Страсбургский суд частично удовлетворил жалобу Михаила Ходорковского, признав его предварительное заключение необоснованным, а условия содержания в СИЗО – бесчеловечными. Однако политически мотивированным преследование экс-главы ЮКОСа суд не признал, указав при этом: "Хотя дело Ходорковского могло бы вызвать некоторые подозрения по поводу того, что реальные намерения российских властей могли заключаться в преследовании его, заявление о политической мотивированности уголовного преследования требует неопровержимых доказательств, которые не были представлены".
По просьбе Радио Свобода о причинах такого решения суда и дальнейшем развитии событий размышляет адвокат Михаила Ходорковского Юрий Шмидт.
– Европейский суд по правам человека так и не сказал определенно, было ли политически мотивировано преследование Михаила Ходорковского, хотя и высказал по этому поводу определенные подозрения. Насколько это серьезно для дальнейшей защиты Михаила Ходорковского?
– Жалоба в Европейский суд нами была подана в 2004 году или в самом начале 2005-го. Совершенно естественно, что тех доказательств политической мотивированности дела, которыми мы располагаем сегодня, на тот момент у нас не было. И хотя мы были убеждены в наличии политических мотивов, мы не смогли доказать это людям, для которых данное дело было лишь одним из многих дел, проходящих бесконечной чередой через Европейский суд. Поэтому, хотя нам, конечно, хотелось бы, чтобы было признано нарушение всех трех статей Конвенции, по которым была коммуницирована жалоба, мы отнюдь не обвиняем Европейский суд. Ведь даже многие правозащитные организации, включая известную вам "Эмнести Интернэшнл", очень долгое время не усматривали в деле Ходорковского политического характера. И вот "Эмнести Интернэшнл" признала его узником совести буквально на прошлой неделе, когда накопилась критическая масса доказательств, которые уже избавили от всяких сомнений.
В целом мы довольны решением Европейского суда, потому что оно должно позитивно сказаться на участи большого числа людей, во имя которых, собственно говоря, Михаил Борисович и живет, и действует, и занимается общественной деятельностью, и можно сказать, выступает их представителем перед самыми разными органами власти в России и за рубежом. Тот факт, что нам удалось доказать достаточно грубые нарушения и при заключении под стражу, и при продлении срока, и при содержании его в следственном изоляторе, вызывает у нас чувство глубокого удовлетворения.
– Какими должны быть юридические последствия внутри России решения Европейского суда по правам человека?
– По сложившейся практике, Президиум Верховного суда должен, по сути, повторить все, что записано в решении Европейского суда, и подтвердить выплаты компенсации, присужденной палатой Европейского суда.
– Однако конкретно на судьбе Михаила Борисовича это никак не отразится?
– Это и не могло отразиться, потому что речь идет о нарушениях, которые исправить уже невозможно.
Основные аргументы, включающие и доказывание нарушения статьи 18-ой (того, что в просторечии называют "политической мотивированностью дела"), и, главное, доказательств нарушения права на справедливый суд (статья 6-я Европейской конвенции), – все эти аргументы изложены в последующих жалобах в Европейский суд. Эти жалобы посвящены уже обжалованию приговора по первому делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Пока еще очередь этих жалоб не подошла, но когда они будут рассматриваться, мы надеемся доказать и то, что пока нам не удалось доказать.
– Сейчас решается вопрос об этапировании Михаила Ходорковского и Платона Лебедева к местам отбывания наказания. А что с условно-досрочным освобождением? Ведь Ходорковский и Лебедев подали соответствующие ходатайства в Преображенский суд Москвы. Существуют ли какие-то формальные обстоятельства, по которым в таком ходатайстве может быть отказано?
– Нет, формальных обстоятельств нет никаких. Юридически все чисто, все требования закона соблюдены. Есть люди, которые заявляют, что для удовлетворения ходатайства об УДО закон требует обязательного признания осужденным вины и раскаяния. Но это неправда. Статья 79-я Уголовного кодекса – основная статья, которая определяет условно-досрочное освобождение и все, что с ним связано, – четко формулирует, что не требуется никакого признания вины. И по этому же поводу высказывались Верховный и Конституционный суды. И в своем очень кратком ходатайстве Ходорковский написал ровно то, что требуется, чтобы его заявление было рассмотрено.
– Правильно ли я понимаю, что до того момента, пока Преображенский суд Москвы не рассмотрит это заявление об условно-досрочном освобождении, Ходорковского не должны этапировать к месту отбывания наказания? Или это никак не связано?
– Это вопрос сложный, законом не отрегулированный. Я исхожу из такой же трактовки, что и вы. Но допускаю, что будут и другие подходы.
По просьбе Радио Свобода о причинах такого решения суда и дальнейшем развитии событий размышляет адвокат Михаила Ходорковского Юрий Шмидт.
– Европейский суд по правам человека так и не сказал определенно, было ли политически мотивировано преследование Михаила Ходорковского, хотя и высказал по этому поводу определенные подозрения. Насколько это серьезно для дальнейшей защиты Михаила Ходорковского?
– Жалоба в Европейский суд нами была подана в 2004 году или в самом начале 2005-го. Совершенно естественно, что тех доказательств политической мотивированности дела, которыми мы располагаем сегодня, на тот момент у нас не было. И хотя мы были убеждены в наличии политических мотивов, мы не смогли доказать это людям, для которых данное дело было лишь одним из многих дел, проходящих бесконечной чередой через Европейский суд. Поэтому, хотя нам, конечно, хотелось бы, чтобы было признано нарушение всех трех статей Конвенции, по которым была коммуницирована жалоба, мы отнюдь не обвиняем Европейский суд. Ведь даже многие правозащитные организации, включая известную вам "Эмнести Интернэшнл", очень долгое время не усматривали в деле Ходорковского политического характера. И вот "Эмнести Интернэшнл" признала его узником совести буквально на прошлой неделе, когда накопилась критическая масса доказательств, которые уже избавили от всяких сомнений.
В целом мы довольны решением Европейского суда, потому что оно должно позитивно сказаться на участи большого числа людей, во имя которых, собственно говоря, Михаил Борисович и живет, и действует, и занимается общественной деятельностью, и можно сказать, выступает их представителем перед самыми разными органами власти в России и за рубежом. Тот факт, что нам удалось доказать достаточно грубые нарушения и при заключении под стражу, и при продлении срока, и при содержании его в следственном изоляторе, вызывает у нас чувство глубокого удовлетворения.
– Какими должны быть юридические последствия внутри России решения Европейского суда по правам человека?
– По сложившейся практике, Президиум Верховного суда должен, по сути, повторить все, что записано в решении Европейского суда, и подтвердить выплаты компенсации, присужденной палатой Европейского суда.
– Однако конкретно на судьбе Михаила Борисовича это никак не отразится?
– Это и не могло отразиться, потому что речь идет о нарушениях, которые исправить уже невозможно.
Основные аргументы, включающие и доказывание нарушения статьи 18-ой (того, что в просторечии называют "политической мотивированностью дела"), и, главное, доказательств нарушения права на справедливый суд (статья 6-я Европейской конвенции), – все эти аргументы изложены в последующих жалобах в Европейский суд. Эти жалобы посвящены уже обжалованию приговора по первому делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Пока еще очередь этих жалоб не подошла, но когда они будут рассматриваться, мы надеемся доказать и то, что пока нам не удалось доказать.
– Сейчас решается вопрос об этапировании Михаила Ходорковского и Платона Лебедева к местам отбывания наказания. А что с условно-досрочным освобождением? Ведь Ходорковский и Лебедев подали соответствующие ходатайства в Преображенский суд Москвы. Существуют ли какие-то формальные обстоятельства, по которым в таком ходатайстве может быть отказано?
– Нет, формальных обстоятельств нет никаких. Юридически все чисто, все требования закона соблюдены. Есть люди, которые заявляют, что для удовлетворения ходатайства об УДО закон требует обязательного признания осужденным вины и раскаяния. Но это неправда. Статья 79-я Уголовного кодекса – основная статья, которая определяет условно-досрочное освобождение и все, что с ним связано, – четко формулирует, что не требуется никакого признания вины. И по этому же поводу высказывались Верховный и Конституционный суды. И в своем очень кратком ходатайстве Ходорковский написал ровно то, что требуется, чтобы его заявление было рассмотрено.
– Правильно ли я понимаю, что до того момента, пока Преображенский суд Москвы не рассмотрит это заявление об условно-досрочном освобождении, Ходорковского не должны этапировать к месту отбывания наказания? Или это никак не связано?
– Это вопрос сложный, законом не отрегулированный. Я исхожу из такой же трактовки, что и вы. Но допускаю, что будут и другие подходы.
