Андрей Шарый: А сейчас я представлю вам заключительную рубрику программы "Сегодняшний факт".
8 апреля исполнилось 80 лет со дня рождения бельгийского поэта, певца, кинорежиссера и актера Жака Бреля. Он родился в окрестностях Брюсселя, в начале пятидесятых год переехал в Париж, где стал знаменитым. Брель записал дюжину альбомов своих песен на свои стихи и ушел со сцену на пике популярности - в 1967 году, с той поры вот уже в течение четырех десятилетий оставаясь одним из символов творческой и политической свободы. В эфире московский культуролог Андрей Гаврилов.
Андрей Гаврилов: Для меня, например, Жак Брель - это олицетворение абсолютно уникального сплава лиричности и какой-то внутренней свободы и не только внутренней, но и еще какой-то эллитической свободы.
Так получилось, что Жак Брель, наверное, один из известных мне французских певцов, которых мы называем шансонье, но, по-моему, это не совсем правильное слово, каким-то образом смог сочетать очень жесткую, очень непримиримую общественную позицию с абсолютным лиризмом. Единственное с кем бы я мог провести параллель вообще в мировой музыке ХХ века, в мировой песенной культуре ХХ века - это, наверное, раннее творчество Боба Дилана, до той поры, как Боб Дилан ушел в рок-музыку или в поп-музыку.
Совершенно невозможно попытаться понять, в чем же загадка французского шансона. Казалось бы, такой жанр есть практически в любой культуре. Есть певцы, поющие под гитару свои стихи. В итальянской музыке есть - конечно, в русской есть - конечно, в английской. Но именно французский шансон выбился из этого ряда. Почему во Франции этот жанр вдруг начал пользоваться таким фантастическим успехом? Может быть, во Франции традиционно внимание к слову было очень и очень большим, значение слова было очень и очень значимым. И, как ни странно, это было продемонстрировано совершенно в другой сфере культуры, казалось бы, не имеющей ничего общего с пением, как, например, с телевидением. Одна из самых популярных французских передач многие десятилетия была передача о литературе "Апастрофы", которая шла на французском телевидении, которую смотрело рекордное количество зрителей. И ничего подобного ни на одном телевидении ни одной страны мира больше не было.
Андрей Шарый: О творчестве Жака Бреля и значении слова во франкоязычной культуре говорил Андрей Гаврилов. Брель умер в 1978 году, не дожив и до пятидесяти. Он похоронен на Маркизских островах - рядом с художником Полем Гогеном. Говорит парижский обозреватель Радио Свобода Семен Мирский.
Семен Мирский: Я был на его концерте в 1962 году. Тогда его бессмертный шансон "Не покидай меня" еще не был так запет как сегодня. И помню шок от слов: "Дай мне быть тенью твоей собаки". И Бреля на сцене, с которого лился пот. Казалось, что вот сейчас он упадет замертво. И раз уж пошла речь о собственных воспоминаниях, то вот еще одно, но воспоминание в отраженном свете, свете Александра Галича. Галич, побывавший на одном из концертов Бреля во время его гастролей в СССР в 60-е годы, несколько лет спустя, уже в эмиграции в Париже, уже будучи сотрудником Радио Свобода рассказывал о своей встрече с Брелем в Москве. "И вот сидим мы на московской кухне - Жак Брель, Володя Высоцкий, Булат Окуджава и я, Александр Галич. Сидим и поем друг для друга. И тут одна из присутствовавших дам вдруг говорит: "Ребята, а где магнитофон?" "Никаких магнитофонов", - сказал один из бардов. А Брель, которому перевели, утвердительно кивнул: "На Олимпе нет ни микрофонов, ни магнитофонов"".
Не помню, кто уж точно скаказал - Жак Брель умер от одиночества. Это утверждение, конечно же, не доказуемо. Но, как мне кажетя, оно очень справедливо. Жак Брель-человек, живший в каком-то постоянном экстазе, хотел любить всех. А Жак Брель-мизанроп не любил, пожалуй, никого и, прежде всего, он не любил самого себя. Романтическое представление о том, кем может или должен быть человек в идеале, мешает, как известно, любить человека конкретного, сотканного из слабостей. Отсюда и цинизм текстов многих песен Бреля. Лучшим на мой взгляд переводом знаменитого шансона "Амстердам" на русский является перевод Васлия Бетаки, тоже в прошлом сотрудника Парижской студии Радио Свобода. Вот последняя строфа:
"Вот ночной Амстердам.
Моряки крепко пьют;
Пьют за всяческих дам
Там, где пьют, там и льют,
И опять и опять
Пьют за каждую блядь,
И за дам и не дам,
И за "дам, да не вам"
Пьют за гаврских,
За гамбургских - где они там!
Пьют за тех, кто даёт
За один золотой,
И сморкаются в небо,
Утираясь луной...
О неверности женской -
Ну что тут сказать!
Всё, над чем я ревел -
Им на это - нассать!
Вот он, порт Амстердааааам..."
Андрей Шарый: Гостями рубрики "Сегодняшний факт" были парижский обозреватель Радио Свобода Семен Мирский и московский культуролог Андрей Гаврилов.
