В Петербурге 15 ноября отдают дань памяти шоумена МС Вспышкина и обсуждают обстоятельства его смерти. 76-летний Владимир Турков скончался 14 ноября на станции метро, не дождавшись "скорой помощи". В течение нескольких десятилетий Турков принимал активное участие в музыкальном движении Ленинграда и Петербурга – сначала как организатор полуподпольного рок-движения, в с 1990-х годов – как диджей и исполнитель электронной музыки.
Петербургский рок-историк Андрей Бурлака вспоминает:
– Володя Турков пришел в музыку в середине 1960-х. Хотя по возрасту он принадлежал к поколению, скорее, джазовому, он был таким активистом, которого всегда интересовала культурная жизнь молодежи. Он был одним из создателей, пожалуй, первого питерского клуба... Это был клуб "Монолит", который в центре города, недалеко от Пяти углов располагался, поначалу был пристанищем молодежи, которая занималась атлетизмом, культуризмом А потом там появилась группа "Горизонт", которая, переехав в клуб "Монолит", стала называться тоже "Монолит". Клуб этот просуществовал довольно долго – до начала 1980-х. Там, в частности, репетировала долгие годы группа "Кочевники", наверное, одна из самых знаменитых групп русскоязычного рока 1960-80-х годов. И Володя был администратором, как сейчас бы сказали. Собственно, я на этой почве с ним познакомился, когда собирал материалы по истории питерского рока. И последние лет 30 мы с ним довольно плотно общались.
Для него это была, по сути дела, самодеятельность – он еще работал, кроме всего прочего. На каждой встрече он постоянно вспоминал добрым словом Женю Леонова, основателя "Кочевников", и никогда не переставал восхищаться его музыкальными дарованиями. Я очень жалею, что "Кочевники" сегодня не известны так же широко, как, скажем, "Аквариум" или "ДДТ", хотя группа абсолютно того же масштаба.
– Как выглядела тогда карта ленинградских рок-клубов – полузапрещенных, полуразрешенных?
– Такого не было, чтобы это запрещалось или разрешалось как-то. Ну, существовал молодежный клуб, подростки сами во главе с Володей нашли какой-то пустой подвал, договорились с жилконторой. Клуб был вполне себе легален – на каком-то балансе состоял где-то, видимо. Но таких мест было не особо много. В 1960-е годы музыка, как известно, в большей степени была такая: танцплощадки или так называемые "молодежные кафе", ну, либо какие-то студенческие вечера. Больше особо прилагать силы было и негде.
– Была тогда какая-то система горизонтальной связи между энтузиастами рок-музыки?
– На личном знакомстве все основывалось. Какой-то организации, конечно, не было. Эпоха самиздата началась гораздо позже. Иногда что-то об этом писали очень сдержанно в каких-нибудь питерских молодежных изданиях. В газете "Смена", как правило, или в каких-то малотиражках – заводских, студенческих.
Было очень много групп. Группы существовали, наверное, в каждой жилконторе, в каждой школе, иногда по нескольку, во всех институтах, на всех факультетах. То есть это было основное времяпрепровождение, которое как-то объединяло молодежь по интересам. Лидерами периодически выдвигались то одни, то другие. Понятно, что какие-то группы выходили в отрыв. Такой процесс был – в достаточной степени произвольный. "Кочевники", "Лесные братья", "Авангард", "Аргонавт" – первое поколение групп, которые были популярны еще в конце 1960-х. Потом следующее поколение пришло – скажем, "Славяне", "Санкт-Петербург", "Генерал-Бас" и так далее.
– Какое-то подобие фестивального движения было?
– Мелких было достаточно много, а значительных, крупных, было, видимо, три. Один из них проходил зимой 1966-67-го, второй через год – в 1967-68-м. Был и третий значительный фестиваль – в Гидрометеорологическом институте. Все это организовано было тогдашним комсомолом, достаточно прогрессивным – в частности, Октябрьским райкомом комсомола. И был такой знаменитый музыкант Орест Кандат, когда-то игравший в оркестре Утесова, который поддерживал по каким-то своим соображениям молодых поклонников поп-музыки. Он и возглавлял этот фестиваль в Гидрометеорологическом институте, на котором как раз "Кочевники" и стали группой №1. А после 1969 года начались репрессии, рок-музыку стали запрещать.
– А чем закончилась история с "Кочевниками"?
– Они просуществовали до 1992 года.
– Турков был с ними до 1992-го?
– Нет, они в конце 1970-х ушли работать в Тульскую филармонию, то есть стали профессионалами. Я думаю, что тогда Володя Турков и перестал с ними сотрудничать, поскольку это уже была несколько другая эпоха. Тогда он, по-моему, работал в каком-то НИИ, а к музыке вернулся только на волне рейвов – тогда, собственно, и получил новое имя – МС Вспышкин.
– Его называют первым русским диджеем. Это корректно, на ваш взгляд?
– Да нет, наверное. Диджеи появились, когда дискотеки появились, я так понимаю, то есть в году 1986-1987-м… – рассказал историк российской рок-музыки Андрей Бурлака.
* * *
В последние годы Владимир Турков – диджей МС Вспышкин известен как один из участников рейв-проекта "Колбасный цех", радиоведущий и автор аудиокниг.
Рассказывает корреспондент Радио Свобода в Петербурге Татьяна Вольтская:
–Мало ли на свете обычных людей, многодетных отцов, осознавших, что профессия инженера не позволит им прокормить семью? Много ли таких, которые при этом не легли на диван в торжественной мрачности, обвинив в своих несчастьях весь мир? А вот Владимира Туркова, обычного маленького человека, это сделало необычным большим человеком: он взял и превратил себя в феерического МС Вспышкина. Абсолютно успешный ди-джей, абсолютно успешный проект "Колбасный цех" – может, потому еще успешный, что само название отдает то ли ностальгией по советскому быту, то ли интеллигентско-диссидентскими шутками 60-х-70-х? Все эти многотысячные рейвы, коллеги-диджеи, похожие на магов, управляющих толпой с помощью таинственных, но энергичных и властных пассов… И в центре всего этого – фигурка маленького старичка в дремучей бороде и маскарадном наряде. Что и говорить, национальные архетипы живучи – кто издревле почитался на Руси так, как юродивые? Кто самая почитаемая святая в Петербурге – Ксения Блаженная, опять же юродивая. Был бы жив филолог и культуролог Александр Панченко, он бы мог точно взвесить, насколько МС Вспышкин относится к древнерусской смеховой культуре, а насколько к современной массовой. У меня таких научных инструментов нет, но зато есть чутье: вот она, связь времен, да не из пыльных архивов, а, так сказать, данная нам в ощущениях. Даже проект "МС Вспышкин & Никифоровна" на радио "Рекорд" пропитан народным духом, не смотря на весь современный "прикид". Во своих проектах удивительный старик Вспышкин растворялся в толпе – всегда оставаясь единственным и узнаваемым. И не изменил себе до последней минуты, прожить которую довелось в метро – более "народного" места в большом городе не бывает.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
Петербургский рок-историк Андрей Бурлака вспоминает:
– Володя Турков пришел в музыку в середине 1960-х. Хотя по возрасту он принадлежал к поколению, скорее, джазовому, он был таким активистом, которого всегда интересовала культурная жизнь молодежи. Он был одним из создателей, пожалуй, первого питерского клуба... Это был клуб "Монолит", который в центре города, недалеко от Пяти углов располагался, поначалу был пристанищем молодежи, которая занималась атлетизмом, культуризмом А потом там появилась группа "Горизонт", которая, переехав в клуб "Монолит", стала называться тоже "Монолит". Клуб этот просуществовал довольно долго – до начала 1980-х. Там, в частности, репетировала долгие годы группа "Кочевники", наверное, одна из самых знаменитых групп русскоязычного рока 1960-80-х годов. И Володя был администратором, как сейчас бы сказали. Собственно, я на этой почве с ним познакомился, когда собирал материалы по истории питерского рока. И последние лет 30 мы с ним довольно плотно общались.
Для него это была, по сути дела, самодеятельность – он еще работал, кроме всего прочего. На каждой встрече он постоянно вспоминал добрым словом Женю Леонова, основателя "Кочевников", и никогда не переставал восхищаться его музыкальными дарованиями. Я очень жалею, что "Кочевники" сегодня не известны так же широко, как, скажем, "Аквариум" или "ДДТ", хотя группа абсолютно того же масштаба.
– Как выглядела тогда карта ленинградских рок-клубов – полузапрещенных, полуразрешенных?
– Такого не было, чтобы это запрещалось или разрешалось как-то. Ну, существовал молодежный клуб, подростки сами во главе с Володей нашли какой-то пустой подвал, договорились с жилконторой. Клуб был вполне себе легален – на каком-то балансе состоял где-то, видимо. Но таких мест было не особо много. В 1960-е годы музыка, как известно, в большей степени была такая: танцплощадки или так называемые "молодежные кафе", ну, либо какие-то студенческие вечера. Больше особо прилагать силы было и негде.
– Была тогда какая-то система горизонтальной связи между энтузиастами рок-музыки?
– На личном знакомстве все основывалось. Какой-то организации, конечно, не было. Эпоха самиздата началась гораздо позже. Иногда что-то об этом писали очень сдержанно в каких-нибудь питерских молодежных изданиях. В газете "Смена", как правило, или в каких-то малотиражках – заводских, студенческих.
Было очень много групп. Группы существовали, наверное, в каждой жилконторе, в каждой школе, иногда по нескольку, во всех институтах, на всех факультетах. То есть это было основное времяпрепровождение, которое как-то объединяло молодежь по интересам. Лидерами периодически выдвигались то одни, то другие. Понятно, что какие-то группы выходили в отрыв. Такой процесс был – в достаточной степени произвольный. "Кочевники", "Лесные братья", "Авангард", "Аргонавт" – первое поколение групп, которые были популярны еще в конце 1960-х. Потом следующее поколение пришло – скажем, "Славяне", "Санкт-Петербург", "Генерал-Бас" и так далее.
– Какое-то подобие фестивального движения было?
– Мелких было достаточно много, а значительных, крупных, было, видимо, три. Один из них проходил зимой 1966-67-го, второй через год – в 1967-68-м. Был и третий значительный фестиваль – в Гидрометеорологическом институте. Все это организовано было тогдашним комсомолом, достаточно прогрессивным – в частности, Октябрьским райкомом комсомола. И был такой знаменитый музыкант Орест Кандат, когда-то игравший в оркестре Утесова, который поддерживал по каким-то своим соображениям молодых поклонников поп-музыки. Он и возглавлял этот фестиваль в Гидрометеорологическом институте, на котором как раз "Кочевники" и стали группой №1. А после 1969 года начались репрессии, рок-музыку стали запрещать.
– А чем закончилась история с "Кочевниками"?
– Они просуществовали до 1992 года.
– Турков был с ними до 1992-го?
– Нет, они в конце 1970-х ушли работать в Тульскую филармонию, то есть стали профессионалами. Я думаю, что тогда Володя Турков и перестал с ними сотрудничать, поскольку это уже была несколько другая эпоха. Тогда он, по-моему, работал в каком-то НИИ, а к музыке вернулся только на волне рейвов – тогда, собственно, и получил новое имя – МС Вспышкин.
– Его называют первым русским диджеем. Это корректно, на ваш взгляд?
– Да нет, наверное. Диджеи появились, когда дискотеки появились, я так понимаю, то есть в году 1986-1987-м… – рассказал историк российской рок-музыки Андрей Бурлака.
* * *
В последние годы Владимир Турков – диджей МС Вспышкин известен как один из участников рейв-проекта "Колбасный цех", радиоведущий и автор аудиокниг.
Рассказывает корреспондент Радио Свобода в Петербурге Татьяна Вольтская:
–Мало ли на свете обычных людей, многодетных отцов, осознавших, что профессия инженера не позволит им прокормить семью? Много ли таких, которые при этом не легли на диван в торжественной мрачности, обвинив в своих несчастьях весь мир? А вот Владимира Туркова, обычного маленького человека, это сделало необычным большим человеком: он взял и превратил себя в феерического МС Вспышкина. Абсолютно успешный ди-джей, абсолютно успешный проект "Колбасный цех" – может, потому еще успешный, что само название отдает то ли ностальгией по советскому быту, то ли интеллигентско-диссидентскими шутками 60-х-70-х? Все эти многотысячные рейвы, коллеги-диджеи, похожие на магов, управляющих толпой с помощью таинственных, но энергичных и властных пассов… И в центре всего этого – фигурка маленького старичка в дремучей бороде и маскарадном наряде. Что и говорить, национальные архетипы живучи – кто издревле почитался на Руси так, как юродивые? Кто самая почитаемая святая в Петербурге – Ксения Блаженная, опять же юродивая. Был бы жив филолог и культуролог Александр Панченко, он бы мог точно взвесить, насколько МС Вспышкин относится к древнерусской смеховой культуре, а насколько к современной массовой. У меня таких научных инструментов нет, но зато есть чутье: вот она, связь времен, да не из пыльных архивов, а, так сказать, данная нам в ощущениях. Даже проект "МС Вспышкин & Никифоровна" на радио "Рекорд" пропитан народным духом, не смотря на весь современный "прикид". Во своих проектах удивительный старик Вспышкин растворялся в толпе – всегда оставаясь единственным и узнаваемым. И не изменил себе до последней минуты, прожить которую довелось в метро – более "народного" места в большом городе не бывает.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
