Александр Генис: В разгар зимы ньюйоркцев загодя готовит к сезону отпусков грандиозная туристская ярмарка в еще более грандиозном выставочном центре Джавица. Внутри него нас ждет парад соблазнов. Нигде так хорошо не выглядит наша планета, как на рекламных буклетах всех стран и народов. Африка – это сафари, Восток – буддийские храмы, Европа – соборы и музеи, Америка – чудеса природы. Приблизившись к этому диснеевскому глобусу, начинаешь разбирать детали. Так, у стенда Исландии я разговорился с его хозяйкой, угостившей меня знаменитым, точнее одиозным островным лакомством – тухлой акулой, которую из-за запаха держат в отдельном холодильнике и только в гараже. В российском павильоне меня встретила туристская компания из Петербурга, которая почему-то рекламировала себя видами на московский храм Василия Блаженного. У стенда Беларуси мне подарили брошюрку о доме-музее Шагала. К сожалению, в нем нет ни одной картины мастера. И понятно почему. Перед смертью (художник умер в 1985 году, не дожив, что важно, до перестройки) Шагал хотел завещать все свои работы родному Витебску. Но местные партийные власти отказались, сказав, что советский народ не интересует местечковое искусство.
Гуляя по выставке, я восхищался индонезийскими танцами, двумя статными красавицами в бикини, которые рекламировали карибские радости, и разодетым в яркий наряд горцем из Бутана, наиболее счастливого государства в мире. Но самая большая экзотика меня ждала в украинском павильоне, где посетителей встречает череп в противогазе.
– Чернобыльский Йорик, – объяснили мне гиды, представлявшие фирму “Чернобыль-тур”, которая возит туристов со всего мира в зону катастрофы.
Вот об этом – прямо на выставке, под ее веселый шум – я и поговорил с главой делегации, офицером радиационной разведки и писателем Сергеем Мирным.
Сергей Мирный: Наша экспозиция – "Чернобыль-тур". Мы являемся лидерами мирового туризма в места послерадиационных катастроф. Собственно, я одновременно и практик этого дела, и теоретик, я написал первую научную статью с упоминанием термина "чернобыльский туризм", первый аналитический обзор (совсем недавно в Белоруссии на научной конференции, коллеги позвали) доложил. Более того, сейчас это явление стало международным. Это уже правильно называть не "чернобыльский туризм", поэтому я придумал термин "туризм послерадиационных аварий". Мы учим представителей Японии, из Фукусимы, коллегам из Белоруссии этот опыт передаем, потому что он технологически интеллектуально очень сложный, много чего нужно знать. Во-вторых, стало понятно, что это – необходимый элемент ликвидации долговременных последствий этих аварий.
Александр Генис: Мы с вами находимся в Центре Джавица в Нью-Йорке, вокруг – Карибские острова, Таити, Мексика. Короче говоря, смысл этой выставки – зазвать людей в рай. Ваша же экспозиция предлагает путешествие в ад.
Сергей Мирный: Наша задача как раз заключается в том, чтобы из ада сделать нормальное человеческое место, если не рай, то такое же место, скажем, как горы. Вы не поверите, люди сейчас ездят в Чернобыль в отпуск на неделю и больше, чтобы отдыхать. Там ведь 30 лет не было человека в большой части чернобыльской зоны. Поэтому природа расцвела. Это место, как сказал один украинский академик, я разделяю эту точку зрения, – экологически самое чистое место Европы. Там нет промышленности, там нет сельского хозяйства с гербицидами, пестицидами, там нет движения автомобилей, и людей там почти нет, за исключением центральной части, но это лишь несколько десятков квадратных километров.
И это – место всемирно исторического события, людям интересно посещать такие места. Мы предлагаем им квалифицированный рассказ и разрушаем мифы. Там сейчас остаточная безопасная для здоровья радиация. С помощью тренингов мы помогаем людям преодолеть психологический барьер. Мы объясняем, что такое радиация, как она распространяется в среде. Это рекреационные поездки – как поход в горы, где человек может побыть наедине с природой, сам с собой.
В зоне есть бывший город Припять, 50-тысячный город совершенно пустой, который постепенно природа заглатывает обратно. У меня была такая идея, все никак не реализуем, туда водить молодоженов, чтобы они видели, насколько хрупок дом, насколько хрупок человек, хрупок человеческий очаг, чтобы они прониклись ответственностью. Я предлагаю всех президентов и высших руководителей стран туда привозить. Только избрали – сразу в Чернобыль, чтобы они понимали ответственность за свои поступки, видели, что может произойти.
Александр Генис: Чернобыльская зона сразу вызывает в памяти зону из романа Стругацких и фильма "Сталкер" Тарковского.
Сергей Мирный: Конечно. Много таких аналогий вплоть до того, что сейчас появилось так называемое "сталкерство". Туда ходят нелегально. Я член Общественного совета Агентства по управлению зоной отчуждения, недавно мы это явление рассматривали, пришел полицейский. В год они ловят где-то 500 нелегальных "сталкеров".
Александр Генис: А что "сталкеры" ищут?
Сергей Мирный: Они туда просто ходят пешком. Там есть несколько маршрутов, изданы пособия, все как положено. Есть маршрут с юга от Киева, есть маршрут по железной дороге с запада, от Белоруссии ходят. Говорят, что полиция не ловит еще столько же. Я думаю, что они знают некоторых "сталкеров".
Александр Генис: Кто-то ведь и постоянно живет в чернобыльской зоне?
Сергей Мирный: Безусловно. Это место, во-первых, не является мертвым пространством, наоборот, оно очень живое. Природа все назад забрала. Я, что большая редкость, раз в жизни видел волка на воле, и это было в чернобыльской зоне. Сейчас там, в украинской и белорусской чернобыльской зоне, уже несколько медведей – это вообще колоссальная редкость. Несколько табунов коней Пржевальского, которых туда привозили, чтобы они выедали и вытаптывали траву, чтобы по сухой траве пожары лесные не распространялись. Они траву, конечно, в таком количестве съесть не могли, но расплодились прекрасно, переплыли Припять, ушли в Белоруссию. Лосей постоянно видим, кабанов, лис. В Припяти есть несколько ручных лисиц, которым туристы бутерброды дают. Это живое место. И там живут самоселы.
Александр Генис: А кто такое самоселы?
Сергей Мирный: В основном жители этих же мест, которые вернулись в свои родные села, хаты и живут там. Я вам должен сказать, что посещение самоселов жителями городов, особенно больших городов, которые полностью зависят от цивилизации, дает потрясающее, переворачивающее нас представление. Как правило, самоселы очень здоровые люди и морально, и физически. Более того, есть научные работы, которые показывают, что самоселы пережили своих ровесников, которых выселили в другие территории, в другие города. Они ведь лесные люди, а их в Советском Союзе переселили в степь, где помирали от смены физиологической среды и жизни в бетонных домах. Поэтому некоторые вернулись в родную среду, где преодолевают все трудности.
Первая задача сельского хозяйства у них – оградить свой огород, потому что иначе придут кабаны и все съедят. Они на полметра вглубь закапывают забор, иначе подроются. На рыбалку идут, ставят сеточки небольшие, ловят рыбу. Один рассказывал, что ходил на рыбалку, так три дня волк приходил и просто сидел сзади, смотрел, как ловится рыба. Это очень позитивные люди. Они каждый день борются с природой. Страшно гостеприимные, всегда угощают самогонкой, закуской. В нашем обществе все страдают от депрессий, еще черт-те от чего, а у этих людей тот образ жизни, на который мы физиологически рассчитаны: тело должно работать, не зря у них все в порядке.
Александр Генис: Вы упомянули другие зоны постапокалиптической культуры, что это за места?
Сергей Мирный: Это белорусская часть зоны. Я там был офицером радиационной разведки летом 1986 года. Мы работали на главный военный штаб, который давал самые последние, самые надежные данные для правительственной комиссии, которая принимала решения – выселять, не выселять села. Я несколько раз ездил в Белоруссию на такой дозиметрический контроль. И вот прошлой осенью, через 31 год проехал тем же маршрутом, видел эти села. Частично они заброшены, а частично возрождаются. Политика правильная ведется. У нас складываются партнерские отношения, потому что нам основные достопримечательности достались, а у белорусов Полесский радиоэкологический заповедник был организован еще в 1988 году. У них тишь и глушь, никого нет, поэтому там можно посмотреть на диких животных, включая зубров.
Александр Генис: А японцы?
Сергей Мирный: В первый день я узнал о "Фукусиме" – посреди ночи мне начали звонить из Японии, из Америки. Я не знал, что я такой популярный. Был нужен кто-то, кто сможет оценить ситуацию, человеческими словами это все объяснить. Когда меня достали, я организовал в Украине пресс-конференцию, там были мои коллеги, друзья. Мой прогноз был такой: радиационная авария "Фукусимы" в десятки, в сотни раз меньше Чернобыля. Поражены будут в радиационном смысле первые километры, в худшем случае первые десятки километров от ядерной станции. И так оно и было, там 20-километровая зона. Вторая часть прогноза гораздо менее радостная. Это событие разворачивается в СМИ точно по чернобыльскому сценарию. В итоге от фукусимской аварии пострадают люди на территориях с совершенно безопасными уровнями радиации, и пострадают не от радиации. Но одно дело предсказать теоретически, а другое через год увидеть людей, которые страдают по-глупому. В Японии перестали покупать всю еду, если есть даже намек, что она из тех мест, хотя там радиацию унесло в одном узком направлении, а все остальные окрестности мало пострадали. Потом начали приезжать к нам японцы, я дал кучу интервью, мы их учим, как организовывать поставарийный туризм. Они сразу поняли, что это нужно делать, им не понадобилось 20 лет, как нам, для того чтобы это сделать.
Александр Генис: Сергей, а сколько туристов приезжает в Чернобыль?
Сергей Мирный: Я думаю, чернобыльская зона является самой быстрорастущей туристической дистинацией мира. Три последних года количество туристов в чернобыльскую зону удваивается каждый год. При этом надо отметить, что "революция достоинства", начало войны с Россией на востоке немного отпугнуло туристов. В 2014-м туристов стало меньше, но потом три года подряд количество туристов в чернобыльскую зону ежегодно удваивается. Тут еще эффект 30-летия в 2016 году тоже помог. В 2017 году было 49 750 туристов. Через пару лет, я думаю, где-то 100 тысяч человек в год будет посещать Чернобыль. С одной стороны, это трудная проблема, а с другой стороны – вызов, задача. Там надо восстановить инфраструктуру. Сначала была маленькая гостиница, потом их стало две, потом хостел открыли. Туристы оживляют и прилегающие к зоне депрессивные районы. Я глава Ассоциации чернобыльского туризма, которая объединяет не только чернобыльских туроператоров, но и общественные организации прилегающих районов, администрации которых нас сильно поддерживают. Здесь очень хороший дух сотрудничества, очень большой потенциал.
Александр Генис: Скажите, здесь, в Нью-Йорке, как относятся к вашей экспозиции гости выставки?
Сергей Мирный: Я должен сказать по моему опыту, а я много с лекциями на эту тему выступал за границей, что чем дальше географическое расстояние от эпицентра события, тем легче людям дать правдивые, а не мифологизированные сведения. Потому что они не пережили эту травму или пережили в меньшей степени. В то время люди, которые пострадали в Украине, очень часто говорят: да что ты мне рассказываешь, мой дедушка там был. Но в Америке на выставке многие просто удивляются, что можно посетить Чернобыль как турист.
В сущности, мы занимаемся ликвидацией последствий – мы детравматизируем это место. И туризм очень важен символически. Туризм – это первая нормальная активность, которая заходит в зону. Я понял, что мы делаем: за свои деньги, ничего не получая от государства, мы занимаемся ликвидацией последствий.
Александр Генис: Сергей, ну а все-таки там опасно?
Сергей Мирный: Мы проводим с туристами инструктаж. Я говорю суровым голосом: вы едете в очень опасное место. И это правда. Но там главная опасность не радиация, а то, что зона соединяет в себе опасности заброшенной стройки, аварийного места и опасности дикого леса, вплоть до нападения животных и возможности заблудиться. Мы подробнейшим образом их инструктируем. Там остаточная радиация есть, но надо понимать, что доза получается за день в зоне такая, как за час полета в самолете. Источник, конечно, другой. В зоне есть радиационная грязь, бывшее ядерное топливо, а в самолете это космическое излучение, но физически это одно и то же: гамма-излучение. Сам я получил больше, чем средний человек в Чернобыле, но мое здоровье в пределах возрастной нормы. Я просто грамотный человек, полтора университета закончил, чтобы с этим разобраться. Когда я для себя выяснил, то перестал волноваться на этот счет и другим объясняю.
Александр Генис: На прощание Сергей поделился ближайшими планами: подать документы в ЮНЕСКО с просьбой зачислить Чернобыльскую зону в список уникальных объектов, охраняемых этой организацией.
