Банковский кризис в России только начинается, и придет он из реального сектора экономики, заявил в среду глава Сбербанка Герман Греф.
Осенью прошлого года, по словам бывшего министра экономического развития, банковского кризиса в стране как такового не было, поскольку банки не были втянуты в операции с производными финансовыми инструментами.
"Это классическая ситуация: первая волна финансового кризиса сменяется волной, поступающей в обратном направлении, из реального сектора в финансовый, — разделяет опасения Грефа начальник отдела экономического анализа МДМ-банка Николай Кащеев. — В основном, ранее выданные кредиты перестают должным образом обслуживаться. Начинаются просрочки, по некоторым из них может быть объявлен дефолт. Соответственно, в определенный момент у банков возникают проблемы с денежными потоками — деньги, на которые они рассчитывали, больше не поступают. Некоторые из таких активов становятся совершенно негодными, и их приходится списывать, что, соответственно, проедает капитал банков".
По данным Центрального банка, только в феврале объем просроченной задолженности частных лиц вырос почти на 7,5 процента, предприятий — на 25 процентов, и вплотную приблизился к 600 миллиардам рублей. В результате доля просрочки в общей сумме предоставленных банками займов уже превысила 3 процента. Однако, по словам старшего аналитика по финансам инвестиционной компании Unicredit Securities Рустама Боташева, эта статистика не отражает истинного масштаба проблем.
"Есть большая проблема в определениях, — поясняет аналитик. — Официальные данные Центробанка — 3,3 процента просроченной задолженности. Но по его методологии в просрочку попадает только та часть кредита, которая собственно и была просрочена. То есть, если вы как заемщик должны были выплатить в этом месяце 3 процента от своего кредита, но не выплатили, то вот эти 3 процента и будут показаны ЦБ как просрочка. Но большому счету к ней необходимо относить весь кредит, ведь проблемной становится задолженность целиком, а не только та часть, которую заемщик не выплатил в этот раз. Тогда цифры будут больше". По опыту эксперта, показатель просрочки, подсчитанный по второй методике, может превысить центробанковский примерно в два раза, что дает оценку в 6-7 процентов.
Согласно официальному заявлению российского министра финансов Алексея Кудрина, в целом по итогам года доля просроченной задолженности по банковским кредитам не должна превысить 10 процентов. Но с учетом того, что уже сегодня она, по данным Германа Грефа, ежемесячно увеличивается примерно на 20 процентов, при том что темп роста месяц от месяца ускоряется, этот прогноз кажется не совсем реалистичным. Так, Николай Кащеев из МДМ-банка вообще не берется оценивать сегодняшний уровень просроченной задолженности и, тем более, делать прогноз по итогам года.
"Есть оценки международного рейтингового агентства Moody`s ситуации на рынке США и еврозоны. По заемщикам, которые не относятся к высшей категории надежности (а таких на рынке подавляющее большинство), только дефолты — то есть окончательные неисполнения обязательств по кредитам — ожидаются к концу года на уровне около 14 процентов для США и 18 процентов для Европы. Что касается российских заемщиков, которые значительно менее прозрачны, то здесь по просроченным, неисполняемым, необслуживаемым долгам называются самые разные цифры, в том числе — и чрезвычайно высокие", — предупреждает глава отдела экономического анализа МДМ-банка.
Российскому правительству и Центробанку все чаще предлагают подумать о создании специальной структуры, которая бы занялась выкупом у банков плохих долгов по примеру США. Глава Сбербанка, в частности, призвал государство быстрее определяться с решением этой проблемы, заметив, что без расчистки балансов банковской системы возвращение роста невозможно.
Но в Америке задолженность сконцентрирована в первую очередь в ценных бумагах, которые обращаются на рынке и за счет этого гораздо легче поддаются оценке, нежели доминирующие в России прямые кредиты, напоминает Николай Кащеев. К тому же российское законодательство не слишком развито в области передачи залогов, указывает эксперт, а все вместе это заметно увеличивает риск субъективной и неадекватной оценки активов.
Признавая различия между финансовой системой России и США, старший аналитик по финансам инвестиционной компании Unicredit Securities Рустам Боташев все-таки допускает возможность создания структуры для выкупа плохих долгов. Свою позицию он объясняет тем, что выданные предприятиям кредиты — активы гораздо более качественные, нежели американские производные инструменты, так как "с предприятий рано или поздно все-таки можно что-то получить".
"Если внимательно посмотреть, что сейчас делает "Внешэкономбанк", Агентство по страхованию вкладов, частично ВТБ, то увидим, что так или иначе они именно этим и занимаются. Отдельные случаи перехода проблемных активов на баланс государственного ВЭБа мы уже видели", — продолжает мысль аналитик, заключая, что на базе банка развития вполне можно создать специализированную структуру.
Во вторник, 7 апреля, первый заместитель главы Центрального банка Геннадий Меликьян заявил, что банк считает возможным сделать аккуратные шаги по созданию банка плохих активов. Однако при этом он оговорился, что сам к такой идее относится очень сдержанно. А в среду, 8-го, его коллега Алексей Улюкаев рассказал, что ЦБ поддерживает идею борьбы с плохими активами за счет докапитализации банков, отметив, что в мире существует "три с половиной способа решения проблемы плохих активов". Первый, условно американский — выкуп их с балансов банков. Второй, условно британский — госгарантии по связанным с плохими активами обязательствам. Третий, или "континентально-европейский" предполагает собственно капитализации банков. Оставшиеся "полспособа" — это разгон инфляции для того, чтобы она фактически "съела" задолженность, но ЦБ надеется к нему не прибегать, приводит слова Улюкаева "Интерфакс".
