В Сербии после второго тура выборов новым президентом страны на пять лет стал лидер Сербской прогрессивной партии Томислав Николич. Он и его проигравший соперник Борис Тадич – политические антиподы. При этом, судя по данным опросов, проведенных накануне выборов, за того и за другого готовы были отдать голоса почти одинаковое количество избирателей.
Как отмечает обозреватель Радио Свобода Андрей Шарый, долгое время работавший на Балканах, сегодня можно говорить о том, что сербское общество поляризовано:
– За Томислава Николича, учитывая низкую явку избирателей на второй тур выборов, проголосовали около полутора миллиона человек, примерно столько же поддержали Бориса Тадича. Собственно, не Николич выиграл эти выборы: за него проголосовали те, кто и должен был – люди умеренно националистических или просто националистических взглядов, дисциплинированный электорат. Фигурально выражаясь, это – Сербия вчерашнего дня, о существовании такого политического выбора прекрасно известно, никакой новости здесь нет. А вот Тадич не досчитался голосов своих избирателей, хотя должен был, по предварительным опросам, выигрывать. И это его большая неудача, а также неудача демократических сил Сербии, в частности, Демократической партии.
Тадич совершил довольно много ошибок. Он в третий раз выставил свою кандидатуру на пост президента Сербии, это решение содержало в себе законотворческую уловку: впервые Тадич занимал пост главы государства еще во времена Союзной Республики Югославия, и выход из состава федерации Черногории дал ему формальный попод для нового участия в выборах. Подобным образом поступал раньше Слободан Милошевич, так делал, кстати, и Владимир Путин. Формально, по закону человек вроде бы имеет право выдвигать свою кандидатуру, но все понимают, что на самом деле это, мягко говоря, не очень хорошо: соответствует букве закона, но не соответствует его духу.
Не слишком клеились у Сербии времен второго мандата Тадича экономические реформы, в стране высокая безработица, процветает коррупция. В стиле поведения Тадича-президента накопилось много такого, что уже не позволяли сторонникам европейского демократического пути развития страны называть его наследником идей Зорана Джинджича, на волне симпатий к которому после убийства Джинджича в 2003 году Тадич и пришел к власти.
Сербия сегодня разделена, и это означает, что ни движения вперед, ни заметного движения назад у этой страны, вероятнее всего, не будет, наиболее вероятный вариант развития политического процесса - стагнация. Формальным ориентиром Сербии останется вступление в Европейский союз или приближение к европейским структурам. Николич будет заигрывать с Москвой, но не будет проводить отчетливо пророссийской политики. Реформы будут идти слабо или вовсе остановятся. И через 5-6 лет страна, как говорят сейчас многие обозреватели, окажется примерно там же, где она находится и сейчас.
– И все-таки: из-за чего проиграл социал-демократ Борис Тадич? Из-за проблемы косовских сербов? Из-за того, что создал некий партократический режим - в чем его обвиняли?
– Скорее второе. Ему перестали верить, он растратил кредит доверия, в кризисе оказалась Демократическая партия. Тадич показал себя, как говорили в старые времена в Югославии, лидером вождистского типа. В результате все это обернулось тем, что люди с демократическими взглядами просто не пошли на выборы. Разрыв между победителем и проигравшим – около 2 процентов. А это шестьдесят-семьдесят тысяч человек – даже для небольшой Сербии не очень значительная цифра. И это тяжелый урок для сербского демократического проекта, поскольку страна путается в своем прошлом, настоящем и будущем примерно так же, как в нем путается Россия.
– Николич сможет с кем-то на Западе найти общий язык?
– Вероятно, он проявит достаточно прагматизма для того, чтобы попытаться такой язык поискать. Дело в том, что сербский национализм обращца 90-х годов уже принадлежит истории. То обстоятельство, что Николич ушел из партии Воислава Шешеля, который символизировал собой радикальную националистическую идею, показал, что Николич понимает, о чем идет речь. Взгляды Николича сейчас - что-то вроде воззрений Йорга Хайдера в Австрии десятилетней давности: они многих раздражают,но политиков такого толка допускают в парламенты европейских стран, поскольку на их идеологию есть реальный политический заказ. Другое дело, что сербское общество - не вполне европейское в смысле стандартов ЕС.
– Выходит, для многих Николич – архетип национального героя?
– В меньшей степени, конечно, чем был Воислав Шешель. Николич будет активно использовать риторику защиты сербов в Косове, дружбы с матерью-Россией. Другое дело, что практические результаты такой риторики для Белграда сомнительны. Косово для Сербии потеряно, и сейчас крайне маловероятно, чтобы реально мыслящий политик мог бы набрать политические очки на идее реинтеграции этой территории в состав Сербские. Дружба с Россией у Сербии возможна как у Белоруссии - продажа ведущих объектов национальной экономики в обмен на политическое прикрытие и кредиты. Поэтому, я думаю, что и здесь Николич тоже будет вынужден проявлять кое-какую умеренность.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
Как отмечает обозреватель Радио Свобода Андрей Шарый, долгое время работавший на Балканах, сегодня можно говорить о том, что сербское общество поляризовано:
– За Томислава Николича, учитывая низкую явку избирателей на второй тур выборов, проголосовали около полутора миллиона человек, примерно столько же поддержали Бориса Тадича. Собственно, не Николич выиграл эти выборы: за него проголосовали те, кто и должен был – люди умеренно националистических или просто националистических взглядов, дисциплинированный электорат. Фигурально выражаясь, это – Сербия вчерашнего дня, о существовании такого политического выбора прекрасно известно, никакой новости здесь нет. А вот Тадич не досчитался голосов своих избирателей, хотя должен был, по предварительным опросам, выигрывать. И это его большая неудача, а также неудача демократических сил Сербии, в частности, Демократической партии.
Тадич совершил довольно много ошибок. Он в третий раз выставил свою кандидатуру на пост президента Сербии, это решение содержало в себе законотворческую уловку: впервые Тадич занимал пост главы государства еще во времена Союзной Республики Югославия, и выход из состава федерации Черногории дал ему формальный попод для нового участия в выборах. Подобным образом поступал раньше Слободан Милошевич, так делал, кстати, и Владимир Путин. Формально, по закону человек вроде бы имеет право выдвигать свою кандидатуру, но все понимают, что на самом деле это, мягко говоря, не очень хорошо: соответствует букве закона, но не соответствует его духу.
Не слишком клеились у Сербии времен второго мандата Тадича экономические реформы, в стране высокая безработица, процветает коррупция. В стиле поведения Тадича-президента накопилось много такого, что уже не позволяли сторонникам европейского демократического пути развития страны называть его наследником идей Зорана Джинджича, на волне симпатий к которому после убийства Джинджича в 2003 году Тадич и пришел к власти.
Сербия сегодня разделена, и это означает, что ни движения вперед, ни заметного движения назад у этой страны, вероятнее всего, не будет, наиболее вероятный вариант развития политического процесса - стагнация. Формальным ориентиром Сербии останется вступление в Европейский союз или приближение к европейским структурам. Николич будет заигрывать с Москвой, но не будет проводить отчетливо пророссийской политики. Реформы будут идти слабо или вовсе остановятся. И через 5-6 лет страна, как говорят сейчас многие обозреватели, окажется примерно там же, где она находится и сейчас.
– И все-таки: из-за чего проиграл социал-демократ Борис Тадич? Из-за проблемы косовских сербов? Из-за того, что создал некий партократический режим - в чем его обвиняли?
– Скорее второе. Ему перестали верить, он растратил кредит доверия, в кризисе оказалась Демократическая партия. Тадич показал себя, как говорили в старые времена в Югославии, лидером вождистского типа. В результате все это обернулось тем, что люди с демократическими взглядами просто не пошли на выборы. Разрыв между победителем и проигравшим – около 2 процентов. А это шестьдесят-семьдесят тысяч человек – даже для небольшой Сербии не очень значительная цифра. И это тяжелый урок для сербского демократического проекта, поскольку страна путается в своем прошлом, настоящем и будущем примерно так же, как в нем путается Россия.
– Николич сможет с кем-то на Западе найти общий язык?
– Вероятно, он проявит достаточно прагматизма для того, чтобы попытаться такой язык поискать. Дело в том, что сербский национализм обращца 90-х годов уже принадлежит истории. То обстоятельство, что Николич ушел из партии Воислава Шешеля, который символизировал собой радикальную националистическую идею, показал, что Николич понимает, о чем идет речь. Взгляды Николича сейчас - что-то вроде воззрений Йорга Хайдера в Австрии десятилетней давности: они многих раздражают,но политиков такого толка допускают в парламенты европейских стран, поскольку на их идеологию есть реальный политический заказ. Другое дело, что сербское общество - не вполне европейское в смысле стандартов ЕС.
– Выходит, для многих Николич – архетип национального героя?
– В меньшей степени, конечно, чем был Воислав Шешель. Николич будет активно использовать риторику защиты сербов в Косове, дружбы с матерью-Россией. Другое дело, что практические результаты такой риторики для Белграда сомнительны. Косово для Сербии потеряно, и сейчас крайне маловероятно, чтобы реально мыслящий политик мог бы набрать политические очки на идее реинтеграции этой территории в состав Сербские. Дружба с Россией у Сербии возможна как у Белоруссии - продажа ведущих объектов национальной экономики в обмен на политическое прикрытие и кредиты. Поэтому, я думаю, что и здесь Николич тоже будет вынужден проявлять кое-какую умеренность.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
