Наш век пройдет. Откроются архивы,
И все, что было скрыто до сих пор,
Все тайные истории извивы
Покажут миру славу и позор.
Николай Тихонов

В селе и так все про всех знают. Кто кем был в советское время, кто на кого доносил. Но официально рассказать об этом – другое дело.

Российские власти открывать архивы ужасно боятся. Чиновники из Федерального архивного агентства однозначно заявляют об охране персональной информации – подобного рода данные выдаются только близким родственникам по запросу.

Но должна ли распространяться охрана тайны личной жизни на поступки людей, повлекшие за собой смерть других? Оклеветал стукач человека, по злому умыслу ли, по незнанию, - а из-за него всю семью репрессировали. Имеют ли право родственники знать, кто виноват в смерти их близких?

Или вот работал во время войны человек в органах. На его совести – десятки расстрелянных своих, а не врагов, за «политическую незрелость». Нужно ли публично осудить этих людей?

Мне кажется, такие вопросы будут возникать до тех пор, пока страна однозначно не даст оценку сталинскому режиму, как это сделала в свое время Германия. Пока не произойдет процесс денацификации в России. А он просто необходим, принимая во внимание активные попытки последнего десятилетия реабилитировать тирана Сталина.

Многие скажут – зачем все это нужно, ворошить прошлое, мучить стариков?

В побежденной Германии, вы думаете, общество спокойно восприняло Нюрнбергский процесс? Я специально нашла в архивах Свободы свою программу пятилетней давности, Дорога Свободы она называлась, может, кто помнит. Я рассказывала об Акмолинском лагере жен изменников родины, сокращенно "Алжир". И там я беседовала с господином Йенсом Зигертом (Jens Siegert), руководителем российского представительства немецкого Фонда имени Генриха Белля. Хочу привести здесь это интервью. Оно необычайно актуально звучит. К сожалению.

Йенс Зигерт: При всей разнице между гитлеровским режимом и Советским Союзом, оба были тоталитарными режимами, немецкий опыт с вашим опытом, советским опытом, имеет очень много общего. Немцы, действительно, в определенном смысле, хотя это, может быть, немножко странно звучит, они могут сегодня немножко пригодиться. Они, действительно, осознали, что для того, чтобы такое не произошло заново, хотя гарантий, конечно, нет, но если хочешь сделать все от тебя зависящее, чтобы такого не произошло, надо этим заниматься, как бы больно это ни было. Как больно бы ни был вопрос, например о том, что... ну, который я себе, например, задавал. Мой дед, например, работал начальником лагеря для вынужденных, принудительных работников в то время, в нацистское время. Я его спросил, что ты там делал, почему ты это делал? Это было больно, потому что это был мой дед, я его любил, конечно. Но все равно я для себя должен был задать этот вопрос. Почему ты участвовал в этом злодействе? Много немцев прошли через это. И те люди, которые были каким-то образом причастны, или родственники тех людей, которые это совершили, как они не хотят об этом говорить, так и жертвы не хотят об этом говорить. Это не так однозначно, это очень сложный вопрос.

Кристина Горелик: С другой стороны, в Германии, например, был процесс денацификации. В России, сегодня, по крайней мере, стараются не говорить о том, насколько массовыми были репрессии в Советском Союзе. В России разрешаются митинги молодежных организаций с лозунгами, разжигающими национальную рознь...

Йенс Зигерт: Да… На самом деле немцам повезло, что был такой Нюрнбергский процесс. Это сделали союзники, победители за них. Хотя это было, конечно, унижение, но после такого злодейства это, наверное, было справедливо, что такое унижение понадобилось. Сколько лет с развала Советского Союза прошло? Пятнадцать. Это был бы в Германии сейчас 1960 год. Это действительно важный и громкий процесс над палачами, которые творили свои ужасы в концлагерях типа "Освенцим". Это было в середине 60-х годов! И тогда это было неоднозначно воспринято в немецком обществе. Было и достаточно много людей, которые считали, что так нельзя, которые говорили, что это юстиция победителя, это расправа победителя над немецким народом и это несправедливо. И потом понадобилась еще настоящая культурно-социальная революция, это 1968 год, когда студенты восстали и сказали, что на самом деле те, которые правили при фашистах, они еще во власти. Это, конечно, было преувеличением тогда, но это было неким символом того, что там творилось. Значит, на самом деле 15 лет - это еще немного времени. При все этом в Германии это длилось 12 лет, а здесь 70, в Германии были еще живы те люди, которые до этого жили, а в Советском Союзе практически нет, там несколько стариков только остались. У немцев и вину легче установить, потому что это вина перед другими, мы убивали других. С немецкими евреями, может быть, этот вопрос немножко сложный, но даже немецких евреев среди убитых 6 миллионов евреев было меньшинство, примерно 200-250 тысяч, остальные были польские евреи, французские, конечно, из Советского Союза и так далее. А в Советском Союзе это были свои. Свои убивали своих, и потом убивали другие тех, которые убивали.
Скажем так, я не марксист, поэтому я не верю в то, что обязательно будет светлое будущее, но то, что можно сделать, очень много людей делают. И может быть, это удастся в России.

Немцы многому научились, пройдя через Нюрнбергский процесс. Сегодня они всячески стараются помочь переосмыслить историю Советского Союза нам с вами. Они ухаживают за бывшими советскими заключенными и их детьми, живущими на Соловках, издают книги о лагерях и остербайтерах.

А мы? Что делаем мы сами, чтобы загладить вину перед невинно убитыми? Мы даже живым не можем обеспечить достойную старость. Большинство жертв репрессий - ветераны Великой Отечественной. Что они получили в качестве награды? Лагеря. А сейчас? Мизерные пенсии? Могут ли они съездить за границу отдохнуть, сделать хороший ремонт в квартире, если она вообще у них есть, купить деликатесов покушать на праздник?

Не поражение в войне, а процесс денацификации помог немцам осознать свою ответственность за то, что было сделано. Нам просто необходимо извлечь уроки из истории, в первую очередь, для того, чтобы молодые люди перестали прославлять Сталина и делать из него "эффективного менеджера". Для них необходимо обозначить систему координат, без нее общество просто не может свободно вздохнуть и двигаться дальше. В светлое будущее.

Моя программа "Третий сектор" 8 мая будет посвящена именно этому.