В Барселоне в переводе на каталанский язык вышли роман Андрея Платнова "Чевенгур" и повесть Сергея Довлатова "Зона". Эти книги перевёл Микель Кабаль. В начале марта в другом барселонском издательстве на испанском вышел второй том "Колымских рассказов" Варлама Шаламова в переводе профессора Барселонского университета Рикардо сан Висенте.
Обозреватель Радио Свобода Игорь Померанцев размышляет, почему популярны русские прозаики:
- Их издают на иностранных языках снова и снова: Солженицына, Евгению Гинзубург, Анатолия Марченко, Василия Гроссмана, Владимира Буковского и, конечно, Варлама Шаламова. Издают, потому что эти прозаики описали самый главный опыт русской жизни в XX веке: опыт истребления и самоистребления. Я бы рискнул сказать, что интерес к этому опыту прежде всего антропологический, этнографический. В энциклопедии Britannica о "Колымских рассказах" Шаламова, переведённых на английский язык, сказано: "Этот сборник коротких набросков и рассказов представляет собой хронику деградации и утраты человеческого облика в условиях заключения. Проза Шаламова – сдержанная, простая, документальная. В ней нет философских или политических нюансов". Ну вот, а мы-то думали, Шаламов – не просто хроникёр ужасов советского образа жизни и смерти, а тонкий, даже художественно изысканный прозаик, мастер слова, собеседник Пастернака, поклонник Марселя Пруста. Но это с нашей колокольни. А с чужой – по Чаадаеву, сказавшему о России: "тусклое и мрачное существование без силы, без энергии, одушевляемое только злодеяниями, и смягчаемое только рабством".
Обозреватель Радио Свобода Игорь Померанцев размышляет, почему популярны русские прозаики:
- Их издают на иностранных языках снова и снова: Солженицына, Евгению Гинзубург, Анатолия Марченко, Василия Гроссмана, Владимира Буковского и, конечно, Варлама Шаламова. Издают, потому что эти прозаики описали самый главный опыт русской жизни в XX веке: опыт истребления и самоистребления. Я бы рискнул сказать, что интерес к этому опыту прежде всего антропологический, этнографический. В энциклопедии Britannica о "Колымских рассказах" Шаламова, переведённых на английский язык, сказано: "Этот сборник коротких набросков и рассказов представляет собой хронику деградации и утраты человеческого облика в условиях заключения. Проза Шаламова – сдержанная, простая, документальная. В ней нет философских или политических нюансов". Ну вот, а мы-то думали, Шаламов – не просто хроникёр ужасов советского образа жизни и смерти, а тонкий, даже художественно изысканный прозаик, мастер слова, собеседник Пастернака, поклонник Марселя Пруста. Но это с нашей колокольни. А с чужой – по Чаадаеву, сказавшему о России: "тусклое и мрачное существование без силы, без энергии, одушевляемое только злодеяниями, и смягчаемое только рабством".
