Несмотря на карантин, суды продолжают принимать решения о высылке из России трудовых мигрантов с просроченными документами. Но границы закрыты, и нарушителей закона на неопределенный срок оставляют в центрах временного содержания. В Екатеринбурге неопределенное положение привело к конфликту с участием ОМОНа.

События 27 апреля в Центре временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) в Екатеринбурге уральские СМИ окрестили "бунтом". Спусковым крючком стали ограничения на пользование гаджетами: у трудовых мигрантов отобрали смартфоны. А заниматься там особенно нечем, да и связь с родными, находящимися за границей, по интернету обходится дешевле, чем по телефону.

– Один человек хотел с родителями созвониться, ему не дали телефон. Он начал спорить с охраной. Пока они спорили, полицейский приставил пистолет к голове одного мусульманина и сказал: "Вы, мусульмане, меня <достали>". В других камерах это услышали и возмутились, – рассказывает свидетель и участник событий, "лицо без гражданства" Сарван Рзаев. – Тогда вызвали ОМОН. ОМОН приезжает, забегает в камеры, и не разбирая, что почем, начинает всех дубасить. Пацаны в знак протеста "вскрылись", сами себя порезали. Троих увозили зашивать, одному 15 швов только на одной руке наложили.

По сообщениям СМИ и правозащитников, в спецприемнике была сломана видеокамера, перевернуто несколько кроватей, три человека нанесли себе увечья.

– 27 апреля мне позвонил отец, что у них ОМОНовцы буквально в соседней камере уже бьют кого-то, – рассказывает Наталья, дочь гражданина Таджикистана Махмадали Каландарова.

Отец, сейчас находящийся в ЦВСИГ, подтверждает ее слова:

– Коридор был весь в кровище – несколько человек себе вены порезали, а их ещё и дубинками отколотили до потери сознания... Я попросил дочь: "Позвони в прокуратуру, потому что они скоро и к нам придут!"

Наталья позвонила дежурному по МВД:

– Мне там сказали: "Ваш папа преувеличивает. Ничего подобного нет. Мы разберемся!"

Когда в камеру к Махмадали зашли сотрудники ОМОНа, то никого не били, только положили лицом в пол, спросили, кто здесь Каландаров, затем провели досмотр помещения и ушли.

К 27 апреля в спецприемнике содержались 132 человека. 111 из них – задержанные за нарушение правил въезда в Россию либо режима пребывания по ст. 18.8 КОАП РФ. Ещё 21 человек – освободившиеся из тюрем, которых суд после отбытия наказания признал нежелательными лицами на территории России. Именно они, четыре или пять человек из числа ранее судимых, по словам руководителя пресс-службы ГУ МВД по Свердловской области Валерия Горелых, и стали инициаторами спора с охраной.

На место событий выехала уполномоченная по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова. Версию с приставленным к голове пистолетом и оскорблением мусульман в своём комментарии она не упоминает, отрицает и участие в событиях подразделения спецназа. Однако оба факта корреспонденту Радио Свобода подтвердили по телефону несколько мигрантов, находящихся в ЦВСИГ.

"Хлеб бывает плесневелым"

Член Общественной наблюдательной комиссии Свердловской области Ольга Иванцева уже трижды посетила спецприемник с момента введения ограничений в связи с угрозой коронавируса.

– Первый раз мы с коллегами посещали ЦВСИГ 25 марта 2020 года. С тех пор у меня по утрам будильником работают эти иностранцы весь месяц. Тогда они звонили с жалобами на питание все поголовно. У некоторых от местной еды случается расстройство желудка. Но после событий 27 апреля они про еду вообще не вспоминают. Их интересует только, когда их отпустят из спецприемника, – говорит Иванцева.

Четырехэтажное здание ЦВСИГ располагается на улице Горнистов, 15/4, это район аэропорта Кольцово. Когда-то здесь была казарма на территории бывшей воинской части, потом помещение переоборудовали в общежитие для мигрантов, а потом в спецприемник для нежелательных иностранцев. Первый этаж здания целиком административный, второй и третий этажи заняты мужчинами. Женщины и дети содержатся на четвертом этаже. Ольга Иванцева застала там одного ребенка дошкольного возраста и двух девочек-подростков.

Дети "нежелательных" иностранцев – отдельная большая проблема, говорят правозащитники. Девать их после водворения родителей в спецприемник некуда. По сложившейся практике в каких-то регионах детей мигрантов помещают на это время в приют, а в Екатеринбурге их увозят в ЦВСИГ вместе с родителями.

В Центре временного содержания иностранцы находятся в отдельных запираемых камерах. В каждой камере – несколько комнат разной площади, в которых могут проживать от 4 до 12 человек, а иногда и больше. По словам Ольги Иванцевой, на одного мигранта положено не менее 4,5 квадратного метра, но приемник часто оказывается переполнен, особенно после милицейских облав. Тогда организуются дополнительные койко-места. Кровати обычно двухъярусные. На камеру, как правило, один туалет и душевая.

О бытовых условиях можно судить по цитатам из заключений ОНК по итогам проверок ЦВСИГ в Екатеринбурге:

"Кормят плохо, хлеб бывает плесневелым, еду приносят холодной". Завтрак проходит примерно в 10:00, обед в 15:30, иногда даже в 17:00, ужин в 20:00, что является нарушением утвержденного распорядка дня. Туалет не работает, вода в раковине не перекрывается, неисправен смеситель, слив в бачке унитаза не работает, потолок промокший, вода на полу, трубы протекают. Принудительной вентиляции нет, только естественная. Горячая вода (нагреватели) есть только в субботу и воскресенье". (Заключение от 25.03.2020)

"Мусор редко выносят из помещений. Он протухает и начинает вонять в помещениях для содержания иностранных граждан. При посещении ОНК мешок с мусором уже просто лежал перед входом на лестничную площадку". (Заключение от 02.05.2020)

В заключениях ОНК отмечается также, что в учреждении складывается психологически неблагоприятная обстановка из-за того, что задержанных не информируют о ходе переговоров с принимающей стороной об их судьбе и, ссылаясь на карантин, не допускают в ЦВСИГ адвокатов по соглашению.

Выдворять некуда

– Чтобы мигранты, да в чужой стране, бунт подняли? Этого не бывает, – уверен адвокат Александр Цинк, специализирующийся на вопросах миграции. – Это нужно довести людей.

В ЦВСИГ обычно попадают через районные отделения полиции, куда мигрантов доставляют в ходе уличных рейдов после проверки документов. Часто застают врасплох, когда они не имеют при себе личных вещей и телефонов и никому не могут сообщить о своём задержании. Например, один гражданин из ближнего зарубежья рассказал членам ОНК, что в начале марта гостил у своих друзей в Серове. Вышел из дома ненадолго в домашней одежде без документов и "попал под рейд". Ровно в таком виде он и приехал в спецприемник, и до сих пор сам не знает, изъяли или нет сотрудники полиции из квартиры друзей хотя бы его загранпаспорт.

Мирных граждан, задержанных на улице за нарушения прописки, в ЦВСИГ заметно больше, чем доставленных из системы ФСИН. В одном из отчетов ОНК упоминается жалоба гражданина Молдовы, у которого была на руках миграционная карта, но ее просто порвали в отделе полиции. Если верить устным заявлениям мигрантов, случаи, когда их разрешительные документы рвут у них на глазах полицейские, – не редкость. Ольге Иванцевой позвонили уже несколько работодателей с вопросом, как вызволить своих сотрудников. По словам работодателей, задержанные сотрудники имели все разрешительные документы на момент помещения в ЦВСИГ.

На практике в спорной ситуации большинство мигрантов предпочитают дать взятку, а не "качать права", говорит правозащитник.

– До тех пор, пока они сами не обжалуют действия должностных лиц, начиная с районных отделов полиции, это так и будет продолжаться, – констатирует Ольга Иванцева.

Сарван Рзаев, азербайджанец, сидит в ЦВСИГе третий месяц.

– Сарван родился в СССР, он лицо без гражданства, – объясняет его защитник Александр Цинк. – Он никуда не уедет, потому что Республика Азербайджан уже официальный ответ дала: Рзаев не является гражданином Азербайджана. Он ещё несколько месяцев там просидит, но его все равно отпустят.

По словам Цинка, через ЦВСИГ в Екатеринбурге проходят в год сотни "лиц без гражданства". Многие из них десятилетиями живут в России, но по какой-то причине так и не получили паспорт. Любой конфликт с полицией делает их кандидатами на депортацию, хотя выдворять таких людей все равно некуда.

– Отец Елены Фуртиковой, гражданин РСФСР, умер, когда дочке было два года, – рассказывает доверенное лицо Елены, президент общественной организации "Уральская ассоциация беженцев" Людмила Лукашёва. – Лене было пять лет, когда мама с новым мужем увезли ее в Таджикистан. Повзрослев, девушка решила вернуться на родину родителей и попытаться наладить свою жизнь здесь, тем более что она подходит под определение носителя русского языка. Но родина встретила Фуртикову не как дочь, а как падчерицу, чиновники каждый раз требовали прохождения разных процедур, на которые у неё не хватало то денег, то времени, то информации.

Фуртикова сняла жилье в Верхней Пышме, собирала справки, платила пошлины, сдавала экзамены. Но оформление гражданства затянулось, и её поместили в ЦВСИГ. Сейчас Елена ожидает выдворения в Таджикистан, где ее уже давно никто не ждет, мать тоже умерла.

Махмадали Каландарова задержали по пути на работу (на стройку), тоже за проживание без документов. У него на руках просроченный паспорт гражданина Таджикистана. Махмадали уже давно живет в России с русской женой и дочерью. Пять лет назад у Каландарова диагностировали хроническое лёгочное заболевание. Каждую весну он планово проходил курс уколов. Но в этот раз, угодив в конце зимы в ЦВСИГ, остался без лечения и практически без медицинской помощи.

– Каждую весну у меня обострение, поначалу вообще очень плохо себя чувствую, – рассказывает он. – Кашель такой сильный, что отдается в голове, и болят глаза. Когда сплю – ребята меня будят, боятся, что я задохнусь. Я говорил сотрудникам, что мне нужно пролечиться, а мне говорят: "Тут вам не больница!" Ну, так отвезите в больницу тогда!

Никто никуда Каландарова вывозить не собирается. Недавно ему начали давать какие-то таблетки от кашля, но они не помогают.

– Мне говорят – привези назначение врача. А как я его принесу, надо же к врачу сначала попасть. А здесь только давление меряют и градусник ставят, и больше никаких обследований, – говорит он.

– Когда у него только боли начались, он четыре дня ждал, чтобы медсестра пришла, – дополняет его рассказ дочь Наталья, поддерживающая связь с отцом по телефону.

Как следует из материалов проверок ОНК, Каландаров – не единственный хронически больной человек, кому не оказывается медицинская помощь. Условий для этого нет, поскольку предполагается, что в ЦВСИГ попадают ненадолго, хотя на практике люди и до пандемии коронавируса часто проводили здесь по полгода и больше. 25 марта члены ОНК в своем заключении указали, что лекарственное обеспечение в ЦВСИГ "недостаточно даже для обычных, стандартных условий". Тесты на коронавирус в центре тоже не проводят.

По указу президента №274 от 18 апреля 2020 года, в связи с угрозой заражения коронавирусом для иностранцев было приостановлено течение разрешенных сроков нахождения в России.

– Этих людей пока нельзя привлекать, поскольку неизвестно, когда их удастся выслать, – говорит Людмила Лукашёва. – Бессрочное пребывание задержанных в спецприемнике нарушает как международное право, так и положения Конституции нашей страны. А теперь еще и появилась опасность заражения коронавирусом, и для самих мигрантов, и для сотрудников.

Выходом из сложного положения в условиях перекрытых границ, на основании указа №274, могла бы стать отсрочка исполнения судебных решений о выдворении и освобождение людей под административный надзор, на поруки родственников. У многих из обитателей ЦВСИГ родственники в России имеются, и готовы и забрать, и содержать своих близких. Но такой вариант возможен только через обращение в суд. На практике суды в этом продолжают отказывать.

Адвокат Александр Цинк возлагает ответственность за сложившуюся ситуацию на руководство МВД и, в частности, на руководителя Свердловского управления по вопросам миграции Ольгу Петрову:

– До сих пор, даже после указа Путина №274, нет разработанной процедуры по сокращению количества людей, содержащихся в ЦВСИГ, – говорит он. – Причина – бездействие конкретных местных чиновников, которые под прикрытием коронавируса вообще всю работу свернули, хотя они по закону и сейчас должны работать. Должны быть как минимум еженедельные совещания, график. Допустим, есть реальные депортанты, кто отсидел по статье 228 УК РФ, вот их, наверное, там можно держать. А есть такие, кто не успел выехать за пределы страны до истечения срока пребывания, потому что ему зарплату задержали. Там сейчас сидит один парень, который за свои 20 лет мухи не обидел. Вот таких стопроцентно надо выпускать! Должны были довести смысл президентского указа до каждого человека, предложить им написать заявления о выходе под гарантии от родственников – граждан России. Если кто-то коронавирусом заболеет, полетит шапка генерала.

Дозвониться до приемной управления по вопросам миграции МВД Свердловской области корреспонденту Радио Свобода не удалось.

"Это уже фейк!"

Дорожной карты по проведению в жизнь положений указа №274 сейчас нет ни у руководства МВД, ни у администрации города, ни в штабе по борьбе с коронавирусом. Полиция продолжила подавать иски о выдворении иностранных граждан и после выхода президентского указа, а суды в закрытом режиме выносили решения о выдворении вплоть до майских праздников. Правозащитники подчеркивают, что недостаточно активно участвуют в судьбе своих граждан и некоторые консульства. Особенно показательна безразличная позиция консульства Таджикистана в Екатеринбурге, а таджиков в ЦВСИГ обычно содержится больше всех, отмечают члены ОНК.

Юристы говорят о том, что правовое положение задержанных в Центрах временного содержания иностранных граждан порой хуже, чем у настоящих заключенных.

– Они там сидят бог знает по какому кодексу, ни в Уголовном, ни в Административном кодексах этого нет, – объясняет правозащитник Дмитрий Халяпин. – Я могу зайти даже в тюрьму как специалист-психолог, для оказания психологической помощи, а сюда не могу! Уголовники имеют право приобретать необходимые товары в специальном магазине, а административно задержанные в ЦВСИГ – нет! Это даже не ситуация осужденного, который знает, когда у него звонок. Это не штатная ситуация даже для ЦВСИГ, когда ты знаешь, что у тебя через месяц самолет. Это – плен. Это хуже всего, потому что неизвестно, что дальше.

Правовая неопределенность – в плане использования мобильных телефонов – в конце концов и привела к беспорядкам 27 апреля. Согласно Постановлению Правительства РФ от 30.12.2013 №1306, иностранные граждане, содержащиеся в специальном учреждении, имеют право "…пользоваться телефоном в порядке, установленном руководителем (начальником специального учреждения)". Однако, как утверждают мигранты, принятые в ЦВСИГ графики не соблюдаются, смартфоны выдаются на 15–20 минут, которых не хватает даже для того, чтобы их зарядить.

Руководитель пресс-службы ГУ МВД Валерий Горелых считает, что смартфоны мигрантам не дают обоснованно:

– Кто вам сказал, что у нас были "беспорядки"? – говорит он. – Правильно говорить, что сотрудники полиции пресекли попытки беспорядков. Мне нужно, чтобы вы формулировали правильно! Пользоваться телефонами в этом учреждении запрещено в принципе. А они там еще и с американскими СМИ общаются!

Горелых не верит задержанным, которые говорят об оскорблениях в адрес мусульман и угрозах пистолетом. Он уверен, что они "придумали эту историю специально для Радио Свобода".

– Сотрудники полиции Свердловского гарнизона полиции имеют право в установленном порядке получать оружие и при исполнении своих служебных обязанностей его применять. Но вы сказали, что человеку в учреждении приставили к голове пистолет. Это уже фейк! Уже ложь. Не может такого быть! Кто вам такую историю рассказал, порекомендуйте им – пусть они напишут официальное обращение на имя начальника главка и начальника УМВД по Екатеринбургу, на имя прокурора, на имя Мерзляковой и в ОНК. Пускай напишут официальное заявление с конкретными фактами, что тогда-то тогда-то их там оскорбили на национальной или религиозной почве, приставляли крупнокалиберный пулемет, ракету, зенитную установку, что там вам еще насочиняли? Этот факт будет в обязательном порядке тщательно проверен и дан ответ, нашло это подтверждение либо это откровенный фейк. Если будет установлено, что кто-то (из сотрудников) нарушил закон, последуют адекватные меры реагирования. Мы никогда нарушителей не прикрываем и не защищаем, – уверяет Горелых.

Раздраженным людям достаточно одного неверного слова со стороны охранников, чтобы вспыхнул конфликт, говорят правозащитники, а задержанные в ЦВСИГ раздражены из-за отмены авиасообщений и общей неопределенности.

– Там возникла ситуация напряженности, но бунта не было, – говорит Дмитрий Халяпин. – Бунт – это когда люди агрессивны, в данном случае был факт самоагрессии, они порезали сами себя. Они сейчас находятся в состоянии повышенной тревожности, потому что они не знают, когда это все закончится. У каждого запускающий момент тревоги разный: кому-то нужно позвонить родственникам, и он успокоится. Кому-то – купить шоколадку, и он успокоится. Там нужен был психолог, а не полицейский.