Программу ведет Арслан Саидов. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Кристина Горелик.

Арслан Саидов: В Москве в правозащитном центре "Мемориал" состоялась презентация документального сборника "Сталинские депортации 1928-1953 годов". Это последняя книга, подписанная в печать Александром Яковлевым, президентом фонда "Демократия" и инициатором серии "Россия ХХ век. Документы". Рассказывает моя коллега Кристина Горелик.

Кристина Горелик: Чуть больше 900 страниц и огромное количество архивных материалов - таково наполнение книги о сталинских депортациях. При этом авторы сборника Павел Полян и Николай Поболь не ставили перед собой цель - найти как можно больше новых документов. Они сделали хорошую систематизацию большинства уже известных фактов. Поэтому их труд, безусловно, можно назвать академическим. Конечно, в книге есть и новые документы, даже некоторого рода открытия делаются. Например, удалось выявить фальсифицированные документы о депортациях из Прибалтики, созданные немцами в начале войны с целью провокации.

Однако главное в книге - научный подход и попытка охватить взглядом депортации этнические. Кстати, именно о них идет речь в документальном сборнике, хотя книга и вышла под более общим широким определением "Сталинские депортации". Это выселение людей с пограничных зон на западных и восточных границах Союза, крестьянская ссылка, депортация корейцев, калмыков, поляков, финнов, иранцев и китайцев, курдов и армян, карачаевцев и балкарцев, массовые депортации немцев из Поволжья и крымских татар, ликвидация Чечено-Ингушской АССР. Как удавалось разделить все осуществленные Сталиным депортации на этнические, социальные, политические, особенно в тех случаях, когда они носили смешанный характер? Об этом спрашиваю одного из составителей сборника Павла Поляна.

Павел Полян: Конечно, это трудно, конечно, это сложно. Мы касались только тех депортаций, относительно которых мы можем все-таки сказать не колеблясь, что речь идет о таких, где этнический момент или преобладающим был или не уступающим. Например, кулачество, если говорить о крестьянской ссылке. Если это из определенного региона происходило, где проживал какой-то определенный этнос, то вполне можно в некоторых случаях достоверно полагать и утверждать, что речь идет о таких-то кулаках, например, польских кулаках. Особенно это касалось тех приграничных районов, где проживали другие этносы. Да, это сложная проблема, но она в принципе решаема. Если мы сомневались с коллегой, то мы это не брали.

Кристина Горелик: Тогда следующий вопрос, что вместить не удалось?

Павел Полян: Если депортационных кампаний было 52, то мы в книге отразили от силы 30-35 не больше. Есть целый ряд депортационных кампаний, не говоря уже об отдельных операциях, по которым документов нет или они не выявлены, по которым надо искать. Безусловно, они найдутся, просто не во всех архивах, где мы работали, например, военных, нужно побольше поискать. Потому что во время войны много решений о депортациях принималось на уровне фронтов и даже армий. Кое-что у нас есть на эту тему, но явно недостаточно. Как раз о таком микрогеноциде в Хайбахе документов нет достоверных. Внимательный читатель может для себя выявить некий фронт исследовательский в этой книжке, где дальше рыться.

Кристина Горелик: Упоминаемый Павлом Поляном геноцид в Хайбахе был осуществлен комиссаром ГБ 3-го ранга Гвишиани. Будучи не в состоянии обеспечить транспортировку жителей этого аула, внутренние войска согнали их в колхозную конюшню и подожгли. Тех, кто пытался бежать, расстреливали. Расстреляли и жителей близ лежащего аула, села, окрестных хуторов.

Многие подробности этой трагедии составителям книги удалось восстановить благодаря генерал-полковнику Степану Кашурко. В свое время Кашурко сам участвовал в депортационных мероприятиях в Эстонии. Ему хватило мужества позже признать свою вину, а в 60-е годы прошлого века, еще в советское время, заняться расследованием геноцида в Хайбахе.

Степан Кашурко: В этот время Берия прибыл в Грозный. Вот Гвишиани с ним ведет переговоры: "Что делать? 703 человека". Он сказал: "Завтра мы решим, что делать". А потом вдруг на завтра он докладывает, что не 703, а 705. Как? Родилась двойня. Но это же прекрасно. Вот 705 бандитов у них. Только что родились, а их уже в бандиты зачислили. Они получили большой гонорар за то, что еще двойка. Так вот, когда их сожгли, чтобы не мудрствовать лукаво, на это пепелище запрещалось ходить, запрещалось даже упоминать, что была такая республика.

Но наконец-то возникла необходимость, и мы, по сути дела, добились через Горбачева (спасибо, Михаилу Сергеевичу) и попали в Хайбах. Я являюсь председателем чрезвычайной комиссии по расследованию геноцида в Хайбахе. Когда мы туда прибыли, - так вы можете себе представить! - на то пепелище прибыли и родственники. Это было 16 лет назад. Еще живы и мужья были, и братья и так далее, которые не попали под сожжение, а были выселены раньше.

Какая была ситуация страшная кругом! Вой стоял такой душераздирающий! А какое оказалось пепелище! Не закрытое. Его дождем обмыло, кости торчали кругом, лежали недогорелые останки.

О чем я мечтаю, о чем говорю, чтобы как-то делать, чтобы в нашей многострадальной стране, многонациональной не повторились, даже не аукнулись те времена. А я боюсь этого. Если мы только так все проглатываем, все потихонечку констатируем... Там закрыли радиостанцию, там закрыли газету, там прикрыли... Мы все молчим. Потихонечку к нам подкрадывается все равно, что огонь, который доберется и до тех хлебов. Мы все молчим.

Кристина Горелик:

"О том не пели наши оды,
Что в час лихой, закон презрев,
Он мог на целые народы
Обрушить свой верховный гнев... "

В свое время неосторожно написал советский писатель Александр Твардовский.

Задача историка выяснить - шпиономалия ли, боязнь предательства больного человека или же трезвый расчет и рассудительность тирана владели Отцом всех народов. Скорее всего, и то, и другое. А такие книги как "Сталинские депортации" языком документов помогают увидеть масштабы сотворенного, трагедию народов и конкретно маленького человека, спрятавшегося за статистическими данными о перегруженных перегоночных эшелонах, о количестве метров на одного спецпоселенца в неприспособленных бараках, и о числе ликвидированного контингента ввиду не транспортабельности.