300 лет назад Даниэль Готлиб Мессершмидт, состоявший на службе у Петра Первого, обследовал земли Сибири. В одной из поездок немецкий натуралист обнаружил и ввел в научный оборот Томскую писаницу – комплекс древних наскальных изображений. На сегодняшний день это единственный в России охраняемый памятник с петроглифами. Он музеефицирован. Более того, это единственное в России место, где на постоянной основе работает реставратор, который занимается наскальным искусством. И все же даже на Томской писанице рядом с лосем эпохи бронзы высечено имя Толя. В других местах дело обстоит еще хуже. Историко-культурное наследие разрушается как в силу естественных причин, так и из-за действий вандалов.
точного числа не знает никто. Ясно только, что счет идет на тысячи
Уже третий год в Институте археологии РАН действует проект по созданию цифрового банка данных петроглифических памятников регионов России. Это большой фундаментальный труд, поскольку таких объектов в стране очень и очень много, и встречаются они в разных местах – от Карелии и Мурманской области до Алтая и Чукотки. Если археологи прошлого просто зарисовывали изображения или фотографировали их, а в лучшем случае делали оттиски на бумаге (так называемые эстампажи), то теперь в распоряжении ученых технологии нового поколения. В числе прочего, во время экспедиций съемка производится с помощью беспилотников. Сейчас БПЛА чаще упоминаются в связи с совсем другими событиями, и мы почти позабыли, что у этих аппаратов может быть мирное применение. Трехмерное цифровое моделирование позволяет на новом уровне фиксировать и изучать даже самые стертые, едва заметные изображения. Ну а то, что, к сожалению, будет утрачено, останется как объект наследия хотя бы в таком виде. 3D-модели позволяют рассмотреть объект с разных сторон. Иными словами, увидеть не только сам петроглиф, но и понять контекст. Еще на модели можно снимать слои – лишайники или так называемый "пустынный загар", то есть патину. Стоит убрать лишнюю текстуру, и петроглиф хорошо читается.
Казалось бы, что плохого может случиться со сценой охоты на горных козлов или ритуальными личинами, выбитыми в камне три или четыре тысячи лет назад? Однако ощущение, что если они просуществовали так долго, то и еще столько же будут существовать, обманчиво. Скальные поверхности могут и растрескиваться, и осыпаться. С результатами трудов археологов можно ознакомиться на сайте Российского научного фонда (РНФ) “Хранители культурного наследия”. Среди прочего, там есть информация о совсем уж удивительном памятнике. Это Сикачи-Алян в Хабаровском крае. Объекты с петроглифами принято называть недвижимыми памятниками. Однако на Сикачи-Аляне как раз постоянно происходит движение. Больших размеров валуны периодически заваливает льдами. Когда тает, вода переворачивает их и понемногу утаскивает в Амур. В иных случаях эти камни просто опускаются в песок и постепенно исчезают. Правда, в результате таких перемещений порой открываются неизвестные ранее петроглифы, однако утрачивается все же больше.
Даже те изображения, которым, как это ни грустно, суждено исчезнуть, смогут изучать исследователи будущих поколений. К примеру, с виртуальными образами могут работать трасологи, которые умеют определять, каким орудием работал древний художник и под каким углом выбиты, выгравированы или вырезаны линии. Это, в свою очередь, позволяет датировать памятники. Кроме того, картографирование даст, наконец, возможность понять, сколько в России памятников. Пока их точного числа не знает никто. Ясно только, что счет идет на тысячи. Причем, когда говорят о тысячах, имеются в виду не отдельные петроглифы, а целые комплексы.
Сейчас, когда выездной туризм стал проблематичным, все больше россиян начали посещать места с наиболее высокой плотностью памятников наскального искусства. Это и Алтай, и Хакасия, и Красноярский край, и Карелия. Антропогенная нагрузка на живописные места, которые в древности считались особенными, сакральными, возрастает. Вместе с этим возрастает и угроза памятникам. Далеко не все посетители ведут себя цивилизованно. Милое дело – прихватить баллончик краски и начертать пресловутое "Здесь был Вася". Встречаются скальные выходы, которые на несколько слоев исписаны граффити. Порой под этими напластованиями уже не разглядеть многовековой петроглиф.
Просветительство – одна из задач проекта "Хранители культурного наследия". Предполагается, что с петроглифическими памятниками смогут ознакомиться самые разные люди, от интересующихся историей школьников и студентов до ученых. Однако немалое число карточек в базе данных помещается в закрытую систему. Доступ к таким карточкам получают лишь ученые. Это вынужденная мера. Поскольку в базе данных обозначается точная геолокация каждого объекта, есть такие, куда до поры лучше попадать только специалистам. О поведении вандалов рассказала на встрече с посетителями Центра Гиляровского (это одно из подразделений Музея Москвы) руководитель Центра палеоискусства Института археологии РАН Елена Леванова:
Мы это называем уже не наскальным искусством, а вандализмом
"К сожалению, не имея информации о ценности этого наследия, не имея представления о культуре поведения в подобных местах, наши граждане в массовом порядке посещают памятники без должного уважения к историческому пространству. В принципе, они делают очень похожие вещи на то, что делали в древности художники: они оставляют свой след на камне, свой след в истории. Однако мы это называем уже не наскальным искусством, а вандализмом. Имея хотя бы среднее образование, человек должен понимать, что то, что сделано не им, то, что является ценным, нужно оберегать. Однако объяснить это бывает довольно сложно. На самом деле человек очень просто устроен: ему нужны знаки, ему нужно понимание какого-то табуированного пространства. Порой помогает просто установка таблички с указанием, что это памятник археологии. Такой охранный знак стоит на одном из пунктов известнейшего Сикачи-Аляна. И там у нас с коллегами была очень смешная ситуация. Мы продвигаемся на несколько километров в сторону и на другом пункте стоим под петроглифами, фотографируем их, а местные жители разжигают костер, от чего камень может растрескаться. Мы говорим: "Ребята, здесь же петроглифы". Они говорят: "Нет! Здесь нет, здесь же табличка не стоит, значит, здесь нет ничего древнего".
Очень грустную картину мы наблюдали на Потрошиловской писанице, которая находится в Красноярском крае, на Енисее. Там некие Юля и Саша Бутенко надумали запечатлеть себя навеки поверх потрясающего древнего памятника в минусинском стиле. Теперь под “Бутенками” ничего не видно. На мой взгляд, это неуважительное отношение и к ландшафту, и к природе. Даже если ты не разглядел памятник, ты все-таки видишь, что это потрясающе красивое место. Невозможно понять, зачем было его так уродовать.
Безусловно, выполненные краской надписи можно отмывать. Кстати, до того как молодожены Бутенко оставили на скале метровые буквы, наша коллега со студентами отмыла всю Потрошиловскую писаницу. Однако все памятники отмыть невозможно. Это совершенно необозримый фронт работ! Когда же там шлифовальной машинкой прошлись, а такое тоже встречается, когда варварски просто спиливают изображения, дело совсем плохо.
Отрадно, что появляется очень много людей, которых волнует эта тема – как консервировать памятники, как привести их в нормальный вид. Но боже упаси людей действовать своими собственными методами! Это может привести к еще худшим последствиям. У нас недавно в Кемерово прошел семинар по реставрации и консервации для студентов и аспирантов. На примере Томской писаницы с ее безусловными шедеврами мы рассказывали, как реставрируют, как замазывают всякие повреждения. При этом каждый день повторяли, что это нужно делать только вместе со специалистами, к тому же получив специальные разрешения. Никогда это не должно быть инициативой просто снизу, потому что люди, желая сделать лучше, могут только навредить", – говорит Елена Леванова.
