В Москве открывается Молодежный фестиваль независимого искусства "Пошел! Ты куда пошел?" В манифесте фестиваля объявляется о творческом сопротивлении меркантилизму, консьюмеризму и банальности, а также унылости и соглашательству.
Выставочным пространством фестиваля станут улицы, скверы, мосты, телефонные будки, остановки, памятники, фонтаны, помойки, детские площадки, кладбища, стройки, автозаправки и другие городские объекты. Организуют фестиваль несколько групп художников, участие в его программах примут арт-группы "Бомбилы", "Синие носы". Молодые художники ищут паритет творческого процесса и его результата – произведения искусства.
Людей, которые предпочитают картины и статуи в музеях, хотелось бы предупредить: ничего подобного они не увидят. Увидят они, можно предположить, граффити, политические карикатуры, сатирические фотографии, героями которых будут руководители страны, милиционеры, а также борцы против мигалок, дальневосточные партизаны. Возможны сюжеты из жизни скинхедов и гастарбайтеров, последние новости из интернета и телевидения. Большинство молодых деятелей современного искусства придерживаются левых политических убеждений, а некоторые даже ходят на марши несогласных и сотрудничают с антифашистами. Они читали теоретиков модернизма, политических философов Беньямина и Ги Дебора с их антикапиталистическим пафосом.
В своем творчестве и его представлении для публики эти художники решают проблему Колобка: как уйти от бабушки и дедушки, то есть нефтедоллара и куратора, сохранить ярость и чистоту высказывания, но при этом быть услышанными. Городские площадки – вполне подходящее пространство для самовыражения.
Самодовольство взрослой арт-тусовки рано или поздно бывает подорвано радикальной деятельностью молодых. Претензия молодых к старшим сегодня состоит в том, что главные деятели российского современного искусства в ранге группы АЕС, Кулика и Дубоссарского с Виноградовым за нулевые годы успешно встроились в истэблишмент, в систему рынка, обслуживают интересы консервативных элит.
Первая ласточка пролетела, когда никому не известная группа молодых людей с философского факультета МГУ закидала живыми кошками ресторан "МакДональдс" на Пушкинской площади. Действия группы "Война" были расценены как хулиганство. В деятельности таких художников гораздо больше от европейского политического активизма, чем от желания создать бессмертный объект красоты; часть их стратегии – попадание в милицию.
Ничего особенно нового в таком представлении нет. Акционизм – классическое европейское художественное движение ХХ века. Некогда Анатолий Осмоловский с товарищами выложили своими телами слово из трех букв напротив Мавзолея. Сегодня Осмоловский занят абстрактными композициями, но его акция считается образцовой для новых акционистов.
Гребенщиков когда-то пел: "Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли?" Это – вопрос будущего искусства. Самые догадливые, но и самые бескомпромиссные из старших художников начали сотрудничать с группой "Война", как это сделали Дмитрий Александрович Пригов и куратор Андрей Ерофеев, а вот теперь группа "Синие носы" присоединяется к фестивалю независимого искусства "Пошел! Ты куда пошел?"
О сути современного творческого процесса говорит московский художник, участник арт-группы "Синие носы" Александр Шабуров:
– Мы достаточно демократичные художники, поэтому, раз у кого-то есть энтузиазм организовывать это, мы ничего против этих лозунгов не имеем и с большим удовольствием участвуем.
– Говорят, что те, кто начинает в искусстве как бунтари, обязательно заканчивают как его строгие, консервативные кураторы. Этого не случится с молодыми художниками, которые занимаются сейчас актуальным искусством?
– Это все индивидуально. К сожалению, большинство художников через какое-то время просто все забросят. И те, кто не забросит, будут какими-то интересными… Главное – иметь личность, а дальше – как судьба сложится, пусть они будут хоть консервативными, хоть какими, лишь бы не забрасывали свои романтические лозунги.
– Легко предположить, что для московских властей идея организации такого рода фестивалей, который не утверждены ни в каких комитетах Москвы по художественному и другому развитию, не вызовет большого восторга.
– Даже неплохо, чтобы власти Москвы хоть как-то это заметили. Потому что и так вокруг много всяческих событий, и это будет заметно только узкому кружку людей. Вот это – главная беда. У нас же не так много людей ходит по выставкам и музеям, поэтому напрямую обращаться к тем людям, которые ходят по улицам, – это замечательно!
– Вопрос к вам как к художнику. Городское пространство Москвы дает простор для воображения? Это хороший город как артистическая площадка?
– Это очень сложное пространство. Так много всякой всячины, много раздражителей, все шумит, все гремит, что специальных каких-то указателей не заметишь. Я когда-то тоже делал выставки в виде листовок, это было в конце 80-х, когда никто в музеи не ходил, все ходили на улицы и на митинги. Таким и должно быть искусство – как можно более для широких масс, как во времена Родченко и Маяковского.
– В хорошей, скажем так, художественной форме находится сейчас современное российское искусство? Понятно, что после распада Советского Союза и в годы перестройки был большой всплеск, потом некоторая потеря интереса к нему. Качество художественного процесса вас удовлетворяет?
– Ответ понятен – всегда не удовлетворяет. Художники критичны по определению. Да, в Советском Союзе художники были героями, в перестройку – был "русский бум". Потом был вообще спад какого-либо интереса к искусству, а сейчас опять это даже стало модным, открываются какие-то культурные центры, "Винзавод", например, "Гараж", все больше молодых людей опять идут в художники. Но вот критерии у них размыты, они не понимают, для чего они туда идут. Потому что это какая-то модная, блестящая тусовочная деятельность. Но чем больше будет выставок, каких-то художественных проектов, где художники пытаются формулировать для себя, для чего они занимаются тем, чем они занимаются, тем лучше. Сейчас рынок – один из основополагающих критериев. Раньше все сидели по подвалам и занимались искусством как своего рода интеллектуальным спором: один такие делал работы как аргумент, другой – другие. Сейчас интеллектуальная среда утрачена.
– Современное искусство часто апеллирует к политике, а некоторые современные группы прямо напрямую политикой занимаются и рассматривают искусство как политику прямого действия. Скажем, это арт-группа "Бомбилы" или "Война", которые изобразила огромный пенис на Литейном мосту в Петербурге, напротив дома, где когда-то были застенки КГБ. Как вы относитесь к современному искусству как политической провокации, как прямому акту политики? Это правильно, что искусство так близко соприкасается с политикой?
– Актуальное современное искусство пытается быть на уровне современной чувственности. В XIX веке художники шли на пленэр рисовать деревца, а сейчас у нас иная натура. Если вы включите телевизор, что там? Политика, сериалы и тому подобное. Вот это наша сегодняшняя реальность, на которую нам, художникам, хочешь, не хочешь, а надо как-то реагировать и ее переваривать.
Выставочным пространством фестиваля станут улицы, скверы, мосты, телефонные будки, остановки, памятники, фонтаны, помойки, детские площадки, кладбища, стройки, автозаправки и другие городские объекты. Организуют фестиваль несколько групп художников, участие в его программах примут арт-группы "Бомбилы", "Синие носы". Молодые художники ищут паритет творческого процесса и его результата – произведения искусства.
Людей, которые предпочитают картины и статуи в музеях, хотелось бы предупредить: ничего подобного они не увидят. Увидят они, можно предположить, граффити, политические карикатуры, сатирические фотографии, героями которых будут руководители страны, милиционеры, а также борцы против мигалок, дальневосточные партизаны. Возможны сюжеты из жизни скинхедов и гастарбайтеров, последние новости из интернета и телевидения. Большинство молодых деятелей современного искусства придерживаются левых политических убеждений, а некоторые даже ходят на марши несогласных и сотрудничают с антифашистами. Они читали теоретиков модернизма, политических философов Беньямина и Ги Дебора с их антикапиталистическим пафосом.
В своем творчестве и его представлении для публики эти художники решают проблему Колобка: как уйти от бабушки и дедушки, то есть нефтедоллара и куратора, сохранить ярость и чистоту высказывания, но при этом быть услышанными. Городские площадки – вполне подходящее пространство для самовыражения.
В своем творчестве и его представлении для публики эти художники решают проблему Колобка: как уйти от бабушки и дедушки, то есть нефтедоллара и куратора
Самодовольство взрослой арт-тусовки рано или поздно бывает подорвано радикальной деятельностью молодых. Претензия молодых к старшим сегодня состоит в том, что главные деятели российского современного искусства в ранге группы АЕС, Кулика и Дубоссарского с Виноградовым за нулевые годы успешно встроились в истэблишмент, в систему рынка, обслуживают интересы консервативных элит.
Первая ласточка пролетела, когда никому не известная группа молодых людей с философского факультета МГУ закидала живыми кошками ресторан "МакДональдс" на Пушкинской площади. Действия группы "Война" были расценены как хулиганство. В деятельности таких художников гораздо больше от европейского политического активизма, чем от желания создать бессмертный объект красоты; часть их стратегии – попадание в милицию.
Ничего особенно нового в таком представлении нет. Акционизм – классическое европейское художественное движение ХХ века. Некогда Анатолий Осмоловский с товарищами выложили своими телами слово из трех букв напротив Мавзолея. Сегодня Осмоловский занят абстрактными композициями, но его акция считается образцовой для новых акционистов.
Гребенщиков когда-то пел: "Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли?" Это – вопрос будущего искусства. Самые догадливые, но и самые бескомпромиссные из старших художников начали сотрудничать с группой "Война", как это сделали Дмитрий Александрович Пригов и куратор Андрей Ерофеев, а вот теперь группа "Синие носы" присоединяется к фестивалю независимого искусства "Пошел! Ты куда пошел?"
О сути современного творческого процесса говорит московский художник, участник арт-группы "Синие носы" Александр Шабуров:
– Мы достаточно демократичные художники, поэтому, раз у кого-то есть энтузиазм организовывать это, мы ничего против этих лозунгов не имеем и с большим удовольствием участвуем.
– Говорят, что те, кто начинает в искусстве как бунтари, обязательно заканчивают как его строгие, консервативные кураторы. Этого не случится с молодыми художниками, которые занимаются сейчас актуальным искусством?
– Это все индивидуально. К сожалению, большинство художников через какое-то время просто все забросят. И те, кто не забросит, будут какими-то интересными… Главное – иметь личность, а дальше – как судьба сложится, пусть они будут хоть консервативными, хоть какими, лишь бы не забрасывали свои романтические лозунги.
– Легко предположить, что для московских властей идея организации такого рода фестивалей, который не утверждены ни в каких комитетах Москвы по художественному и другому развитию, не вызовет большого восторга.
– Даже неплохо, чтобы власти Москвы хоть как-то это заметили. Потому что и так вокруг много всяческих событий, и это будет заметно только узкому кружку людей. Вот это – главная беда. У нас же не так много людей ходит по выставкам и музеям, поэтому напрямую обращаться к тем людям, которые ходят по улицам, – это замечательно!
– Вопрос к вам как к художнику. Городское пространство Москвы дает простор для воображения? Это хороший город как артистическая площадка?
– Это очень сложное пространство. Так много всякой всячины, много раздражителей, все шумит, все гремит, что специальных каких-то указателей не заметишь. Я когда-то тоже делал выставки в виде листовок, это было в конце 80-х, когда никто в музеи не ходил, все ходили на улицы и на митинги. Таким и должно быть искусство – как можно более для широких масс, как во времена Родченко и Маяковского.
– В хорошей, скажем так, художественной форме находится сейчас современное российское искусство? Понятно, что после распада Советского Союза и в годы перестройки был большой всплеск, потом некоторая потеря интереса к нему. Качество художественного процесса вас удовлетворяет?
– Ответ понятен – всегда не удовлетворяет. Художники критичны по определению. Да, в Советском Союзе художники были героями, в перестройку – был "русский бум". Потом был вообще спад какого-либо интереса к искусству, а сейчас опять это даже стало модным, открываются какие-то культурные центры, "Винзавод", например, "Гараж", все больше молодых людей опять идут в художники. Но вот критерии у них размыты, они не понимают, для чего они туда идут. Потому что это какая-то модная, блестящая тусовочная деятельность. Но чем больше будет выставок, каких-то художественных проектов, где художники пытаются формулировать для себя, для чего они занимаются тем, чем они занимаются, тем лучше. Сейчас рынок – один из основополагающих критериев. Раньше все сидели по подвалам и занимались искусством как своего рода интеллектуальным спором: один такие делал работы как аргумент, другой – другие. Сейчас интеллектуальная среда утрачена.
– Современное искусство часто апеллирует к политике, а некоторые современные группы прямо напрямую политикой занимаются и рассматривают искусство как политику прямого действия. Скажем, это арт-группа "Бомбилы" или "Война", которые изобразила огромный пенис на Литейном мосту в Петербурге, напротив дома, где когда-то были застенки КГБ. Как вы относитесь к современному искусству как политической провокации, как прямому акту политики? Это правильно, что искусство так близко соприкасается с политикой?
– Актуальное современное искусство пытается быть на уровне современной чувственности. В XIX веке художники шли на пленэр рисовать деревца, а сейчас у нас иная натура. Если вы включите телевизор, что там? Политика, сериалы и тому подобное. Вот это наша сегодняшняя реальность, на которую нам, художникам, хочешь, не хочешь, а надо как-то реагировать и ее переваривать.
