимся то, как развивается книжный рынок в условиях цензуры. И как возник новый тамиздат. То, что называют теперь новым тамиздатом, это неподцензурная русскоязычная литература вне границ. И, собственно, поэтому получился такой немножко двойной формат, культурная программа и книжная ярмарка.
Иван Толстой: Как вы могли бы оценить развитие нового тамиздата? Есть ли в этой стихийности какой-то космос, а не только привычный хаос?
Аглая Ашешова: Ну, конечно же, есть. Тем более, что по тому, как идёт развитие и формирование книжного рынка, это напоминает то, как книжный рынок формировался в самой России после перестройки, когда были сняты барьеры и возможно было предпринимательство. В общем-то, сейчас, если рассматривать схему развития, происходит так же. Единственное, что есть теперь этот барьер там и тут, и публика, которая читает по-русски, в основном находятся в России, но не все готовы читать такую литературу, а тем более не все знают, что она существует. А часть публики, которая находится за рубежом, не всегда платежеспособна на том уровне, на котором хотелось бы, например, книгоиздателям. Поэтому есть свои трудности, но в общем формирование рынка, мне кажется, уже произошло, формирование книжной цепи.
Есть издатели, критики - “Слова вне себя”, - которые ориентируются именно на эту литературу. Есть премии, которые помогают создавать рукописи - как Straightforward. Есть премии, которые оценивают уже изданную литературу, как “Дар” и “Свободная книга" у Freedom Letters. Есть запрос на то, чтобы эта литература переводилась и книжные магазины, которые за пределами России возникают - вот уже целое созвездие “Бабелей”. И ярмарки тоже есть.
В общем, есть книжные собрания, вот Тургеневская библиотека собирает новый тамиздат, и мы своей миссией, в том числе, числим собирание неподцензурной литературы, которая потом обязательно когда-нибудь вернется в Россию уже более широкой дорогой.
Иван Толстой: Интересно, что вы сравнили сегодняшний новый тамиздат с перестроечной Россией, а не с изгнанием столетней давности.
Аглая Ашешова: Изгнание столетней давности - это тоже большая параллель. Но просто многие из тех, кто сейчас работает, начинали как раз в перестроечные годы. У нас не участвовал в этот раз Виталий Кабаков, “Книга Сефер”. Он начинал ещё с перепечатки тамиздата, переводом его в самиздат. И это тот отрезок времени, который многие из тех, кто активно сейчас в книжном бизнесе, ещё застали.
Самое интересное будет, когда падут цензурные запреты
Но возвращаясь к параллелям со столетней давностью, и тогда существовали совместные какие-то издания с российскими издательствами, пока ещё с советскими издательствами, пока это было возможно, например, в Берлине. Но я надеюсь, что на наш век будет меньше экономических кризисов и войн.
Самое интересное будет, когда падут цензурные запреты. Вот это будет интересно. Как дальше всё будет развиваться и доживём ли мы до этого?
Иван Толстой: Аглая, вы упомянули 150-летие Тургеневской библиотеки, но всё-таки ярмарка - это ещё и коммерческая площадка. Что с точки зрения деловых связей? Каково мнение коммерческой публики? Каковы покупательные способности?
Аглая Ашешова: Многие посетители этого праздника ушли с полными сумками книг. Отклики продавцов в общем позитивные и участники как с одной, так и с другой, так и с третьей культурной стороны выразили желание, чтобы BazarOff стал регулярным. А это хороший признак. Это значит, что людям хочется вернуться. Хочется ещё раз пережить эту атмосферу. И, видимо, событие удалось, поскольку, возможно, оно перерастёт в регулярную ярмарку. Это было бы, конечно, очень хорошо. Предновогодняя встреча вокруг книги - это всегда приятно.
Иван Толстой: Ярмарка обычно предлагает некие лабораторные возможности, предоставляет площадки для людей, которые связаны одной проблематикой или какой-то одной темой, одним жанром. Что предоставил BazarOff для посетителей и участников ярмарки?
Аглая Ашешова: Во-первых, мне захотелось собрать ассоциативных библиотекарей. Это те частные библиотеки, как теперь называют, книжные хаты, которые в основном были созданы после февраля 2022 года. К сожалению, не все смогли приехать, была проблема с визами. Но около десяти участников приехали и мне обидно, что я как организатор не смогла насладиться в достаточной степени общением с коллегами. А в следующий раз сделаем, может быть, немножко иначе, чтобы был свободный момент и у принимающей стороны. И это было очень интересно видеть, как такие же инициативы, как Тургеневская библиотека 150 лет назад, вот они возникают, вот они выживают.
Vы провели дискуссию с ветеранами переправки тамиздата в СССР
Кроме того, мне показалось очень важным, и это панель, которой я горжусь, мы провели дискуссию с ветеранами переправки тамиздата в СССР. Удовольствие слушать людей, которые прошли через запреты и которые смогли переправлять книги в доцифровую эпоху в Советский Союз. А кроме того, очень хотелось показать молодому поколению, что есть уже некоторые наработки и подобная ситуация не нова. Мы оказываемся немножко в исторической парадигме, но, в общем, запрет и желание свободы чтения, с одной стороны, и свободы распространения информации книги, с другой стороны, уже были, и вот живые свидетели того, как это преодолевалось.
Ну, и, конечно, непосредственное общение посетителей и выступающих - это особое удовольствие видеть, как люди сходят со сцены, выпускают из рук микрофоны, чтобы упасть в объятия какого-нибудь очередного знакомого, которого он не видел уже несколько лет. Вот такие вот встречи и объятия - это тоже, наверное, один из очень приятных результатов этого салона.
Иван Толстой: Какие были интересные интеллектуальные обсуждения сегодняшней литературной ситуации и литературного процесса?
Аглая Ашешова: Ох, вот это вопрос. Мне казалось, интересно было всё.
И несколько человек мне сказали, что они пришли на одну сессию и так и остались до вечера. Просто было всякого разного и про издательство, и как издательство сейчас выживает, и то, как писать, и как критиковать, обсуждать Россию. Очень интересная панель была с Ксенией Лученко, свежим лауреатом премии “Просветитель”, отцом Алексеем Уминским, о церкви, о жизни, о государстве, его роли. И было очень приятно, что спикеры друг с другом не соглашаются, начинают спорить. И это такая живая дискуссия.
Была панель про автофикшн, что это и два автора в диалоге обсуждали. Причём, один из авторов, Лариса Муравьёва, она ещё и теоретик, она преподаватель, поэтому в двойном качестве выступала.
Конечно, полный зал собрала “Закладка” с Екатериной Шульман и Галиной Юзефович. Был концерт Александра Дельфинова, и мне ужасно приятно, что некоторые из парижан открыли его для себя и узнали этого поэта, и увидели его перформанс на сцене.
Очень насыщенная программа, и главное, всю эту программу можно увидеть на Ютюбе. Она была записана, и на Ютюбе Тургеневской библиотеки все панели можно увидеть.
Иван Толстой: Могут ли подобные ярмарки поставить перед собой задачу решать какие-то социальные проблемы русских изгнанников, эмигрантов, релокантов, в чем-то способствовать решению важных наболевших вопросов для людей?
Аглая Ашешова: Ну, во-первых, люди узнают, какие есть книги и хотели бы их читать. А кроме того, Тургеневская библиотека, например, так себя и позиционирует, особенно для релокантов, новоприбывших. У вас мало денег, чтобы купить книгу, у вас мало места дома, чтобы их поставить на полке в большом количестве. Библиотеки существуют для вас. Это одна из наших задач. Конечно, встреча, налаживание контактов - как профессиональных, так и человеческих.
Очень интересная детская программа была соорганизована на ярмарке с издательством SamTamBooks.
Кроме книг, вот у нас был Партизан-пресс со своими замечательными плакатами и наклейками. Катя Дёмина, художница, которая делает совершенно потрясающие ватные игрушки. Она сделала чудную коллекцию, и это такой предрождественский характер этой ярмарки: у нас не только книги, но ещё какие-то сувениры. Связать всех, дать встретиться людям, которые хотели бы увидеться и, кроме того, книги.
Мне понравилось, как Татьяна Лазарева сравнила этот салон с атмосферой прогулки писателей 2012 года. Я считаю, что это очень большая похвала. Это очень приятно. Хотелось бы вот такой творческой атмосферы, чтобы людям было просто приятно провести это время, эти полтора дня в хорошей компании, с хорошими спикерами. И в прекрасном городе. В предрождественское время, конечно.
Иван Толстой: Невозможно не сказать, что в самый разгар ярмарки в Париже неожиданно скончалась Татьяна Львовна Гладкова, которую знал, кажется, весь Париж. Татьяна Львовна - из Третьей волны эмиграции. Приехала во Францию в середине семидесятых. Работала в библиотеке университета Нантер под руководством Элен Каплан(Марии Венедиктовны Мякотиной)и на полставки в Тургеневке.
Я познакомился с Татьяной Гладковой на второй день приезда в Париж в декабре 1988-го. Тургеневская библиотека была средоточием того, что мне хотелось наконец-то прочесть. И Татьяна Львовна предложила свою щедрую помощь.
Вообще-то, периодику на дом выдавать не положено. Где потом найдёшь пропавший журнал? Но для меня она сделала сладчайшее исключение, и я ни одного номера никогда не потерял. За два месяца своего первого Парижа я прочёл и накопировал текстов на несколько лет вперёд. Читай и осмысливай.
Собранная, не слишком многословная, внимательная к собеседнику, ровная, помогающая найти лучшее решение, Татьяна Львовна помимо библиотечной жизни на поверхности была погружена в основательную научно-археографическую работу. Бесценна ее биографическая и библиографическая помощь в составе группы Льва Мнухина по подготовке “Хроники научной, культурной и общественной жизни русской эмиграции во Франции”.
Я попросил Аглаю Ашешову сказать несколько слов памяти коллеги.
Аглая Ашешова: Известие о ее кончине пришло в субботу, в разгар праздника. Это очень важный человек в жизни библиотеки. 150 лет празднует вся Тургеневская библиотека, и 50 из них Татьяна Львовна работала в библиотеке. И кроме того, она помогала очень многим людям, она была соратницей Льва Мнухина в создании “Хроники культурной жизни российской эмиграции”, большого словаря российской эмиграции. Так что не сказать слов о ней в связи с BazarOff просто невозможно.
