Марьяна Торочешникова: Сегодня со мной в студии практически вся команда, которая работает над программой "Человек имеет право": это исполнительный продюсер Альбина Кириллова, корреспонденты Иван Воронин и Анастасия Тищенко, редактор Наталья Джанполадова.
В прошлой передаче мы уже начали подводить итоги 2019 года, отмечая те события, которые считаем наиболее важными, и сегодня продолжим этот разговор, а также попробуем спрогнозировать, каким будет 2020 год с точки зрения прав человека в России.
Анастасия Тищенко: Начнем с хорошего. Внесли поправки в закон "Об основах охраны здоровья граждан", и теперь паллиативную помощь можно законно оказывать на дому. Раньше все это было только в больнице, а там больной начинает хватать какие-то сопутствующие заболевания, и положение ухудшается. Следующий момент – теперь незаконно отказывать в обезболивающих. Если у человека какие-то боли, врач не может сказать: "Нет, вам не положено". И третье: паллиативная помощь – это не только медицинский персонал, но и соцработники, психологи и те, кто помогают делать оздоровительную физкультуру.
Все это прописано - замечательно, но как это будет реализовываться? В России импортозамещение, и иностранный производитель может участвовать в закупке, если там есть еще два конкурента из России или из стран Таможенного союза, которые получают плюс 15% при подведении итогов.
Марьяна Торочешникова: В уходящем году стало совсем плохо с лекарствами. Уходят с рынка крупные иностранные фармацевтические компании. Чуть не дошло возбуждения уголовного дела в отношении одной из мамочек.
Анастасия Тищенко: В прошлом году была практически точно такая же история с Екатериной Конновой, которую взяли на почте за диазепам: у нее тяжелобольной ребенок, а это лекарство, которое ему необходимо, не зарегистрировано в России.
Марьяна Торочешникова: Диазепам есть, но ребенку он был нужен именно в микроклизмах.
Анастасия Тищенко: И мама не собиралась никому его продавать. Ее хотели посадить за то, что она помогает своему тяжелобольному ребенку.
В уходящем году стало совсем плохо с лекарствами. Уходят с рынка крупные иностранные фармацевтические компании
Марьяна Торочешникова: Еле-еле вытащили.
Анастасия Тищенко: История повторилась в июле этого года с Еленой Боголюбовой, которая пришла на почту за фризиумом: у нее тоже тяжелобольной ребенок, и ее точно так же встретили на почте и забрали. Поднялся скандал, это освещали очень многие телеканалы, и после этого Минздрав сказал: "Бог с вами, закупим мы вам этот фризиум". Все были рады, и часть людей все-таки получила это лекарство, а потом кому-то не досталось, фонды стали выяснять, когда будет следующая поставка, и выяснили, что о следующих поставках нет никаких договоренностей, то есть это одноразовая акция, а там - "держитесь"...
Иван Воронин: Импортозамещение сейчас приводит к тому, что с рынка уходят поставщики лекарств для больных муковисцидозом. Это тяжелое и очень редкое генетическое заболевание. Пациентам с таким диагнозом необходимо ежедневно принимать определенные антибиотики, которые подходят именно им индивидуально. И проблема в том, что при импортозамещении товар российского производства выходит на рынок без дополнительных исследований просто потому, что он содержит тот же самый набор химических элементов, и вроде бы он дублирует то, что уже существует, поэтому не нуждается в дополнительных проверках. Проверка происходит на живых людях, они становятся подопытными кроликами. Эффект не всегда адекватен, доходит по разрыва вен, анафилактического шока. И родители в этом году забили тревогу, вышли с пикетами к Минздраву, к Госдуме, к Администрации президента. Выходили и люди, больные этими заболеваниями, с кислородными масками, держали плакаты, заявляли, что они не хотят умирать, и их жизнь зависит от поставок именно зарубежных лекарств. А такие поставщики уже с лета начали информировать, что им невыгодно участвовать в российском рынке, и они отзывают свои препараты.
Марьяна Торочешникова: И эта проблема касается не только больных муковисцидозом. На это жалуются и ВИЧ-инфицированные, и люди с сахарным диабетом, которым не подходит навязываемый им инсулин, и онкобольные.
Анастасия Тищенко: Финансирование на лекарства сократилось в этом году на миллиард рублей.
Иван Воронин: Да, они экономят на лекарствах.
Марьяна Торочешникова: Но Путин в конце года на своей пресс-конференции обещал, что в 2020 году и потом они выделят какие-то дополнительные миллиарды на медицину.
Альбина Кириллова: Ему не понравилась реформа, которая оказалась супернеэффективной, и он отругал чиновников за исполнение реформы на местах и выделил еще денег, для исправления ситуации. Не знаю, касается ли это списка лекарств, но проблемы конкретных людей разово решаются благодаря интернету. Это социальные сети: информация расходится, журналисты подхватывают, поднимается шум. Власти в какой-то момент это поняли и в этом году запустили "суверенный интернет".
Марьяна Торочешникова: Его еще нет!
Анастасия Тищенко: Его уже тестируют в одном из регионов, и люди там уже жаловались.
Марьяна Торочешникова: В Уральском федеральном округе.
Альбина Кириллова: Там заявили, что скорость интернета сократится в 30 раз. Цена останется такая же, а максимальная скорость будет – два мегабита, если введут российский интернет. Владимир Путин сказал на пресс-конференции, что понятия "свободный интернет " и "суверенный интернет " не противоречат друг другу, что речь идет не о внутренних ограничениях, а о защите сети при отключении извне.
В Иране есть свой суверенный интернет, идентичный тому, который сейчас будет строиться в России. У них есть свои соцсети, мессенджеры, Фейсбук, Твиттер, для них это главный информационный ресурс, и он работает, как обычный интернет. Но при этом у них есть эта система, они ее два года разрабатывали, тестировали, а первый раз применили (и очень успешно), когда повысили цены на топливо. Граждане Ирана хотели выйти на улицы и договаривались в интернете, куда и как они выйдут. Но им выключили интернет и включили свой, суверенный. Если честно, обычные граждане ничего не заметили, и даже многие иностранные журналисты, которые там работали, не заметили. Все местные сайты работают, и ты не чувствуешь, что тебя отключили от сети. Но внешние социальные свети, Твиттер, месседжеры просто перестают работать, и ты ничего не можешь сделать, не можешь зайти ни на какой сайт и включить VPN. Все сработало, цены повысились, протесты утихли, а люди даже этого не заметили, кроме тех, кто в оппозиции.
Собственно, это и есть тот самый суверенный интернет. Поэтому в следующий раз, когда будут выборы, и вдруг все перестанет работать, это вполне может быть результатом условного суверенного интернета, который действует очень умно. Конечно, если они просто распилят все деньги, то может и не сработать. Будем надеяться, что в России все будет, как всегда, и мы сможем пользоваться интернетом.
Если даже не отключат интернет, в 2020 году каждый житель России точно испытает на своей шкуре все "прелести" ограничительных законов
Марьяна Торочешникова: Жестокость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения. Если даже не отключат интернет, в 2020 году каждый житель России точно испытает на своей шкуре все "прелести" ограничительных законов. Во-первых, подорожает мобильная связь: по разным оценкам, от 13% до 25%. Во-вторых, я практически уверена, что весь 2020 год то и дело будут всплывать сообщения о том, что в открытый доступ выложили какие-нибудь очередные базы данных россиян. При существовании закона Яровой, когда все сохраняется на протяжении каких-то лет: переписки, сообщения, документы, - ни о какой неприкосновенности частной жизни и тайне переписки речи быть не может.
Но давайте обсудим еще одну очень важную тему – судебную.
Наталья Джанполадова: Тут сразу несколько ключевых дел. Прежде всего, это дело "Нового величия", которое в этом году начали рассматривать по существу. Это дело против десяти молодых людей, которых обвиняют в создании экстремистского сообщества с целью свергнуть власть в России. Главная позиция защиты в том, что в эту группу ребят был внедрен некий провокатор из числа сотрудников спецслужб, и он-то, собственно, создавал устав этого "Нового величия", предлагал им арендовать помещение под собрания и подталкивал их к фразам и заключениям, из которых потом эксперты сделали выводы о том, что ребята собирались организовать экстремистское сообщество.
В этом деле десять человек, но их разделили. Двое изначально признали вину, оговорили своих товарищей, заключили сделку со следствием. Но один из них – Павел Ребровский, которому уже выносили приговоры, давая показания на процессе, где были остальные восемь человек, внезапно сказал: "Я отказываюсь от своих показаний, не признаю вину, я оговорил ребят, потому что меня заставили под угрозами пыток". После этого прокуратура (и на моей памяти такая история впервые) опротестовала его приговор, вынесенный в рамках сделки со следствием, потому что он нарушил эту сделку. Приговор Ребровскому отменили, и многие адвокаты по делу "Нового величия" ожидали, что сейчас его дело объединят с остальными, но нет. Его отпустили из СИЗО, и в декабре началось повторное рассмотрение его дела: он уже не признает вину, и сейчас там допрашивают свидетелей. Соответственно, по Ребровскому будет отдельный приговор.
На основном процессе по делу "Нового величия" судят восемь человек. Там уже идут допросы подсудимых, и очевидно, в 2020 году это дело завершится. Это чудовищная история: большая часть ребят в СИЗО, и во время одного из заседаний подсудимый Вячеслав Крюков попытался вскрыть себе вены в знак протеста, назвал этот процесс цирком, потому что невиновные люди сидят в тюрьме уже больше года.
Марьяна Торочешникова: Владимира Путина регулярно спрашивают о деле "Нового величия". Он всех смешал в одну кучу и сказал: "У них же нашли оружие, взрывчатку: они, конечно, экстремисты", - вероятно, имея в виду дело "Сети", которое тоже продолжается.
Наталья Джанполадова: Да, их часто путают, потому что они были возбуждены примерно в одно и то же время. А там речь идет об одиннадцати активистах, задержанных в Москве, Пензе и Санкт-Петербурге, которых обвиняют в том, что они создали террористическое сообщество "Сеть", чтобы свергнуть власть в России и устраивать теракты, в том числе и во время Чемпионата мира про футболу в 2018 году. Там ребята тоже отрицают вину, говорят, что их пытали. Было несколько довольно громких историй, когда Илья Шакурский, Дмитрий Пчелинцев, Виктор Филинков заявляли о том, что их пытали током. На это ФСБ говорило: нет-нет, мы не пытаем, все эти следы – от укусов клопов, а не от ударов током.
Анастасия Тищенко: Но все это зафиксировали члены ОНК, и там очевидно, что не клопы так кусаются.
Марьяна Торочешникова: В делах "Нового величия" и "Сети" обычному человеку сложно разобраться. Во-первых, две эти истории смешиваются, во-вторых, там есть провокаторы. Плюс в деле "Сети" защита опротестовывает какие-то обнаруженное видео.
Иван Воронин: Они там играли в страйкбол. Когда анархист – еще и страйкболист, это ядерная смесь, такой триггер для спецслужб, что человек неблагонадежен: наверняка он какой-нибудь террорист.
Анастасия Тищенко: А Пчелинцев работал в стрелковом клубе, и у него было какое-то оружие, но легальное.
Альбина Кириллова: В рядах ФСБ явно происходит какое-то шевеление, и, судя по всему, любые признаки силового решения задач будут самым жестким образом судиться.
Марьяна Торочешникова: И они самым жестким образом поступают даже в отношении тех людей, которые, казалось бы, не при чем. Уже на протяжении многих лет Федеральная служба безопасности обеспечивает оперативное сопровождение, или как там у них это называется, судебных процессов, которые не имеют никакого отношения к государственной безопасности. Например, за делом Кирилла Серебренникова, которое продолжается и продолжается, тоже присматривают сотрудники ФСБ. Казалось бы, что там такого? Дело о мошенничестве.
Наталья Джанполадова: За этим делом мы тоже следим не первый год. Серебренникова отправили под домашний арест, возбудили дело, его и коллег – Алексея Малобродского, Юрия Итина, Софью Апфельбаум, Нину Масляеву – обвинили в мошенничестве со спектаклями: якобы они украли у государства 133 миллиона рублей. И все это так стремительно развивалось, что, казалось, это дело быстро закончится. Но когда оно дошло до суда, было несколько заседаний, и стало понятно, что дело разваливается. Повторная экспертиза выявила, что на самом деле Серебренников не растратил деньги, а сэкономил их для государства. Судья Мещанского суда отказалась выносить приговор, оправила дело обратно в прокуратуру, поскольку посчитала, что в деле недостаточно материалов для справедливого приговора. Но прокуратура это опротестовала, а Мосгорсуд постановил, что дело Серебреникова надо рассматривать заново. И вот буквально в начале ноября все снова собрались в том же Мещанском суде, и сейчас идет процесс.
Впервые за несколько лет в списке политзаключенных, который каждый год составляет "Мемориал", было около 300 фамилий
Марьяна Торочешникова: Надо еще добавить, что впервые за несколько лет в списке политзаключенных, который "Мемориал" составляет каждый год к 30 октября, было около 300 фамилий. Часть из них уже не заключенные – это украинские моряки и Олег Сенцов, кого-то выпустили по "московскому делу" с условными приговорами, но сидит очень много людей. И среди них больше 150 человек – это люди, которых судили фактически за веру или случайно. Это Свидетели Иеговы, признанные в России экстремистами, и члены Хизб ут-Тахрир, тоже запрещенной организации. С Хизб ут-Тахрир все еще сложнее, там люди в принципе отрицают свою причастность к этому движению. Предполагаю, что в 2020 году список политзаключенных, к сожалению, только увеличится.
Альбина Кириллова: А я думаю, что в 2020 году все будет хорошо, потому что куда же еще хуже?
Марьяна Торочешникова: Да, будет же суверенный интернет, в котором все будет хорошо! Как сейчас в телевизоре.
Альбина Кириллова: А я жду охранного ордера. Это классная вещь, и я надеюсь, что все слабые люди, которые не защищены законом, получат защиту от государства, и не на бумаге, а на практике, чтобы они могли спокойно жить и заниматься своим любимым делом.
Иван Воронин: Я надеюсь, что оправдательные приговоры будут оправдательными по факту. Сейчас в наших реалиях (и об этом говорил, например, Оксимирон после суда над Жуковым), условный приговор - де-факто оправдательный. Нет, это не так. Человек осужден, признан виновным, об этом говорит судья, об этом написано в решении суда, но при этом общественное мнение и многие СМИ говорят: посмотрите, он вышел из суда свободный, без наручников и пошел домой. Нет, он пошел как осужденный, с приговором!
Марьяна Торочешникова: И все забывают, что его в любой момент могут посадить снова, так как приговор условный.
Наталья Джанполадова: Так это и произошло в конце года с Марком Гальпериным, которого обвиняли в экстремизме: он получил условный срок, а под конец года ему изменили срок в условного на реальный, и он уехал в колонию!
Иван Воронин: Следственный комитет оправдывается тем, что большое количество обвинительных приговоров, но это идеальная, слаженная работа СК и прокуратуры. И все-таки внедрение судов присяжных дает импульс задуматься о том, а действительно ли обвинительный приговор заведомо справедлив и непрекословен.
Наталья Джанполадова: Я не жду от 2020 года ничего хорошего, потому что я пессимист, но мне хотелось бы, чтобы власть больше прислушивалась к проблемам экологии. Экологический протест в 2018-м и 2019 годах выходил на первый план, весь 2019 год протестовали активисты в Шиесе Архангельской области, куда собираются свозить московский мусор и строить мусорный полигон. И в декабре появились новости, что в планах московских властей на ближайшие десять лет все-таки вывоз мусора в другие области, Архангельской там нет.
Марьяна Торочешникова: В том числе, планируют вывозить мусор в Подмосковье и сжигать.
Наталья Джанполадова: Хотелось бы, чтобы проблема вывоза московского и другого мусора была реализована как-то иначе.
Марьяна Торочешникова: Кстати, в конце года как-то очень быстро приняли закон, которым признали переработкой сжигание мусора. Какая же переработка, если это уничтожение?
Наталья Джанполадова: Вот и нужен какой-то разумный подход к этому.
Анастасия Тищенко: Возможно, мы будем производить меньше мусора, потому что будет дороже стоить еда. Все сладкое подорожает примерно на 20%, потому что ровно на столько повышают НДС на пальмовое масло. Рыба и икра тоже подорожают, причем значительно, потому что на Дальнем Востоке в этом году очень плохой улов. Растет акциз и на игристые, и на обычные вина. Еще у правительства есть идея ввести акциз на сокосодержащие напитки. Пока этого нет, но боюсь, что в 2020 году останется пить только воду, хотя и вода тоже станет дороже, потому что подорожают услуги ЖКХ. С 1 июля повышаются ставки на ЖКХ, больше всего вырастут цены в Чечне – на 6,5%, в Москве – на 5%: если вы платили пять тысяч, то будете платить 5250 рублей. Для пенсионеров 250 рублей – это существенно.
У меня тоже довольно пессимистичный настрой. Думаешь: прекрасно, есть поправки о паллиативной помощи, есть какие-то продвижения с судами присяжных… А потом ты видишь, что вся эта картина портится за счет других законов, других действий правительства, которые не позволяют реализовывать то хорошее, что есть в идее. Очень хочется, чтобы это реализовывалось, прекратились эти палки в колеса светлым и добрым идеям.
Марьяна Торочешникова: В 2020 году мы будем рассказывать вам и об этих светлых идеях, и о том, как они реализуются, и о новых судебных процессах, и о политических заключенных (хотелось бы, чтобы их становилось меньше), и о том, как в России реализуются права человека.
