После разговора с начальством о постоянных переработках и отсутствии выходных капитана полиции, кинолога 36-летнюю Оксану Семыкину из Санкт-Петербурга связали прямо на рабочем месте, сделали ей несколько уколов и отправили в психиатрическую больницу им. Кащенко. В клинике, где она числилась как "неизвестная, которая называется Оксаной Семыкиной", женщина провела 35 дней. Выпустили ее лишь благодаря огласке этого случая и огромной поддержке пользователей соцсетей и друзей Семыкиной –​ после судебного заседания, которое длилось семь часов.

Мать Оксаны, Антонина Гресь, написала петицию президенту Путину, под которой подписалось больше 230 тысяч человек.

"Моя дочь Семыкина Оксана Михайловна служит в Центре кинологической службы (ЦКС) ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области в звании капитана полиции на должности старшего инспектора-кинолога. Ветеран боевых действий, за 15 лет безупречной службы имеет множество наград и поощрений от руководителей различных уровней, неоднократный призер и чемпион всероссийских соревнований специалистов-кинологов. Работу со служебными собаками считает своим призванием", – говорилось в ней.

О том, что Оксана оказалась в психбольнице на принудительном лечении, ее мама узнала лишь на третьи сутки, обзвонив уже все больницы.

– Я с большим трудом дозвонилась до больницы им. Кащенко, но там со мной даже разговаривать не захотели. Я говорю: "Я мама, и я имею право знать, что с моей дочерью". А в ответ: "Вам здесь делать нечего! И вообще чтобы вы сюда даже не приезжали, вас сюда никто не пустит". Я, естественно, наняла адвокатов, приехала сама. Лечащий врач у Оксаны на тот момент уже поменялся, новый сказал мне, что она абсолютно здорова. Еще через неделю врач опять поменяла свое мнение, и в итоге я запуталась – в один день она здорова, в другой нездорова, – рассказывает Антонина Гресь, мама Оксаны.

Адвокат кинолога Андрей Власов говорит, что лично видел следы от уколов (четыре на ноге и два в другом месте), после которых женщина, которую скрутили прямо на работе, проснулась лишь через двое суток. Пока Оксана спала, ее, всю обколотую, судя по документам, обследовали два врача-психиатра, которые нашли у нее "острое полиморфное психотическое расстройство с симптомами шизофрении".

– Оксана была в ужасном состоянии, еле-еле могла говорить, глаза полуоткрыты, ее кололи галоперидолом и другими препаратами, название которых ни мне, ни ее матери даже не сказали, ссылаясь на врачебную тайну, – вспоминает Власов. – Решения о принудительной госпитализации в Гатчинском городском суде буквально штампуются: в день слушается по 20–30 таких дел, на каждого тратится минут 10, не больше.

Ирина (имя изменено по просьбе женщины. – РС) работает с Оксаной в одной службе. По ее словам, Семыкина звонила ей вечером, накануне того, как ее отправили в психушку, и спрашивала, до какой степени может начальство пойти на подлость в отношении нее.

– Она боялась, что ей проколят шины у машины, но представить, что ее на месяц запрут в психушке, мы, конечно, даже в страшном сне не могли, – говорит Ирина. – Оксана рассказала, что ходила к начальнику ЦКС Дмитрию Скрынникову и просила о переводе ее в Ставрополь, потому что так, как мы работаем, она больше не может. Разговор этот она записала на диктофон и позже выложила у себя на страничке. На этой записи слышно, как начальник говорит, что она никогда ничего не докажет. Дело в том, что на собак у нас плевать, на сотрудников тоже плевать. Я сама однажды отработала 21 смену без выходных, а на 22-е пришла к начальству и сказала, что сейчас просто сдохну. У Оксаны вообще месяц без выходных получился, хотя в табели нам всегда ставили "восьмерки" (восьмичасовой рабочий день с двумя выходными. – РС). Никакие переработки не оплачивались, отгулы тоже не давали, работаем просто на износ.

Другая сотрудница ЦКС, Анна (имя тоже изменено по ее просьбе. – РС), говорит, что у одного кинолога, работавшей как и остальные без выходных, умерла свекровь, а ее даже не отпустили домой, чтобы заняться похоронами. "Не твоя же мать умерла", – сказали ей.

– Я обожаю собак, десять лет назад, когда я сюда пришла работать, в нашу службу было не попасть, конкурс огромный, а сейчас все развалилось – люди бегут отсюда, профессионалов практически не осталось, недокомплект страшный, но цифры реального некомплекта нам не говорят, соответственно, оставшиеся вынуждены пахать за всех, – перечисляет Анна. – В Питере постоянно проходят какие-то мероприятия, то первые лица приезжают, то концерты или соревнования, и нас вечно вызывают на охрану общественного порядка. Собаки наши работают со взрывчаткой, по следу идут, выискивают наркотики, конечно, у нас это все есть, надо же им учиться на чем-то. И да, я боюсь говорить открыто о коррупции, которая у нас тут есть, потому что... вдруг машина взорвется? Но если ты дружишь с начальством и делаешь то, что тебе скажут, то можно и неплохо жить. У нас запросто за одну и ту же работу одни 25 тысяч рублей получают, а другие 45 тысяч рублей, да им, любимчикам, еще и премии на Новый год дают тысяч по 100. Собаки вымотаны как и люди – под конец смены их буквально приходится тащить на поводке, потому что идти они уже не могут.

Антонина, мама Оксаны, говорит, что ее дочь никуда официально не жаловалась, потому что "это просто бесполезно".

– Мы решили, что жаловаться бесполезно, потому что до нее жаловались другие девочки, и они были уволены, одна по статье, другой создали невыносимые условия, третьей тоже... В общем, за полгода ушло очень много человек, которым просто не дали нормально работать. Оксана посмотрела на это все и тоже решила перевестись в Ставрополь, где я живу, – рассказывает Антонина. – Никаких проблем со здоровьем у нее раньше не было. Она же в полиции, у них медкомиссии, ФСО их проверяет, потому что работает она с первыми лицами. Проблем с психикой, конечно же, тоже раньше не было. Я поэтому была очень сильно удивлена, когда мне руководитель ее позвонил и сказал: "Ваша дочь в больнице". Я с ней вчера по телефону разговаривала, а на следующий день мне говорят: "Ваша дочь в больнице", – и у меня был большой страх, я думал, что что-то случилось, где-то она поранилась, авария... Никаких объяснений, что случилось, не было вообще! А потом еще и угрозы в мой адрес сыпались – после того, как я петицию Путину опубликовала, журналисты начали интересоваться судьбой Оксаны. Мне руководитель звонил и угрожал: "Зачем вы поднимаете шумиху, везде жалуетесь? Все образуется, все будет хорошо!" Я, конечно, просто в шоке была от всего происходящего!

Коллеги Семыкиной говорят, что Оксану, конечно же, в Ставрополь не хотели отпускать. "Она же у нас лучшая, во всех соревнованиях участвует, ее все знают. А тут разговоры пойдут, что сотрудники бегут, потому что отношение к нам скотское, а начальству, конечно же, этого совсем не надо", – объясняют они.

3 августа этого года Семыкина пришла на работу в начале девятого утра. Но на территорию центра ее не пустили. "Понятно, что в отношении нее было распоряжение начальства, потому что мы и ночуем там, и приходим рано утром – надо значит надо, мы же люди подневольные, и всех всегда пускают, – говорят коллеги. – Оксану на работе просто довели. И когда ее не пустили на работу, то она плюнула и решила перелезть через забор".

Согласно "Акту об несанкционированном проникновении", который составили в тот день в ЦКС, старший инспектор-кинолог Оксана Семыкина в нерабочее время проникла на территорию ЦКС "посредством перелезания поверх въездных ворот" и прошла в здание дежурной части. В холле ее остановил начальник отделения ЦКС подполковник Роман Лебедев, с которым она "вела себя вызывающе, ругалась нецензурной бранью", угрожала возбуждением уголовного дела, разбила кнопку пожарной сигнализации и выбила из рук Лебедева планшет. "Учитывая общественную опасность", говорится в акте, была вызвана "скорая помощь".

Благодаря шуму, поднятому матерью Оксаны, ее защитой и друзьями, ее перестали колоть тяжелыми препаратами. Но все равно держали в одной палате с другими больными. Сейчас в ЦКС работают сотрудники Следственного комитета. В самом ЦКС от комментариев отказались. Оксана Семыкина сейчас почти ни с кем не общается.

Антон Середа из Санкт-Петербургской "Гражданской комиссии по правам человека" говорит, что жалоб на незаконные госпитализации в психиатрические больницы в организацию очень много. И лишь огласка и требование проведения независимой психиатрической экспертизы, по его словам, приводит к тому, чтобы госпитализированных прекратили закалывать психотропными препаратами.

На прошлой неделе после семичасового судебного заседания Оксану Семыкину все-таки выпустили из психбольницы. На ее страничке в соцсетях – сотни поздравлений и слов поддержки.

– На суде она была в нормальном состоянии, потому что мы добились отмены лекарств, – говорит адвокат Семыкиной Андрей Власов. – Сейчас Оксана в отпуске, и ей требуется помощь врачей: 35 суток в психбольнице не могли пройти бесследно. Мы ждем выводов по итогам расследования Следственного комитета, а уже потом Оксана примет решение, что делать дальше. Потому что за незаконное помещение в психиатрический стационар предусмотрена уголовная ответственность (ст. 128 УК РФ, наказание до пяти лет лишения свободы, если это было сделано с учетом своего служебного положения. – РС).

Председатель ЦК профсоюза сотрудников органов внутренних дел Москвы Дмитрий Поваров направил официальные обращения в Генпрокуратуру, МВД и Минздрав с требованием провести проверку законности принудительного помещения Оксаны Семыкиной в психбольницу и дать правовую оценку действиям всех к этому причастных – от сотрудников полиции до врачей-психиатров. Ответы на них пока не пришли.

– Переработки и неоплата работы в выходные дни – это наш бич. С тех пор как в МВД прошли сокращения на 10%, жалобы на это идут сплошным потоком, потому что нагрузка на оставшихся полицейских, конечно же, не уменьшилась. Беда в том, что все эти сверхурочные никак не табелируются, а нет табеля – нет и оплаты, – говорит Поваров. – Мы пытаемся решать такие вопросы в досудебном порядке, если не получается, то идем в суды. Но судьи, увы, не на стороне полицейских. Как правило, они занимают позицию МВД, поскольку удовлетворяют лишь 3–4% исков в пользу работников, в кассации эта цифра чуть больше.

По словам Поварова, в его практике это первый случай, когда сотрудника, у которого был конфликт с начальством, помещают в психбольницу. "Конечно, надо обжаловать действия и врачей, и полицейских и вообще разбираться, почему там не оплачивают переработки, должны быть нормальные проверки по сути обращения Семыкиной, – считает он. – Сама Оксана не уволена и, по нашим данным, ее уже ждут в Ставропольском кинологическом центре. Если с переводом после всего случившегося все-таки будут проблемы, то мы ей обязательно поможем".

Сергей Калюжный из Ставропольского профсоюза работников МВД говорит, что проблем с переработками в регионе нет, во всяком случае ему на это "никто ни разу не жаловался".