В разгар пандемии обыденную жизнь, протекавшую до этого бедствия, стали в шутку обозначать как “до войны”. Тогда в голову не могло прийти, что пройдет какое-то время, и метафора потеряет смысл. Однако после 24 февраля слово “война” актуализировалась в своем прямом, неприкрытом значении.
В 2021 году вполне ожидаемо лингвисты в разных странах главным словом выбрали “вакцину/вакцинирование”. Казалось бы, что 2022 год не оставил выбора: словом года должно быть что-то, связанное российским вторжением в Украину. Каково же было изумление многих, когда Государственный институт русского языка имени Пушкина (не путать с почтенным Институтом русского языка РАН!) объявил, что выбор пал на слово … “наследие”. Мотивировка имеет отношение к чему угодно, только не к лингвистической науке. Собственно, авторы исследования в этом и признаются:
"Поскольку акция является народно-просветительской, мы не претендуем на научную достоверность. Наша цель состояла в том, чтобы найти слово позитивного звучания и общественной поддержки. Поэтому из наших материалов были намеренно исключены слова, связанные с политической и военной тематикой. Так гуманитарная миссия Института Пушкина была согласована с гуманитарным характером выбранного слова".
Между тем еще два года назад в Институте настаивали на том, что беспристрастное наблюдение за жизнью русского языка – в приоритете. В интервью Радио Свобода научный руководитель проекта “Слово года” Михаил Осадчий говорил, что группа экспертов-русистов использует авторскую методику, учитывающую и частотность употребления лексических единиц, и смысловую значимость:
Язык живет вместе с нами и отражает те явления, которые волнуют нас, людей говорящих
"Своего рода языковой итог, который подводится в конце года, иногда коррелируется с итогами во внеязыковой действительности. Это довольно ожидаемо, ведь язык живет вместе с нами и отражает те явления, которые волнуют нас, людей говорящих. Будучи таким зеркалом, язык очень часто отражает самые острые, самые горячие темы в нашем обществе. Иногда он даже подсказывает нам то, что мы не всегда готовы артикулировать, выразить или признать открыто. А язык – за счет частотности, за счет грамматики, сочетаемости слов или еще каких-то вещей – выражает наше подсознание. Общественное, коллективное подсознание. Вот именно поэтому мы, сотрудники Института русского языка имени Пушкина, решили в этот проект войти".
Как видим, такой подход не имеет ничего общего с выбором “наследия” в качестве главного слова 2022 года. Теперь в Институте иная мотивация:
"Мы живем в очень неспокойное время, и именно сейчас кажется важной идея переосмысления исторического прошлого, со всеми ошибками и достижениями, чтобы понимать тот путь, по которому нам следует двигаться. Не случайно уходящий год был объявлен Годом культурного наследия народов России.
Содержательный анализ публикаций показывает, что обращение к историческому и культурному наследию страны приобрело в этом году особенную значимость. Слово не раз звучало из уст первых лиц государства, на крупных мероприятиях и праздниках. Единица работала на такие концепты, как “история”, “историческая память”, “народное достояние”, “верность традициям”, “национальная идентичность”, “преемственность поколений”.
На самом же деле, если слово “наследие” и актуализировалось в ушедшем году, то не в связи с тем, что оно “звучало из уст первых лиц государства”, а только в связи с событиями в Украине. В числе прочих потерь там большие потери как раз в области культурного наследия. Это уничтоженные музеи, театры и замечательные памятники архитектуры.
Это не облако, а грозовая туча
Весь год в фейсбучной группе “Словарь перемен” собирали новые слова и выражения. Модератор группы писательница Марина Вишневецкая подытожила: “Облако слов, которые мы собрали в 2022-м, это не облако, а грозовая туча”. Со временем забудется, и надо будет объяснять, почему больше всего лайков в “Словаре перемен” набрала фраза “Хек вобле!”. А пока те, кто следили за попытками антивоенного протеста в России, знают, что так иронически трансформировался зашифрованный знаками “звездочка” лозунг “Нет войне”. На суде жительница Тюмени Алиса Климентова заявила, что испытывает неприязнь к вобле и что ее плакат “Нет в***е!” именно эту неприязнь отражал, ничего иного. Остроумная трактовка породила целую цепочку мемов в интернете. Вершиной словотворчества на ниве эзопова языка стало “Хек вобле!”.
Самые основательные и самые серьезные итоги подвели в проекте “Слово года” под руководством филолога и культуролога Михаила Эпштейна. По мнению экспертов, в русском языке главное слово 2022 года – “война”. За его употребление по отношению к событиям в Украине законом предусмотрены серьезные кары. Велено называть это “специальной военной операцией”, а для краткости “СВО”. Но куда денешься, если явление есть, а слова такого нет? И вот уже высокопоставленные чиновники, и даже сам Путин начали проговариваться, публично называя войну войной.
Все следующие за “войной” слова, набравшие чуть меньше голосов Экспертного совета, тоже с ней связаны. Это “мобилизация”, “релокация”, “беженцы”, “санкции”, “могилизация” и “Буча”.
В номинации “Выражение года” победила та самая “Специальная военная операция”. На втором и следующих местах списка – “Нет войне”, “Где вы были 8 лет?”, “Русский военный корабль, плыви на…” и “Ядерный шантаж”.
Проект “Слово года” – многолетний. Нынешние итоги подведены уже в шестнадцатый раз, и у проекта есть особая категория под названием “Антиязык”. Фиксировать лексику пропаганды тем более важно, что официальная пропаганда в России добилась немалых успехов. Так вот тут на первом месте – “Дискредитация армии”. Следом – не менее грозные “Иностранный агент”, “Недружественные страны” и призванная оправдать злодеяния на чужой земле фраза “Не все так однозначно”.
Лингвист Ирина Левонтина призналась, что для научного осмысления 2022 год дал скудный материал:
Все слова понятно о чем, тут не до лингвистики
"Снова выбирают “слова года”. Я даже не очень слежу, потому что все слова понятно о чем, тут не до лингвистики. Но вдруг подумала, что я все-таки могу среди себя выбрать слово года – слово, которое меня буквально преследует и мучит.
Это слово "задвухсотиться". Кто не знает, двухсотый – это от “груз-200”, на военном жаргоне – убитый. Ещё фильм Балабанова такой был. А трёхсотый – раненый. А пятисотыми теперь называют отказников. Так вот "задвухсотиться". В этом слове всё. И панибратское отношение вообще к войне и смерти (чужой). И творческое отношение к словообразованию, столь уместное в этом случае. И расчеловечивание. И одновременно какая-то эвфемистичность".
В иных странах и на иных языках слова года тоже тревожные. Британский словарь Collins выбрал неологизм “пермакризис” (permacrisis), возникший из двух слов – “перманентный” и “кризис”. Лексикологи говорят, что новый термин охватывает политическую нестабильность, войну в Украине, неблагоприятные климатические изменения и рост стоимости жизни.
Общественная значимость российского вторжения в сопредельную страну отразилась и в немецком языке. Словом года в Германии стало Zeitenwende, то есть “смена эпох”. В Обществе немецкого языка сослались на то, что канцлер Олаф Шольц после начала войны в Украине часто произносил это слово. По его мнению, случившееся – это “поворотный момент в истории континента”. На втором и третьем местах оказались выражения, также связанные с российским вторжением. Точнее, выражения, описывающие реакцию на такие события. Это “война за мир” и “ценовой тормоз за газ”.
В Японии емкий иероглиф “икуса” (“сражение”, “война”) стал символом ушедшего года. В числе причин такого выбора – все та же война в Украине. Кроме того, борьба с коронавирусом и участие японских спортсменов в зимней Олимпиаде в Пекине.
