В Москве проходит 25-я ярмарка интеллектуальной литературы Non/fiction. Она по-прежнему обозначается как международная, хотя зарубежного присутствия здесь почти не наблюдается. В частности, прервана многолетняя традиция объявлять "специального гостя" ярмарки. В былые годы таким статусом наделялись издательства тех или иных стран. К примеру, Японии, Германии, Великобритании, Польши и Израиля. Для их стендов отводились места в самом центре павильона.
Еще одно новшество – на Non/fiction широко представлена так называемая "Z-литература". Зато руководство ярмарки в последний момент по цензурным соображениям отменило презентации книг двух авторов. Это православный публицист Андрей Кураев (автор книги "Земное в Церкви") и драматург Александр Гельман (сборник "Со всеми наедине").
Новая книжка отметившего 90-летний юбилей Александра Гельмана интересна как минимум всякому человеку, который хотя бы поверхностно знаком с театральной жизнью прошлых десятилетий. В 70–80-е годы трудно было найти драматический театр, в котором не шли бы пьесы этого драматурга. Еще далеко было до перестройки, но в обществе копилось раздражение по поводу застоя. Гельман отразил эти настроения и в пьесах, и в киносценариях. Более того, даже предложил некоторые пути выхода из экономического и социального тупика в своих "производственных" произведениях. Одна из популярных пьес называлась "Наедине со всеми". В память об этой вещи сборник, вышедший в издательстве Ивана Лимбаха, озаглавлен "Со всеми наедине". Немного переиначено, но узнаваемо. Там тоже есть пьеса. Это "Альмар" о романе Маргариты Конёнковой и Альберта Эйнштейна. А еще – статьи, дневниковые записи и стихи. К примеру, такое стихотворение:
ЛЮДИ
люди убивают людей,
люди посылают людей
убивать людей,
люди награждают людей
за то, что они убивали людей,
люди возносят молитвы Всевышнему,
просят поместить в рай людей,
которые посылали людей
убивать людей,
люди готовы
по приказу людей
убить всех людей
во имя победы.
Официальных объяснений насчет того, почему отменили встречу Александра Гельмана с читателями, никто не давал. Однако стало известно, что Александра Гельмана сочли "сложным спикером". Некоторым утешением для тех, кто заинтересовался книжкой "Со всеми наедине" может послужить то, что на Non/fiction она продается. Более того, издательство Ивана Лимбаха решило устроить автограф-сессию автора.
Кого организаторы крупнейшей российской книжной ярмарки всячески поддерживают, так это авторов, которые в своих произведениях выражают поддержку действиям российской армии в Украине. Площадки для презентаций трудов таких литераторов на Non/fiction предоставлены щедро. В особом фаворе оказалась поэтесса Анна Ревякина, которую представили как "музу Донбасса". Ее пригласили участвовать ни много ни мало в трех разных презентациях. Один из анонсов по-своему совершенен, поскольку полностью составлен из пропагандистских штампов:
"Люди в стихотворениях донбасской поэтессы предстают героями, на плечах которых стоит великая русская цивилизация со своей непростой историей и высочайшими духовными традициями".
Не осталась в стороне "Литературная газета". Любимое советской интеллигенцией, но давно уже ставшее маргинальным периодическое издание – единственное СМИ, которое попало в программу ярмарки. Тема встречи с коллективом редакции – журналистика "в условиях мировой турбулентности".
Издательство "Лира" при деятельном участии Захара Прилепина выпустило серию поэтических сборников. В числе авторов – москвичка Мария Ватутина, чье имя внесено Фондом борьбы с коррупцией Алексея Навального в список "разжигателей войны".
В книге Ватутиной "Генеральская фамилия" есть стихотворение, с которым она ознакомила публику на презентации. "Когда мы обратно в твой город войдем", – обращается Ватутина к собирательному образу неприятеля-украинца и далее грезит:
Я знаю, что скажешь ты в зале суда – ты был исполнитель наряда,
Но, знаешь, когда мы вернемся сюда,
За прыть твою будет награда.
Нависнет над Киевом глыба одна,
бессмертье свое узаконив,
И хлынет в Европу святая война,
где ждут Рокоссовский и Конев.
Тут Мария Ватутина превзошла многих своих единомышленников. Не всякий Z-писатель додумывается до таких кровожадных пророчеств – "И хлынет в Европу святая война", как будто мало ей одной войны в Украине.
Издательство "Новое литературное обозрение" представило три новинки, посвященные анализу сталинской эпохи. Точнее – культурной политике этого периода. Виталий Тихонов написал книгу "Полезное прошлое. История в сталинском СССР", Татьяна Шишкова – автор книги "Внеждановщина. Советская послевоенная политика в области культуры как диалог с воображаемым Западом", а труд Дмитрия Цыганова называется "Сталинская премия по литературе. Культурная политика и эстетический канон сталинизма". Все это сугубо исторические исследования, основанные исключительно на документальном материале, однако у читателя неизбежно возникнут ассоциации с днем сегодняшним. Во всяком случае, небесполезным будет знание о том, как складывалась и менялась со временем тоталитарная пропаганда. Виталий Тихонов на круглом столе издательства "НЛО" привел пример:
– До 1934 года курс по истории назывался "История народов СССР". Идея была – показать, что все народы равноправны. Это очень важный антиколониальный дискурс. Но в 1934 году Иосиф Виссарионович на совещании историков по учебникам сказал, что мы, конечно всех любим, но нам нужна "История СССР", без "народов". Вроде бы маленький шажочек, убрали всего лишь одно слово, но тем не менее это был переход от некоего революционного проекта к более государственническому. А уж в послевоенное время там вообще мрак, – сообщил Виталий Тихонов.
Как тут не вспомнить о том, что буквально на днях некий общественный деятель, живущий на Кавказе, предложил всех без исключения граждан России, независимо от этнической принадлежности, считать русскими.
Еще одно заметное издание "Нового литературного обозрения" – первые два тома собрания сочинений Генриха Сапгира. При жизни он был недооценен. Во всяком случае, больше всего издавались немудреные пьесы Сапгира для кукольного театра. Но это были вещи скорее для заработка. Не самый широкий круг знал о совсем других произведениях, в которых писатель вступает в сложный диалог с поэтами – предшественниками и современниками. В которых он апеллирует к мифологическому сознанию читателя, где есть место и библейским сюжетам, и обыденной жизни московских интеллектуалов. Составители собрания сочинений Генриха Сапгира считают его одним из крупнейших русских литераторов 20-го века.
В программе Non/fiction немало мероприятий, в которых участвуют библиотеки. Все беседы сводятся к размышлениям о том, как приохотить население к чтению. Рецепты разные. Кто-то уповает на аудиокниги, кто-то – на новые формы развлекательного популяризаторства. Косвенным подтверждением того, что в обществе упала потребность в книге, является посещаемость ярмарки. Это раньше люди готовы были отстаивать длинные очереди на улице для того, чтобы попасть на очередную ярмарку интеллектуальной литературы. Конечно же, и теперь посетителей немало, но в Гостиный Двор они заходят без промедления. Впрочем, не исключено, что читать стали не больше и не меньше. Просто Non/fiction стала другой. Уже нет прежней радостной атмосферы, ощущения, что ты среди своих, близких по духу людей. Уже не встретишь людей, набивших покупками сумки на колесиках – иначе не унести. Как правило, берут одну-две книги. Прежде особую привлекательность ярмарке придавало то, что цены здесь были намного ниже магазинных. Сейчас те же самые книги можно купить в интернете за значительно меньшие деньги. Уволенная в этом году с поста директора Третьяковской галереи Зельфира Трегулова представила на Non/fiction свою книгу "Шедевры Третьяковки. Личный взгляд" и прочитала лекцию "Как сделать выставку-блокбастер". Только блокбастеров, если иметь в виду былую рекордную посещаемость художественных проектов, в России больше нет. Новый искусствоведческий взгляд на Айвазовского или Валентина Серова хорош тогда, когда русское национальное искусство встроено в мировой контекст. Однако зарубежных выставок в России практически больше нет, а так называемые “внутренние ресурсы” публике наскучили.
Симптоматично, что возрос интерес к переводной литературе. Так уже было в советские времена, когда подавляющее большинство граждан получало знания о мире в основном из книжек. Личные впечатления от путешествий по дальним странам были уделом тонкой прослойки. По счастью, хороших переводных книг на нынешней ярмарке немало. Представлена литература широкого спектра, и художественная, и научная. К примеру, издательство "НЛО" выпустило культурологическую книжку Мишеля Пастуро "Белый". Это очередная работа французского медиевиста. Его предыдущие книжки об истории цвета в Западной Европе на протяжении веков назывались "Черный", "Синий", "Зеленый", "Красный", "Желтый" и "Дьявольская материя". Все они переведены Ниной Кулиш.
Для тех, кто склонен размышлять о "прекрасной России будущего" отрезвляюще полезной окажется книжка Харальда Йенера "Волчье время. Германия и немцы: 1945–1955". Книга вышла в свет в издательстве Individuum, а перевод осуществил Роман Эйвадис. В Германии и Великобритании это исследование получило престижные премии и стало бестселлером. Йенер приходит к выводу, что в послевоенный период немецкое общество вовсе не было склонно к раскаянию, что путь к демократическим переменам был болезненным и не быстрым. Поражение в войне изживалось как тяжелая травма. Вот цитата: "Это было время волков, когда каждый заботился только о себе и своей стае, при этом и внутри человек был человеку волком. Многое люди увидели другими глазами, многое хотелось начать сначала; число разводов росло в геометрической прогрессии".
На встрече с мастером перевода художественной литературы Григорием Кружковым его почитатели с трудом уместились в зале, предназначенном для презентации книги "Записки переводчика-рецидивиста" (издательство "Иллюминатор"). Многим пришлось стоять в проходах. Немало произведений западноевропейской классики российские читатели знают именно благодаря этому человеку. В числе писателей – Джон Китс, Льюис Кэрролл, Роберт Фрост, Уильям Йейтс и Эмили Дикинсон. У книги Григория Кружкова почти хулиганское название, и вот пояснения автора:
– Это взялось от одного выступления знаменитого переводчика с испанского Павла Грушко, который сообщил: "Есть такой термин – поэт-переводчик. Я его ненавижу! Он звучит как "вор-рецидивист". У меня это отложилось в голове, и так возникло это название.
Первым поэтом, которого я перевел, был Генри Лонгфелло. Это случилось, когда я еще учился в 10-м классе. Я жил в Подмосковье, на маленькой станции, и кто-то мне сказал, что в Москве на улице Качалова есть магазин букинистической литературы на иностранных языках. Я поехал туда и за какие-то гроши купил настоящие сокровища. В их числе – замечательный старинный томик Лонгфелло. Фотография этого томика, изданного в 1865 году, как иллюстрация вошла в книгу, которую мы сегодня представляем. Здесь же есть история, связанная со словом "exaltior". В детстве я был поклонником Жюля Верна. В его романе "Пять недель на воздушном шаре" есть эпизод, когда председатель собрания в Географическом обществе говорит общие слова по поводу путешествия, а потом выходит начальник экспедиции. От него ждут, что он скажет возвышенную речь, но он произносит только одно слово "exaltior" и уходит. Во всех книжках, которые я читал, внизу была сноска, где было написано “наивысший, латинское”. Совершенно невозможно было понять, почему человек, который сказал на латыни слово "наивысший", был встречен бурей аплодисментов. А на самом деле он повторил рефрен из стихотворения Лонгфелло, в котором некий романтический юноша штурмует какой-то альпийский пик и несет флаг с надписью "exaltior". То есть в данном контексте это значит "Вперед и выше!". В 19-м веке все это производило сильное впечатление.
Большая часть моей книги посвящена подобным сюжетам. Иными словами, истории переводов каких-то трудных или любопытных мест, – говорит Григорий Кружков.
