Киевский политехнический институт вскоре начнет реставрацию мозаики концептуального художника Федора Тетянича (1942-2007), размещенную на фасаде одного из учебных корпусов. Этой одной из немногих работ художника в общественном пространстве повезло больше, чем многим другим, исчезнувшим безвозвратно.
Сегодня не осталось ни одной из скульптур Тетянича – так называемых биотехносфер, своеобразных жилищ будущего. Несколько таких установили в 1980-х, но постепенно демонтировали – одну скульптуру "Биотехносфера" на автобусной остановке в селе Победа Киевской области якобы попросили убрать водители, потому что им казалось, будто они видят "остатки НЛО". За исключением картин и коллажей, не сохранилось очень много других работ – в основном потому, что сделаны они были из недолговечных материалов – коробок из-под вермишели или кефира, скорлупы от орехов, мусора, найденного на улице, домашней пыли. Почти не осталось фотографий многочисленных перформансов, и сегодня о многих из них удается узнать лишь по рассказам тех, кто был с художником лично знаком.
Фрагмент мозаики художника на фасаде одного из корпусов Киевского политехнического института
слово "фрипулья" художник использовал как псевдоним и как лозунг
Интерпретировать идеи Федора Тетянича тоже нелегко. Даже его близкие друзья затрудняются сказать, что означало, например, слово "фрипулья", которое художник использовал в самых разных ситуациях: как псевдоним, представляясь Фрипульей; как лозунг выкрикивал его, когда он шел в начале очередной организованной им костюмированной процессии; или как название – для созданной в 1993 году Академии чудотворчества "Фрипулья". Об этой академии рассказано в изданной посмертно книге, в которой собраны тексты, записки, документация осуществленных и неосуществленных акций художника, фотографии и рисунки. В этой составленной Тетяничем публикации на одной и той же странице академия называется по-разному. Кажется, автор и здесь не стремится к однозначности изложения. Он приводит цитату из статьи, якобы напечатанной в 1993 году в газете "Украина Молодая", об основании академии, но она уже называется здесь "Академией зрителей". "Новая организация протестует против серости в жизни и искусстве, против пессимизма, безразличия и грубости", – говорится в приведенной художником цитате. Можно вспомнить обэриутов, противоречивших в текстах самим себе, а можно интерпретировать такую пестрость значений, поговорив с теми, кто Тетянича знал: многие рассказывают, что даже к своим самым глубокомысленным идеям он относился несерьезно, хотя наблюдатели все воспринимали совсем наоборот.
"Он очень часто с юмором относился ко всем этим делам. Нам не надо было объяснять, мы все и так понимали. Если все играли в абсурд, то он играл, наверное, лучше всех", – вспоминает о Федоре Тетяниче книжный график Валентина Ульянова, которая училась вместе с художником, а потом много лет дружила с ним. И это, наверное, и есть ключ ко всему, что Тетянич делал: даже телевидение он воспринимал не как средство объяснить свои идеи, а как возможность показать очередной перформанс. В снятом о художнике Александром Дирдовским документальном фильме есть фрагмент интервью 1991 года, во время которого Тетянич на все вопросы журналиста отвечает либо скороговоркой-песней, либо абсурдным, даже несвязным повествованием, объясняя свою главную концепцию бессмертия бессмертностью "пепси-колы", или рассказывая о жабе, которая ему приснилась и которая является всем миром. Смотреть на это без смеха невозможно. Улыбаются и некоторые другие участники съемки. Журналист в итоге сдается и просит художника спеть. В своей книге Тетянич пишет о Фрипулье: "Но не верьте ему ни под каким предлогом".
Страница из книги, которую Федор Тетянич составил сам
Тетянич фантазировал, что люди будут жить не в квартирах, а в биотехносферах
"Считаю всю свою жизнь одним-единственным перформансом, в котором я на планете Земля и вообще в бесконечности выстраиваю своими произведениями и их распространением средствами массовой информации (в особенности телевидением) единую огромную инсталляцию "БИОТЕХНОСФЕРА ФРИПУЛЬЯ", – писал он. "Биотехносфера" – это придуманный Тетяничем аппарат, рассчитанный на одного или нескольких человек, внутри которого находится все, что нужно для жизни: кухня, рабочее место и так далее. Ее сферическая форма обусловлена возможностью перемещаться по кругу внутри биотехносферы, приближаясь к тому "модулю", который необходим для конкретного момента жизни. Тетянич фантазировал, что в будущем люди не будут жить в квартирах, а в таких вот биотехносферах, которые при помощи вертолета можно было бы переместить из одного места в другое – что позволяло бы, не покидая дома, путешествовать, например, из города в город или из страны в страну. Художник построил несколько таких биотехносфер, в том числе он предлагал эскиз, на котором изображены несколько из них, на конкурс, объявленный государством на монумент независимости в Киеве. После того, как из всех поданных на конкурс проектов был выбран нынешний, художник прокомментировал это так: "Надо ли было торопиться к десятилетию независимости, чтобы создавать такую помпезность? Вон и Маяковский к десятилетию советской власти написал поэму "Хорошо!" Оказалось – нехорошо".
Киевский литературный и арт-критик Инна Булкина в одной из статей, посвященной художнику, указывает на связь его искусства с анархистскими идеями биокосмизма. Это было направление в начале 1920-х годов, подчеркивающее свободу личности и творчества – не только на планете Земля, но и в космосе, и всей Вселенной, на которую, как верили биокосмисты, человек может свою деятельность распространять. Идеи биокосмистов были почерпнуты из книг философа-футуролога Николая Федорова, мечтавшего о воскрешении людей и верившего в возможность объединения людей с целью направлять развитие на Земле. Биокосмисты тоже говорили о бессмертии и возможности изменить реальность так, что это позволит изменить будущее. О бессмертии и безграничности Тетянич тоже говорил постоянно. Вот, например, что он писал об этом: "Инопланетяне их не принимают, они спешат на встречу с бесконечностью, то есть со мной, я – бесконечность – бесконечность я". Художник видел бесконечность и в фотографиях: "Живя, мы превращаемся в фотоотпечатки, в свет бесконечности".
Коллаж из фотопортретов художника разных лет
В его авторской книге можно найти документацию акции "Конец конца света". Тетянич рассказывает, как нарисовал картину "Конец света" и разломал ее на куски, которые случайно были сложены на бумагу, вытащенную из стопки рядом с его столом: это оказался плакат, на котором были напечатаны флаги стран мира. Очевидно, что и в понятие "случайность" он вкладывал определенный смысл, впрочем, это можно отследить и в других его акциях или перформансах.
В книге описана и, видимо, так и не реализованная автором выставка, на которой зрителям показывались бы не картины, а обычная земля. В этом своем размышлении художник пошел еще дальше – он пишет, что поставил себе задачу определить, как много земли можно приклеить к холсту, чтобы рисовать на нем, и понял, что лучше приклеить холст к планете. По словам Тетянича, после этого Земля прекратила свое движение в космосе, так как была зафиксирована актом приклеивания, и теперь он призывает всех рассматривать нашу планету как недвижимую точку отсчета.
Но многие знали Федора Тетянича именно благодаря его уличным перформансам: в историю украинского искусства он вошел как первый перформансист. О многих таких акциях сегодня можно узнать только благодаря рассказам.
Участники одного из перформансов на Андреевском спуске в Киеве. Федор Тетянич – без одежды
он изображал демоническую личность со страшной бородой и грозным голосом
– Встречались мы совсем нерегулярно, все происходило случайно. Помню, однажды я шел по Андреевскому спуску в день города, и там посреди улицы сидел Тетянич в груде металлолома. И пока он ходил куда-то перекусить – я его заменил, – рассказывает украинский композитор и мультиинструменталист Данило Перцов. – Вел он себя по-разному. На публике изображал демоническую личность со страшной бородой и грозным голосом, а в обычном общении мы просто могли говорить. Я помню, как-то мы с моим другом, скрипачом, поехали к нему в село Княжичи. Это было Рождество, и мы устроили импровизированную процессию с музыкой. А наутро он заходит в дом с караваем и за каждый кусочек хлеба просит колядку.
– То есть в перформансы Тетянич вовлекал совершенно разных людей, знакомых, которые в этот момент рядом с ним были?
– В принципе, да. Тех, которые были этому рады. Он любому мог найти место, чтобы он стал частью этого действа, умел заинтересовать, объяснить. Ведь это не была ерунда, всем было весело и интересно.
– Это не воспринималось участниками как художественный перформанс, а скорее как приятное времяпрепровождение, или я неправильно поняла ваши слова?
– По-разному. Видимо, каждый видел в этом то, что хотел увидеть. Для кого-то это было искусство, для кого-то – праздник клоунады, для кого-то – картина образа жизни. Все это было представлено. Но вообще у Тетянича присутствовала серьезность отношения к тому, что он делал, он говорил о себе как о художнике.
– Рассказывал ли он вам о своих взглядах, о том, что означает слово "фрипулья", например?
сферы должны были цепляться на вертолет, и можно переместиться в любую точку Земли
– Рассказывал, конечно. Это все было немного путанно и довольно трудно было свести воедино. Он много говорил о бесконечности. И писал об этом в своих коротких стихотворениях. А мне всегда казалось, что это говорилось и в шутку. Его занимал вопрос о том, какой должна быть будущая культура. И он проектировал жилища людей будущего в виде шара, называл их "биотехносферами". Это пространство, которое рассчитано на одного человека: вот он сидит на табуретке, поворачивается – работает на компьютере, повернулся – вот у него кухня, вот у него станок, мольберт. То есть все, что человеку нужно для жизнедеятельности, находится в пределах этого места. А все остальное – за пределами этого сооружения. Эти сферы должны были цепляться на вертолет, и таким образом можно переместиться в любую точку Земли, подключиться там к коммуникациям. Получалось, что человек как бы и на природе, и при этом остается в своей культуре. Это была утопия, которую Тетянич пытался воплотить в жизнь.
Чертеж модулей биотехносферы
У него были мечты о будущих городах, которые состоят не из коробок, как сейчас панельные многоквартирные дома, а из сфер, которые могли бы между собой соединяться при надобности. Это были отдельные индивидуальные пространства, а вся основная жизнь человека должна была происходить на природе. Идея была в том, что человек не привязан к городу, а может свободно перемещаться в любое нужное или интересное ему место, не покидая пределов своего жилища. Это был утопический проект. Видения будущего. Однажды, когда в Союзе художников, членом которого он был, происходили очередные перевыборы, там были ссоры, какие-то скандалы, а он вышел и стал рассказывать, что вот он предлагает послать художников в разные села для того, чтобы они там пропагандировали искусство.
Федор Тетянич и одна из построенных им биотехносфер
Изобретая оригинальней, чем у соседа,
Друг другу ни в чем не уступая, ни вторя,
Крестьяне полюбили скос, граблей, вил,
Роботов складывать
С различных инструментов и прочего
Инвентаря
Один сложил машину-шар
Простую, но не дуру,
Превращающуюся то в одежду, то в мебель,
то в архитектуру.
Чертеж биотехносферы
– Участвовали ли вы в хеппенингах, которые он устраивал дома и в своей мастерской?
процесс уборки для Тетянича был чем-то сродни живописи
– Его мастерская – это была каморка под крышей. Там почти никто не бывал, потому что основная часть перформансов происходила на улице. А в квартире у него были блестящие тряпки в качестве ковров, он там регулярно производил уборку, причем то, что он заметал на бумажку, фиксировал лаком и складывал в стопки – были целые пачки таких листков. У него была идея тотального искусства, что любое действие человека имеет эстетический смысл. И это было в какой-то степени решением проблемы труда: любая трудовая деятельность может быть расценена как эстетическое действие. Например, строитель одновременно и сооружает некий объект, а сам процесс постройки – это своеобразный танец, звуки, которые при этом всем звучат, – это музыка. Поэтому процесс уборки для Тетянича был чем-то сродни живописи. Просто вместо кисточки был веник, а мусор сметался не на совок, а на бумагу. Но, насколько я знаю, это нигде не выставлялось и было выброшено.
– Что еще свидетельствовало о понимании жизни как искусства?
Маска, подаренная художником Даниле Перцову
– Он вообще любой предмет стремился превратить в нечто эстетическое. Это была его попытка вдохнуть жизнь в бытовые предметы. Он носился со всяким мусором, металлоломом. Например, с мусорки притаскивал разбитые телевизоры, и они интересовали его не как источник наживы, а как исключительно эстетические объекты. Насколько я помню, идея состояла в том, что человек создал множество сущностей благодаря цивилизации, с которыми он не дружит. Это не просто мусор, а куча богов, духов, существ, каждое из которых имеет душу. Из-за того, что их так много, а сам человек относится к жизни наплевательски и прагматично, он не успевает это осознать. Поэтому эти существа живут в мусорнике, а мусорник – это, получается, подлинный современный пантеон. Поэтому из старых кроссовок, консервных банок, старых пластинок, крышек и другого мусора он делал маски, божков, они висели на стенах его мастерской. Это были невидимые боги мусорника, созданные человеком. У меня есть такая его работа, сделанная из коробки вермишели, а внутри – модель дома его матери.
– А во что превращались телевизоры или металлолом?
– Телевизоры были частью его инсталляций. В дни города он свозил на Андреевский спуск немыслимую куча разного старья, металлолома, кое-что нанизывал на веревку и таскал с грохотом вверх-вниз по улице. А то, что он извлекал звук из этих железяк, – он как бы позволял им говорить, заявлять о себе, взывать к людям.
– Как реагировали на это зрители?
– Его считали городским сумасшедшим. И такое определение ему, на самом деле, было удобно, он его не чурался, не пытался опровергнуть. Наоборот, он наслаждался этим статусом, потому что этот статус дает определенную свободу.
– Во время этих перформансов он специально одевался, надевал пестрые ткани, прозрачную фольгу, в это тоже вкладывался определенный смысл?
– Он был как будто императором бесконечности. Головные уборы были стилизованы под гетманские. Я так понимаю, что это было связано с его реальным телом: он был низкого роста, с огромной бородищей, с очень выразительным взглядом. Он играл и со своим ростом: делал сам себе обувь – котурны на высоких платформах.
– А зачем он собирал деньги для поездки на Марс?
– Это была скорее шутка. Поскольку у него не было средств к существованию, он мог собирать пожертвования. Когда он ездил в Москву, где у него была выставка, он со шляпой пошел к зрителям. Помню, была и банка с воткнутой бумажкой пожертвовать на поездку к морю на машине.
– На вас Федор Тетянич как-то повлиял? Многие из тех, кто общался с ним, говорят о том, что он оказывал на людей огромное влияние.
в его перформансах мог участвовать любой дворник, любой рабочий, любой строитель
– Непонятно, как это можно наследовать. Я ведь и сам часто говорил, что Тетятнич – это мой первый учитель. Но когда я спрашиваю себя, чему он меня научил или чему мог научить, трудно представить себе или даже сказать. Возможно, отношению к искусству. Возможно, интегральности, что искусство – это не башня из слоновой кости, не элитарный мир, а демократичный – таким и был Тетянич. Ведь в его перформансах мог участвовать кто угодно. Любой дворник, любой рабочий, любой строитель, любая доярка. Если они правильно его поймут, конечно. Он со всеми говорил, – говорит киевский композитор Данило Перцов.
Живущий в Праге музыкант Тарас Волощук вспоминает о нескольких акциях, которые он провел вместе с художником Федором Тетяничем:
– Наше общение было довольно коротким, это были 1991–92 годы. Тогда произошло несколько ярких историй. Первая наша встреча – когда я пришел к нему в мастерскую. Там было несколько комнат, они были все заставлены картинами, фольгой. Тетянич попросил меня помочь ему подготовиться к следующей выставке, потому что к нему должны были прийти друзья. Он организовывал в небольших комнатах проходы, коридоры, которые оформлял для того, чтобы посетители шли по лабиринту и могли посмотреть картины. Мы все это пространство буквально создали: ставили рамы, стойки, делали проходы, лабиринты. Тетянич очень часто использовал яркие разноцветные ткани. У него их был большой запас, и невероятные запасы фольги. Притом что в то время это был большой дефицит, но Тетянич нещадно тратил фольгу на оформление художественного пространства – как он его видел. И он часто, кстати, одевался в цветные ткани, цеплял к одежде фольгу и шелестел ей, говоря, что это музыка.
фрипулья включала в себя бесконечность всего мира
Тогда, в первый вечер нашего общения, он мне рассказал о фрипулье. Это была для него очень важная категория, и связано это было с тем, что в детстве он болел, некоторое время провел в инвалидной коляске, всю жизнь хромал, и во время болезни ему открылась реальность фрипульи, то есть фрипулья – это, по его словам, была категория, которая включает в себя бесконечность всего мира, всей нашей Вселенной, всех идей в каждой точке пространства. Я думаю, для него это было невероятно живое понятие: однажды мы шли с ним по улице, и он увидел очень красивый рисунок на асфальте, там лежали какие-то ветки, листья, только что прошел дождь, и какая-то часть асфальта высохла. Мы поднялись на горку, и он говорит: "А теперь посмотри с высоты. На что это похоже?" Это была буквально живопись природы, абстрактное человеческое лицо. Для него, очевидно, был очень важен принцип случайности, но случайности, за которыми стояли бы какие-то символы, какие-то реальности, которые открывает нам Вселенная с каких-то других сторон. Он во всем искал творческое начало. Даже не искал, а скорее был в контакте с этим всем процессом, так как он был художник. Я думаю, это было связано с болезнью, которую он перенес в детстве. Когда он поправился, видимо, для него каждый миг, который он жил, был не просто временем, что вот я сейчас работаю, а потом отдыхаю, он превратил всю жизнь в перманентное творчество.
Алфавит Фрипульи: 12 знаков дня и 12 знаков ночи
– Вы говорили, что провели несколько совместных перформансов…
– Вторая ситуация была довольно смешная. В то время я работал в Киевском камерном оркестре под управлением Романа Исааковича Кофмана, была репетиция, и со скрипачкой Ольгой Колпаковой мы вышли на получасовой перерыв прогуляться на горку, которая находится за филармонией. Когда мы поднялись наверх, то увидели Тетянича, и он тут же деловито достал ключи и говорит: "Идемте со мной". Мы спустились в какой-то довольно большой подвал. Это был, оказывается, резервуар, который построили немцы во время войны, чтобы, как он нам рассказывал, обеспечивать водой Крещатик и центральную часть Киева. Там было очень много всяких театральных декораций. Был там и латунный обруч, на который была насажена голова быка, вырезанная из поролона и раскрашенная разными красками. Тетянич тут же достал серебристо-розовую ткань и из нее сделал хвост. Эту голову я надел на себя, хвост мы прикрепили к обручу, а Ольга с Тетяничем спрятались под этот хвост. Так мы спонтанно решили, что успеем показать быка перед началом репетиции, но мы просчитались на несколько секунд. Когда оркестр начал играть, я открыл дверь и мы с мычанием стали бегать вокруг оркестра. Было довольно весело, хотя, я думаю, ребята так и не поняли юмора… Но в то время филармония была в ужасном состоянии – весь паркет был снят, тогда был ремонт, и мы репетировали при плюс 10 градусах.
Он выглядел как инопланетянин
Еще один перформанс состоялся через несколько месяцев и тоже случайно. Я шел с репетиции и снова встретил Тетянича, он меня сразу взял под руку и говорит: "Идем, Тарас, будем делать акцию. У меня сегодня перформанс наверху перед входом в метро "Арсенальная". Я говорю: "Хорошо". Он говорит: "Хочешь поиграть?!" – "Да, конечно!" Я, конечно, имел смутное представление о том, что будет происходить, но подсознательно, кажется, сделал правильный выбор – выбрал тему из скрипичного концерта Сибелиуса. Тетянич при этом ходил в довольно импозантном костюме, многие элементы которого были сделаны из разноцветной фольги – она была наклеена на рукава, на спину, на грудь. Он выглядел как инопланетянин. При этом он читал свои тексты о фрипулье. Он решил посвятить эту акцию рабочим, у которых закончилась смена на заводе "Арсенал", и они шли к метро через небольшую площадь. Я их встречал со скрипкой, а после меня они попадали к Тетяничу, который им объяснял, что такое фрипулья.
– Что он при этом делал? Как себя вел?
– В его поведении было много театрального. Когда он контактировал с теми рабочими или мастерами, которые шли с завода "Арсенал", он подходил к ним и сначала очень вежливо здоровался. Он сразу вступал с человеком в диалог и провоцировал его на реакцию, на участие в происходящем, чтобы человек раскрылся.
– Какие это вызывало реакции?
– По-разному. Я помню, было несколько людей, которые действительно вступили с ним в какой-то творческий контакт и не просто стояли без движения, а повторяли его движения.
– Он пытался взаимодействовать с людьми, чтобы они тоже стали частью перформанса?
– Да. И он каждому давал совершенно свободное пространство. Если человек просто проходил – он проходил. Иногда он к кому-то мог подойти и совершить какой-то поклон, нацепить на человека, например, полтора метра какой-нибудь цветной ткани. Человек был в шоке: "Я совершенно по-другому выгляжу, как какой-нибудь король в мантии".
Свободен я, Биотехносемья,
одевшая меня,
Мои оптимальные жизненные ритмы
высчитывает, об опасностях
предупреждает,
посредством меня руководит всей
Вселенной
для умножения возможностей
человеческих
подобных себе рождает.
Автопортрет, нарисованный при помощи компьютерной графики
– Документации никакой не осталось, это были абсолютно спонтанные акции?
– У Тетянича это проходило практически каждый день. Иногда он уезжал к себе в деревню в Княжичи под Киевом и там проводил какое-то время, наверное, чтобы собраться с силами. Но когда он был в Киеве, он, мне кажется, был активен 24 часа в сутки. Для него не было разницы между выставкой, или подготовкой к выставке, или встречами с друзьями. Он всегда наполнял смыслом общение между людьми. Он вдохновлял меня всегда на то, чтобы я как можно сильнее раскрылся в творческом аспекте: как музыкант или как участник перформанса. Это был человек, который невероятным образом провоцировал на творчество.