Ссылки для упрощенного доступа

Ошибки ООН в Боснии и Герцеговине. Что принесли этой стране 4 года мира


Программу ведет Андрей Шарый. Его собеседники: находящийся в Вене Александр Иванько, бывший представитель миротворческой операции ООН в бывшей Югославии, а затем в Боснии и Герцеговине по связям с прессой и находящийся в Москве хорватский журналист Боголюб Лацманович. Александр Иванько сейчас работает в штаб-квартире ОБСЕ в Вене и продолжает заниматься югославскими проблемами. В программе также участвуют корреспондент Радио Свобода в Белграде Айя Куге и сотрудник Радио Свобода Мария Раснер.

Андрей Шарый:

Итак, ООН впервые признала, что при планировании миротворческой операции в Боснии были допущены грубейшие ошибки. В специальном докладе ООН утверждается, что ей не удалось вовремя опознать масштабы катастрофы и предотвратить массовые убийства мусульман сербами в Сребренице в 1995-м году. ООН старалась относиться к мусульманам и сербам одинаково, в то время, как следовало сразу и безоговорочно признать безусловным злом кампанию этнических чисток, проводимую сербами.

Мария Раснер:

Война в Боснии длилась 42 месяца. Ее жертвами стали по разным данным, от 200 до 300 тысяч человек. Война в Боснии и Герцеговины началась в апреле 1992 года, вскоре после проведения первых свободных выборов - на которых победили три национальные партии, и провозглашения независимости республики. Начинается сербская блокада Сараево - она длится 40 месяцев; убито 10 с половиной тысяч горожан, и ожесточенные боевые действия на востоке и в центре страны. В мае 92-го года ООН вводит экономические санкции против Союзной Республики Югославии, считая ее власти прямо причастными к разжиганию войны. Боснийские хорваты провозглашают непризнанные международным сообществом независимую Хорватскую Республику Герцег-Босна, сербы - Боснийскую Республику Сербскую. Для прекращения войны Совет безопасности ООН учреждает специальные Силы ООН по охране, СООНО - так называемую операцию "по сохранению мира", но не "по принуждению к миру". В СООНО участвуют военнослужащие из более чем 30 стран мира, в том числе из России, Украины и почти всех стран НАТО. Полномочия миротворцев - ограничены, они фактически не имеют возможности на деле остановить боевые действия. Многочисленные международные дипломатические планы организации мирной жизни в Боснии успеха не имеют. Штаб СООНО размещается в Загребе, а в Боснии организуются шесть "зон безопасности", на территории которых Силы ООН гарантируют безопасность мирного населения. В марте 95-го года специальные миротворческие операции ООН учреждаются для Хорватии и Македонии. Летом 95-го года в результате наступления сербов на зону безопасности Сребреница в восточной Боснии, и при фактическом бездействии миротворцев, действия которых в этой кризисной ситуации не определены мандатом операции, гибнут тысячи мирных жителей; около 7 тысяч боснийских мусульман до сих пор числятся пропавшими без вести. С осени 94 года к разрешению конфликта все активнее подключается Североатлантический союз; в июле 95-го года учреждаются Силы быстрого реагирования НАТО в Боснии. Летом и осенью того же года НАТО наносит несколько серий воздушных ударов по позициям боснийских сербов, контролировавших к тому времени почти 70 процентов территории страны и отказывающихся от конструктивных переговоров. В октябре и ноябре 95-го года в американском городе Дейтон проходят многосторонние переговоры. 21 ноября президенты Сербии, Хорватии и Боснии и Герцеговины подписывают мирные соглашения на основе разработанного международной контактной группой по Боснии плана. Для контроля за соблюдением соглашений ООН назначает в Боснии своего Верховного представителя.

Андрей Шарый:

Мой первый вопрос к Александру Иванько. Александр, доклад ООН подписан Генеральным Секретарем Кофи Аннаном, который имел непосредственное отношение к мирному урегулированию в Югославии, мне удалось просмотреть текст этого документа - 155 страниц, надо сказать, что, не жалея жестких слов в адрес ООН, ее Генеральный секретарь признается, что не было сделано всего для того, чтобы остановить войну в Боснии и избежать кошмара в Сребренице, когда, по всей видимости, были убиты около 10 тысяч человек. Как бы вы могли прокомментировать сам факт появления такого документа?

Александр Иванько:

Я сейчас как раз непосредственно читаю этот доклад. Очень интересный доклад. Его, кстати, писал один мой коллега, с которым мы вместе работали в Боснии, он там проработал шесть лет и знает эту проблему очень хорошо. Для меня важно, что поднимается вопрос о том, что в случае проведения миротворческих операций в будущем в наличии должно быть какое-то мирное соглашение, что не надо посылать легко вооруженных солдат ООН в ситуацию, где идет крупномасштабная война. По-моему, это один из главных и очень важных выводов доклада ООН.

Андрей Шарый:

Боголюб Лацманович в Москве, вы внимательно следили в ходе войны за тем, как формировалась российская политика на Балканах. Всегда Москва утверждала, что она придерживается принципа равноудаленности от всех трех столиц конфликта -Сараево, Загреба и Белграда. Сейчас очевидно, что в этих грехах может упрекнуть себя и ООН. Считаете ли вы, господин Лацманович, что эта позиция Москвы и ее давление слишком сильно сказывались на деятельности ООН в Боснии?

Боголюб Лацманович:

Андрей, сначала, как журналист я хотел поставить вопрос следующий: почему эти документы ООН появились сейчас в это момент. Мне, как журналисту, это интересно. Сейчас я хочу к этому добавить, что мы узнаем со временем много фактов о Боснии-Герцеговине. К вопросу о том, как формировалось российское общественное мнение, я помню, я имел постоянно встречи с Чуркиным в то время, когда был в Москве или ездил в Боснию, и было видно разногласие между тем, что хотели сделать в Боснии-Герцеговине западные партнеры и что Россия. Эти разногласия было легко прояснить. Если сейчас смотреть на эту прошедшую более четырех лет назад войну, то Россия в ней все-таки была на стороне сербов, так можно сказать, но в тоже время вела политику равноудаленности от каждой стороны.

Андрей Шарый:

Господин Иванько, по вашему мнению, как человека, непосредственно видевшего своими глазами всю эту войну и участвовавшего в выработке тактических решений мирового сообщества в отношении к Боснии, сейчас, по прошествии времени, как вы считаете, какие основные ошибки допустило мировое сообщество при урегулировании боснийского кризиса?

Александр Иванько:

Я могу ответить на вопрос моего коллеги, почему доклад вышел именно сегодня? Впервые вопрос о таком докладе мы ставили, еще работая в Сараево в 1996-м году. Тогда со стороны руководства ООН было принято решение в это дело не влезать, и лишь в 1998-м году было принято решение о подготовке соответствующего доклада. Как вы понимаете, для него были взяты интервью у свыше чем ста человек, поэтому на его подготовку ушло около года. Касаясь вашего вопроса, увы, тогда политика ООН и даже миротворческих сил в отношении Боснии не вырабатывалась полностью в Сараево, мы предлагали целый ряд вариантов, в том числе и силовой. Мы ставили вопрос о том, чтобы применять силу в отношении сербов, чтобы попытаться открыть дороги в Сараево - город был тогда блокирован. Но все эти идеи обычно застревали в Загребе и не получали поддержки ни у господина Акаши, который тогда являлся специалистом Генерального Секретаря ООН в бывшей Югославии, ни генерала Жанвье, который тогда командовал всеми этими мероприятиями. Сейчас уже стало достаточно известным совещание, которое проходило в Сплите 11 июня 1995-го года. На этом совещании мой тогдашний непосредственный начальник - генерал Смит, который является заместителем командующего НАТО, ратовал за использование силы в отношении сербов и за то, чтобы попытаться открыть дороги для доставки гуманитарной помощи, как в зоны безопасности, в том числе и в Сребреницу, так и в Сараево. Но эти идеи считались нестандартными, и они шли в нарушении правил ООН о миротворчестве. Считалось, что в таком случае мы займем одну из сторон и начнем участвовать в конфликте не как нейтральная сторона, а как союзники мусульман. Поэтому, эта идея не нашла поддержки. Тогда со стороны генерала Смита был сделан хитрый ход. Он, являясь достаточно солидным британским генералом, выступил с поддержанной его правительством идеей о сформировании сил быстрого реагирования ООН, которые и были направлены в Боснию летом 1995-го года. После того, что произошло в Сребренице, когда тысячи людей были убиты, у международного сообщества появилась возможность использовать наземные хорошо обученные и вооруженные силы. Именно благодаря натовским бомбардировкам и использованию сил быстрого реагирования в конце августа - начале сентября 1995-го года удалось заставить сербов подписать Дейтонские соглашения.

Андрей Шарый:

Вопрос Боголюбу Лацмановичу: После окончания войны в Боснии, которая длилась 42 месяца и обошлась Европе в 200 или 300 тысяч человеческих жизней, континент пережил еще, по крайней мере, две войны, это - чеченский конфликт и война в Косово. Как вы считаете, удалось ли мировому сообществу хотя бы в какой -то степени учесть ошибки, совершенные при урегулировании конфликта в Боснии.

Боголюб Лацманович:

Я думаю, что нет. Как показывают конфликты в Косово, а сейчас в Чечне, осталось большое недоверие между главными субъектами международного сообщества, между Россией и США. В России думают, что эти войны развязываются, чтобы США взяли верх в международных отношениях.

Андрей Шарый:

Тот же вопрос в Вену Александру Иванько:

Александр Иванько:

Я думаю, что мой коллега прав, мы не научились по-настоящему как можно и нужно решать проблемы в регионе. Насчет бывшей Югославии, кстати, это подчеркивается в докладе, который можно найти в Интернете, четко сказано, что в Косово международное сообщество пыталось договориться с преступным режимом, и я думаю, что это надо подчеркнуть. Речь идет о людях, которые обвиняются международным трибуналом в Гааге в преступлениях против человечества. С такими людьми международное сообщество, наверное, больше не должно договариваться.

Андрей Шарый:

К тому, что сказали участники нашей дискуссии относительно того, почему именно сегодня появился этот доклад, я хотел бы добавить еще одно соображение: я не думаю, что есть прямая связь с событиями в Чечне, вероятнее всего, это совпадение, хотя если и совпадение, то все-таки знаменательное. Как раз в эти дни исполняется, однако, четвертая годовщина со дня подписания Дейтонских договоренностей. Как раз в эти дни в Нью-Йорке находятся представители всех трех этнических общин Боснии и Герцеговины, которые подписывают очередные сообщения, направленные уже на то, чтобы развивать то, что было достигнуто 4 года назад в Боснии. Корреспондент Радио Свобода Айя Куге попыталась проанализировать, чего смогла Босния-Герцеговина достичь за 4 года.

Айя Куге:

"Есть один ощутимый результат Дейтонских соглашений - это мир, а все остальное - только симуляция демократических перемен", - так ситуацию в Боснии оценил один из ведущих боснийских аналитиков Желько Цвиянович и скептически добавил: " Теперь международное сообщество нас кормит, чтобы мы больше не воевали".
Раньше было предусмотрено, что одна третья часть военнослужащих международных сил по стабилизации покинет Боснию до конца года, однако они остаются. Бывший президент Республики боснийских сербов Бильяна Плавши на днях заявила, что лучше бы было, если бы иностранные войска ушли, однако, по ее мнению, ситуация такова, что они должны остаться.
Местные наблюдатели считают, что последейтонская Босния не приспособилась жить и работать, опираясь на собственные силы. Промышленность не функционирует, зарплаты и пенсии граждане получают почти только благодаря помощи из-за границы. Не секрет, что в Боснии большая часть международной финансовой помощи сливается в карманы местных политиков, и в хорватско-мусульманской федерации, и в сербской части Боснии царят коррупция и промышленный криминал. Политический климат определяют подпольные структуры.
Совместные трехнациональные структуры власти Боснии и Герцеговины только делают вид, что они работают, а важные решения вместо них принимает главный международный представитель Жак Клайн.
Однако, надо признать, что в Боснии больше не замечается тот агрессивный национализм, который был на деле четыре года назад. Люди, независимо от национальности, свободно передвигаются по всей территории страны, за исключением западной части города Мостар, куда хорваты не пропускают мусульман, и бывшего мусульманского анклава Сребреница на сербской территории. Сербы совершенно спокойно приезжают в Сараево, а жители боснийской столицы катаются на лыжах в близлежащем зимнем курорте Пале, который во время войны был столицей боснийских сербов. Только беженцы мало возвращаются в свои дома, которые в результате войны остались на территориях, где теперь большинство жителей другой национальности. За пределами страны, по-прежнему, находится более миллиона боснийцев.

Андрей Шарый:

Вопрос господину Лацмановичу. Как вы, хорват, оцените результаты Дейтонских соглашений через четыре года после их подписания? Это удача или нет?

Боголюб Лацманович:

Надо сначала сказать, что я тоже согласен с этой оценкой, что положительный результат Дейтонских соглашений, это - мир. Но межнациональная и межрелигиозная ненависть остались и дальше. Чтобы вылечить эту ненависть, я думаю, нужно потратить много-много лет. Я согласен с той оценкой, что агрессивного национализма нет, но есть скрытое недовольство соглашениями. Я не могу сказать, что хорваты, которые живут в Боснии-Герцеговине, особенно в Герцеговине, до конца довольны Дейтонскими соглашениями. Есть распространенное мнение, что сербы, в отличие от них, все-таки получили государство в государстве. Хорваты думают, что цель Изетбеговича и боснийских мусульман - сохранить унитарное государство и думают, что для этого, для достижения согласия между тремя народами предстоит долгая политическая работа.

Андрей Шарый:

Господин Иванько, я процитирую отрывок из доклада ООН, это перевод с английского: "Ошибки, неверность заключений и неспособность оценить масштабы зла, которое противостояло нам, привели к тому, что мировому сообществу не удалось спасти жителей Сребреницы". Вы следили за тем, что происходило в Сребренице, и помните наверняка совершенно разные слухи о роли расквартированного там голландского батальона ООН. Говорили, что солдаты ООН симпатизировали сербам, и едва ли не помогали им грузить мусульман в автобусы, которые потом пропали без вести. Скажите пожалуйста, было ли какое-то внутреннее расследование ООН. Принесло ли оно какие-то результаты и можно ли обеспечить объективность миротворцев из разных стран, которые оказываются в зонах этнических конфликтов в такой вот непростой ситуации?

Александр Иванько:

Да, расследования проводились в Голландии, были запросы в голландский парламент, были доклады, люди, которые тогда возглавляли голландский контингент, в том числе начальник штаба миротворческих сил в Боснии вызывались в парламент. Так что, расследования были. Как себя повели голландские миротворцы - ну что можно сказать, там их было 200 человек, против них наступали две тысячи, у них было только стрелковое оружие, ни танков, ни артиллерии, у другой стороны были танки, артиллерия и минометы. Никакой поддержки со стороны они не получали. Речь шла о том, что если бы они попытались защитить анклав, то вряд ли бы они остались живы. Их бы там всех моментально убили, просто бы забросали артиллерийскими и минометными снарядами. Поэтому трудно винить голландских миротворцев. Я думаю, вина все-таки наверху. На руководстве ООН и, в частности, на бывшем Генеральном Секретаре Бутросе-Бутросе Гали и его спецпредставителе господине Акаши. Они оба не верили в военное решение боснийской проблемы, хотя нам в Сараево оно тогда представлялось единственно правильным - объявить войну армии боснийских сербов и победить ее.

Андрей Шарый:

В конце передачи я еще раз процитирую доклад. В нем есть, может быть, ключевое понятие для измерения той ответственности, которая стоит перед людьми, которые занимаются миротворчеством, это "Неспособность распознать масштабы зла, которое нам противостоит".

XS
SM
MD
LG