Елена Фанайлова: Свобода в Клубе "ArteFAQ". Мода как средство общения и городской язык.
Евгения Федоровская - журналист, совладелица интернет-магазина "Click-boutique", Андрей Дей - автор программы "Индекс Мод" на радиостанции журфака МГУ, дизайнеры Настя и Александр Лемешкины и Женя Полищук, которые представляют марку "Love Corporation”, Вика Самойлова, которая представляет марку I’M (вместе с Дашей Самкович), молодые российские дизайнеры.
Чем бы вы занимались, если бы вы не занимались модой?
Евгения Полищук: Я уже занималась до того, как занималась модой, архитектурой, у меня есть профессия любимая и я ее не бросила, я ею продолжаю заниматься параллельно. Говорят, что кутюрье и архитектор - это родные направления, много дизайнеров, которые из архитектуры перешли в моду или наоборот.
Александр Лемешкин: До того, как я занялся дизайном, я тоже занимался живописью, я художник, в широком понятии этого слова. Я думаю, я писал бы картины, выставлялся в галереях, чем-то таким занимался.
Елена Фанайлова: А художником был бы, как Глазунов и Шилов, например?
Александр Лемешкин: Конечно же, как Глазунов и Шилов. Я большой их поклонник. Шутка.
Елена Фанайлова: Или занимался бы радикальным авангардом?
Александр Лемешкин: Да, я думаю, радикальное, авангардное как-то мне поближе.
Анастасия Лемешкина: Наверное, не буду оригинальна и отличаться от своих друзей в "Love Corporation". Я тоже до того, как занялась модой, занималась дизайном обуви, работала четыре года с Китаем, училась на дизайнера. Но, если бы у меня не получилось бы с обувью, я бы занималась, скорее всего, стройкой. Не строителем была бы, но может быть, чертежником. У меня папа занимается строительством.
Виктория Самойлова: Я с детства, кроме дизайна одежды, ничем не занималась. Первое, что приходит, такая мысль, это хотелось быть врачом, не знаю, почему.
Елена Фанайлова: Гуманитарные занятия?
Вика Самойлова: Да, как-то помогать людям хочется.
Елена Фанайлова: Одеваться в том числе.
Евгения Федоровская: Несмотря на то, что я училась на филолога и как-то занималась больше словами и текстами, если бы все нужно было начинать заново, я бы очень хотела заниматься вообще-то чем-то противоположным, то есть живыми какими-то существами или растениями, то есть быть биологом или в теплице сидеть, что-нибудь выращивать. Меня просто очень прёт от всяких растений, зверюшек.
Андрей Дей: Я точно знаю, что я не стал бы дантистом и юристом, наверное, может быть, как Охлобыстин, некоторое время побыл бы каким-нибудь священнослужителем, либо подался может быть в шоу-бизнес, народным артистом. Но, если серьезно, то я думаю, что в наше время конвергенции мода может соединяться с любыми видами деятельности, поэтому одна из моих последних фантазий - это небольшое бюро, которое занималось бы страхованием фотосъемок, страховой бизнес в мире моды.
Елена Фанайлова: Андрей, имеется в виду, страховали бы вы кого, моделей, фотографов?
Андрей Дей: Всех. Моделей, одежду, драгоценности, фотографов.
Елена Фанайлова: Драгоценности прекрасное слово, с него и начнем. Мне кажется, что существует огромный разрыв между миром высокой моды, той, которая осуществляет или пытается осуществить некоторый диктат, и миром обычной городской моды. Молодежь, одевается сейчас, по крайней мере, в крупных городах, интересно, по-своему и совершенно не обращая внимания на те образцы, которые по фэшн-ТВ или в каком-то глянце существуют. Ваш опыт что говорит? Каков ваш, не хочу употреблять слово "клиент", скорее, партнер, тот человек, который приходит к вам, к Жене, допустим, в магазин за покупками или к вам, ребята, что-то покупать, что это за человек?
Евгения Федоровская: Может быть, не сразу перейти к партнеру, он же клиент, он же покупатель. А вот если мы начали с разговора о высокой моде и о городе, я бы не сказала, что это два мира, которые не соприкасаются. Просто тут есть временной промежуток. Это давно придумано, замечено и описано многократно: то, что сначала появляется на подиуме, доходит до широких масса, коими мы являемся, через некоторое время. То есть, грубо говоря, если говорить о тенденциях, какой-нибудь телесный цвет, он уже в прошлом году был на всех подиумах еще весной, всякие Ив Сен-Лораны и так далее, сейчас цвет уже в широких массах. То есть прошел год.
Елена Фанайлова: Прошу вас рассказать историю о встрече с Анастасией Волочковой. Женя шла на программу и встретилась со знаменитой балериной буквально на улице Большая Дмитровка. Я бы сказала, что это тоже уличная мода: встречаешь Анастасию Волочкову в ее одежде и понимаешь, что она тоже элемент уличной моды города Москва.
Евгения Федоровская: Это тоже одна из тенденций последнего времени, что люди стали больше ориентироваться даже не столько на то, что показывают на подиуме какие-то дорогие бренды, высокая мода и так далее, а больше их кумиры, Леди Гага, кто-то еще. Может быть, для кого-то, даже я уверена, кумир Волочкова, которую мне посчастливилось только что встретить на улице. Она сразу повысила мне настроение существенно, потому что выглядела она как дива, в двенадцать часов дня она была вся в черном, с мехом, с золотыми орнаментальными вышивками очень богатыми. Я уже молчу про макияж, похожий больше на татуаж. Но это же прекрасно, что есть такие люди в нашей жизни. Кто-то, может быть, ориентируется и на них. На кого ориентируются они, не знаю, думаю, что на собственный внутренний голос. Сегодня все так разнообразно, всему есть место. То же самое можно сказать в принципе о публике, о наших партнерах, о наших покупателях. Люди очень разные, очень разные вкусы, нет никакой одной гребенки, что надо носить широкие плечи, все по команде носим широкие плечи. Боже упаси, такого нет.
Андрей Дей: Я думаю, причина этому - информационная революция. Информация о моде в прошлом распространялась с иной скоростью, чем сейчас. Нам сейчас доступны инструменты в десятки раз более мощные и эффективные для передачи информации. Благодаря этому любая идея пронизывает мир со скоростью света. Эта модная волна после какого-то взрыва кругами расходится. Сначала она появляется в Лондоне, потом кругами захватывает Германию, потом Восточную Европу, и потом уже эта волна докатывается куда-то до Украины с Россией. Я думаю, сейчас, поскольку мы пронизаны этими капиллярами информационными, механизм распространения моды уже иной. Он разнонаправленный, он по вертикали, по горизонтали, плюс еще он захватывает не только нации: раньше они были предметом обработки медийных сил, а теперь маленькие кланы, сообщества, каждый подключен к своим канала информационным. Соответственно, вот эти моды могут возникать, вспыхивать в небольших сообществах, там же рождаться, развиваться до какой-то кульминации и тихо угасать, даже не будучи замеченными где-то в других частях города или мира. Вот моя теория.
Елена Фанайлова: Андрей Дей как убежденный западник выступил, сказав, что мода приходит к нам с Запада, но, однако, отметил важную вещь, что существуют маленькие сообщества, которые по-своему реагируют и, видимо, продуцируют какую-то свою моду.
Евгения Полищук: Наверное, есть еще понятия мода и стиль. Просто мне кажется, что больше стало появляться людей, у которых существует свой стиль, с модой он не всегда связан. Действительно, не всегда влияет то, что на подиумах, на умы людей. Может быть, в России это в меньшей все-таки степени, чем в Европе, за границей, в Японии той же, но сейчас, мне кажется, стали появляться много действительно и сообществ, и людей, у которых просто свои какие-то представления о красивом.
Елена Фанайлова: Меня заинтересовало выступление Андрея о том, что мода приходит к нам с Запада. А что, русские дизайнеры сами ничего не способны придумать? Насколько для вас важны какие-то крупные бренды, какие-то западные образцы?
Александр Лемешкин: Сейчас такое немножечко переломное время, я бы даже не согласился в том, что мода придумывается дизайнерами и крупными корпорациями. Как бы отчасти так, но уже давно такая идет тенденция, что мировые дизайнеры смотрят больше даже на улицы и на то, как одеваются люди и, наверное, благодаря этому мода стала более расслабленной, более неформальной и на первый план вышел скорее даже стиль, а не какие-то тенденции. Потому что каждый год, каждый сезон дизайнеры предлагают практически одно и то же, с какими-то небольшими вариациями. Идет или мода на 80-е, или мода на 60-е, переживаются постоянно прошлые эпохи, постмодернизм постоянно пережевывает сам себя, а какие-то свежие идеи возникают на улицах, в субкультурах молодежных и в городах типа Токио, Нью-Йорк, Лондон.
Что касается Москвы или крупных русских городов, скорее всего, недавно, год-два назад появляются, можно сказать, люди модные, модники, которые занимаются модой. Не то, чтобы они одеваются для себя, они этим занимаются профессионально и зарабатывают этим на жизнь, тем, как они выглядят. Персонажи, как бы...
Елена Фанайлова: Саша, как они на жизнь зарабатывают, мне интересно?
Александр Лемешкин: Они становятся моделями, стилистами, какими-то фриками, которые появляются на телевидении, в Интернете ведут свои блоги, блогеры.
Андрей Дей: Фэшн-эксцентрики, мне кажется, журналисты так назвали этот новый тип модников. Действительно, они зарабатывают тем, что раскручивают себя, как бренд узнаваемый. Мы их знали давно, я думаю, что они всегда существовали, но в разные времени они по-разному, наверное, приспосабливались к тому строю, к той среде, где им приходилось жить. Я думаю, что во времена Маяковского наверняка, если мы посмотрели бы на его окружение, друзей, то наверняка нашли бы таких же фэшн-эксцентриков своего времени.
Евгения Федоровская: Саша практически на самом деле все сказал. Я хотела добавить, что эти люди действительно ведут блоги, таким образом тоже зарабатывая. То есть они сами превращаются в такую разновидность масс-медиа, выкладывая в сети свои look-e, look-e , на которые они обращают внимание. В первую очередь, конечно, речь идет о них самих и об их взгляде на моду, об их видении. Это становится популярным, популярнее, чем что-либо другое, чем то, что предлагают какие-то коммерческие, то, что предлагают магазины. В итоге, естественно, на все это реагируют. Например, они становятся рекламными площадками, вот вам и заработок денег. Это действительно превращается в бизнес и в средство воздействия, средство коммуникации. То есть тут вообще такая многогранная история, которая стала возможна сегодня благодаря интернету, благодаря тому, о чем в начале говорил Андрей.
Елена Фанайлова: Готовясь к программе, я просмотрела и ваш собственный Интернет-ресурс, и какие-то еще, и меня поразило, какое большое количество людей страстно обсуждают тряпочки, сумочки, туфельки, и вообще все это, оказывается, чрезвычайно важная часть человеческой жизни. Хотя в постсоветском пространстве, может быть, более старшая часть народа как-то к этому не склонна. Это, видимо, какой-то аскетизм прошлого времени. Считается, что о моде говорить не очень правильно. Хотя и наши мамы, и наши бабушки страстно, надо сказать, предавались кройке и шитью и хотели хорошо выглядеть.
Евгения Полищук: Мне кажется, их на самом деле не так много, просто Интернет позволяет всем этим людям из каких-то уголков нашей большой страны действительно объединиться на каком-то сайте, обменяться этими мнениями. Потому что на самом деле это специфическая область, далеко не все люди этим интересуются так живо действительно, профессионально или полупрофессионально. Просто благодаря интернету это кажется, что их так много. Мне кажется, что есть действительно люди, которые совершенно к этому равнодушны. Как вы, удивляются, как можно обсуждать какие-то шмоточки, сумочки и туфельки так долго, так живо и так далее.
Елена Фанайлова: Да, если в целом рассматривать Интернет-аудиторию, наверное, политикой, мне кажется, интересуются гораздо больше народа.
Андрей Дей: Я хотел бы обратить ваше внимание на то место моды, которое сейчас в обществе и медиа занято этим явлением. Если раньше в новостях мы привычно наблюдали репортажи о моде где-то сразу после основного блока новостей, перед спортивными комментариями обычно всегда был какой-нибудь, может быть репортаж о показе или о чем-то, то сейчас внимание к моде несколько изменилось, все поменялось местами. Например, многие толстые глянцевые журналы все модные обозрения помещают теперь на первые страницы. То есть все развернулось в обратном порядке: сначала мы получаем самую свежую информацию, касающуюся моды, а потом уже читаем о новых книгах, колонки колумнистов, которые обсуждают какие-то кулуарные дела городские. Я не берусь это комментировать, но может быть эта тенденция выльется во что-то, может быть все-таки мы моду рассматриваем серьезнее, поскольку действительно получаем через моду больше информации, касающейся жизни общества.
Елена Фанайлова: Это любопытное наблюдение. Но все-таки те же самые толстые глянцевые журналы, может быть, мы говорим о разных изданиях, не бояться ставить и довольно острые политические комментарии вслед за этим модным блоком. Вы полагаете, что визуально человек может получить больше информации, чем от чтения текста, просто разглядывая картинки? Я правильно вас поняла?
Андрей Дей: Да, я полагаю, что в будущем может быть еще более развита такая коммуникация. То есть мы, условно говоря, посмотрев, например, наряды двадцати жителей какого-то мегаполиса, подсознательно сразу понимаем, что происходит в этом городе. Мы понимаем, какая сила является истеблишментом, какие вкусы, вплетаясь в этот общий такой клубок, влияют на разные сообщества человеческие.
Евгения Полищук: Можно судить об экономическом состоянии страны по длине юбки, есть такое даже выражение.
Елена Фанайлова: Если мы представим, что мы выехали, например, в Южное Бутово. Что можно сказать о моде таких районов?
Александр Лемешкин: Вы зря смеетесь, абсолютно нет серьезных различий между Москвой и какими-то подмосковными городами. Есть, конечно, просто модные люди есть везде, они живут и в Бутово, и где-то еще, необязательно они все живут в центре. Я не сказал бы, что люди, которые живут в центре, исключительно супермодные, стильные, как это происходит в Нью-Йорке. В Москве у очень большого процента, наверное, процентов 70, практически нет вкуса. Потому что люди не могут найти себе хорошей одежды, в Москве ее очень мало продается. А мониторить Интернет, искать магазины, типа "Сlick-boutique", можно и в Бутово, это не так далеко, и из Подмосковья можно приехать в центр и что-то себе купить. Это уже дело не того, где ты находишься, где ты живешь. Если ты человек со вкусом, ты можешь надеть какие-нибудь кирзовые сапоги и в них выглядеть супермодно, а можешь купить "Дольче и Габбана" и выглядит очень пошло, и жить в центре при этом или в Лондоне, неважно абсолютно. Естественно, конечно, город, именно сама атмосфера города, влияет на то, как выглядит арод в целом, но про Москву пока это сложно сказать. Этих людей очень мало.
Елена Фанайлова: В Южном Бутово или где-нибудь в отдаленном регионе, мне кажется, там такая специфическая мода, и человек в кирзачах соответствует среде, в которой он находится. Он может быть модным и в "Адидасе", и в кирзачах, но это мода или стиль, которые зависят от места и от контекста. Я правильно поняла ваше выступление, Александр?
Александр Лемешкин: Нет. Просто такая тенденция, что Южное Бутово стало таким штампом, где живут гопники, футбольные фанаты, и многие модники делают из этого какую-то историю и входят в моду тренировочные штаны, бритые головы, модные мальчики играют в такую гоп-тему, в настоящих мужиков. Это прикольно достаточно.
Елена Фанайлова: Хорошо бы не входили в моду бейсбольные биты, кастеты и прочие атрибуты такого мужского образа жизни.
Александр Лемешкин: Это входит на каких-то глянцевых страницах, брутальный стиль, модный аксессуар, новый кастет.
Андрей Дей: По-моему, мы уже увлеклись действительно этим клише бутовским. Если бы на самом деле решили бы проверить, как выглядят современные бутовские ребята, мы наверняка бы увидели таких яппи на "Маздах", в костюмчиках. Но, в каждом своем районе такого мегаполиса, как Москва, могут быть свои особенности. В каждом районе своя экономическая ситуация сложилась, какой-то исторический, культурный контекст. Я сейчас с удовольствием эти исследования провожу, поскольку одно лондонское издательство молодое поручило мне спродюсировать книгу "Boys in Moscow ". Я получил задание сделать серию портретов, 130 портретов молодых людей Москвы, от сына олигарха до таджика-гастарбайтера среднего возраста 18-23. Соответственно, жители Бутово, жители Бескудниково, Медведково - все попадут в эту книгу. Конечно же, мы столкнемся во время работы над этим проектом с разными дресс-кодами местными. Я уверен, что везде свои будут особенности, везде можно будет найти какие-то свои фишечки местные, районные. Но, тем не менее, я думаю, по большому счету, не хочется это слово употреблять, но все в городе большом стремятся выглядеть роскошно, демонстрировать свой статус, свое некоторое превосходство над такими же, участвующими в большом соревновании. Если я говорю про мужчин-самцов, они в первую очередь демонстрируют свой достаток, свою собранность, надевают часы, показывая, что они такие организованные, надевают что-то такое, чтобы подчеркнуть свою мужественность, естественно, перед окружающими их девушками это продемонстрировать. То есть, существует какой-то общий дресс-код межрайонный, межгалактический, в который включаются некоторые такие символы силы, которые в жизни, как ни крути, необходимы для того, чтобы чувствовать себя увереннее, успешнее.
Елена Фанайлова: Ну что же мы с большим интересом увидим, как выглядит молодой гастарбайтер и как выглядит сын олигарха. Давайте вернемся к региональным особенностям.
Виктория Самойлова: Да, к региональным. Я еще хотела добавить. Все-таки вся модная концентрация все равно ведет к центру, ближе все стремятся, потому что даже владельцы магазинов, дизайнеры почему-то не открывают магазины в Бутово том же, грубо говоря.
Елена Фанайлова: Хотя это могла бы быть интересная коммерческая идея.
Евгения Полищук: "Крокус Сити молл" это не Бутово далеко, но все равно то как бы окраина Москвы, такое необычное место все-таки для бутика, поэтому есть такие оригиналы, которые могут себе позволить и в Бутово открыть магазин.
Виктория Самойлова: Если говорить о Нижнем Новгороде: люди уже не стремятся, как раньше, приезжать в Москву, здесь жить. Они начинают развиваться у себя внутри, я это несколько дней наблюдала, у них полным ходом идет творческий процесс, они организовывают какие-то вечеринки, тусовки, связанные с модой, готовы к покупкам, то есть ко всему. Мне очень понравилось, было приятно.
Елена Фанайлова: В Нижнем существуют какие-то местные дизайнеры, которые были бы популярны в этом городе, например?
Виктория Самойлова: Спрашивала у них, одна девушка отвечала, что - нет. Даже заведений нет. Есть лицей, который занимается портными или еще что-то. С сумками мне очень понравился один дизайнер, который работает, шьет там, качество очень хорошее.
Елена Фанайлова: Тема, которая меня волнует, которую Андрей задал, это мода и национальный характер. Я думаю, как это все развивается? Действительно к нам основные тенденции с Запада приходят, или в России возникают собственные оригинальные идеи?
Анастасия Лемешкина: Наверное, на самом деле все-таки большую часть мы перенимаем из-за границы, потому что мы все-таки учимся на этом, мы как бы пытаемся, все-таки стремимся. Но все равно наш менталитет, наша особенность накладывают определенный отпечаток. То есть мы все равно все перерабатываем по-своему. Наши дизайнеры создают одежду, которая в корне отличается от европейской.
Елена Фанайлова: А чем она отличается? В свое время Лимонов написал... Он говорил об архитектуре и вообще о дизайне, так сказать, русском. Он сказал, что его поразили две вещи, когда он вернулся после долгой эмиграции: очень много турецкого в одежде, в манере себя подавать, а в архитектуре много немецкого. Давайте сейчас на одежде остановимся. На кого русские хотят быть похожими: на итальянцев, на турок, наоборот, на скандинавов или на японцев? Ваша версия?
Евгения Федоровская: Я, наверное, не оригинально сейчас скажу, но я просто это все увидела своими глазами и убедилась в том, что наше географическое положение между Европой и Азией и определяет наше отношение во многом к одежде, наш вкус национальный. Да, мы смотрим на Запад, мы любим Францию, русский человек мечтает жить в Париже. Мы, конечно же, пытаемся все это имитировать, принимать и инкрустировать в свою жизнь, но по-своему. Но когда я в первый раз в жизни приехала в Пекин, меня просто это поразило: сходство в общем стиле жизни и в отношении, как надо одеваться, что надо быть нарядным и при этом с ужасающей серой коробочной архитектурой, которая там тоже везде (видимо, по одним планам строили). И я поняла, что, да, мы абсолютный как бы микс. Потому что у нас при всем том, что мы смотрим на то, что делает Марджела, но мы пытаемся этого Марджелу все равно носить понаряднее. Типичная среднестатистическая девушка (я сейчас может быть обидное скажу, но это так), она на свой размер М пытается натянуть S, чтобы он побольше ее облегал. Потому что наши девушки хотят выглядеть как можно более привлекательно, более, чем этого хотят лондонские девушки или немецкие уж тем более. Сейчас это меняется, есть разные люди, понятно, я сейчас очень обобщаю, чего тоже делать не люблю. Но, тем не менее, если посмотреть в среднем на наши улицы и на среднюю длину платьев, на уровень прозрачности допустимый и на уровень, опять-таки, декорированности, среднестатистический макияж (вспоминаю ту же Волочкову, которая днем в золоте, с мехами), - это все есть, и отрицать это довольно глупо, мне кажется. Как-то к этому плохо относиться тоже не стоит. Вот это есть у нас, это азиатское стремление быть понаряднее, поярче, позаметнее, мне так кажется.
Елена Фанайлова: Женя, вы в своей работе, в работе вашего интернет-магазина учитываете эту тенденцию, этот вкус людей или вы все-таки стараетесь что-то другое сделать?
Евгения Федоровская: Нет, конечно, мы опираемся в первую очередь на свой собственный вкус. Другое дело, из того, что мы в своем магазине предлагаем, люди сами выбирает. Но мне как раз очень приятно, что к нам приходят люди, которые все-таки выбирают что-то такое, то же, что и приятно и нам. Конечно, это скорее ближе к Европе все же, чем к Азии, хотя Азия тоже бывает разная, вспоминает Японию, вспоминаем Реи Кавакубо, "Comme de Garson" и так далее. Одежда - это нечто действительно чуть более сложное, чем просто кусочек тряпочки, сшитый так или так. Это действительно средство коммуникации, потому что ты, когда на человека смотришь и видишь его первый раз, ты, может быть, не можешь это четко все объяснить, что на нем такая кофта, поэтому он такой, и я с ним буду дружить, а вот с этим, в этих брюках, не буду дружить. Тем не менее, есть какие-то общности, которые читаются.
К нам пришла девушка в магазин, она долго что-то смотрела, так ей вроде бы все нравилось, а потом в какой-то момент у нас заиграла в айподе песня " The Smiths", Морисcи, и она вдруг сказала: "О, вы слушаете Морисcи, вы тоже любите Морисcи". И тут абсолютно она переключилась, она просто влюбилась, она оставила у нас кучу денег, она стала нашей просто любимой покупательницей, потому что она как бы получила дополнительное подтверждение, что да, мы из одной песочницы.
Елена Фанайлова: К нам присоединяется Настя Сартан, владелица шоу-рума Ekepeople. Мы обсуждаем сейчас национальные особенности российской моды, говорим о том, каких влияний больше, влияний Востока или влияний Запада. Я сейчас хотела бы Женю Полищук послушать.
Евгения Полищук: Мне почему-то показалось, что на итальянцев мы похожи в этом отношении. Мне кажется, что для русского человека еще важно не только свой статус показать одеждой, но еще какой-то некий сексуальный посыл дать, для девушек важно подчеркнуть свою сексуальную привлекательность, причем подчеркнуть как следует. Я заметила, что итальянские женщины, у них тот же подход: короткие юбки, яркий макияж и так далее. Хотя считается, что итальянцы родоначальники стиля, дизайна и в архитектуре, и в моде, и так далее, то есть не обязательно то, что это вычурное, те же "Дольче и Габбана", у них там есть разные линейки, не только они производят такое все напоказ, но и что-то более спокойное. Поэтому я думаю, что итальянское общество как раз дожило до такого разделения, когда массовое существует совершенно спокойно, и существует совершенно спокойно что-то более обособленное, специальное для людей, которые ценят что-то более изысканное.
Андрей Дей: Я хотел бы коснуться мужского костюма. Мы все знаем, что Британия, английская культура дала миру пиджак и брюки и то, как мы их сейчас видим, они, в общем, не особо изменились за последние сто лет. Я однажды, путешествуя по Ирану, оказался на портновской улице тегеранской. Там было много-много ателье, иранцы предлагали свою версию пиджаков и брюк. Можно было, конечно, увидеть эти различия между тем европейским костюмом, который все привыкли носить, и тем костюмом, в который он превратился, поварившись и пожив в Тегеране. То есть там довольно-таки были широкие пиджаки, широкие брюки. Местные мужчины как-то под себя это все подладили. Понятное дело, что там свои представления о сексуальности, об удобствах, обо всем.
Хотел бы привести в пример российскую фабрику "Большевичка", которую я сейчас немного консультирую. Они тоже, конечно же, на протяжении всей своей 80-летней истории постоянно репродуцировали европейский костюм, стремились достичь в своей технологии сходство с итальянским костюмом, старались избегать каких-то удешевляющих технологий, которые возникли в Юго-Восточной Азии для массового производства. Тем не менее, можно говорить о том, что в России появилась даже какая-то своя школа костюма, российские фабрики тоже к этому как-то руку приложили. Были такие условия, которые влияли на то, как должен выглядеть костюм. Русские мужчины все равно были несколько иными, они не такие щеголи, как итальянцы, они более скованные, консервативные. Русским мужчинам не свойственно напоказ выставлять свою сексуальность или какое-то щегольство. Только сейчас, например, фабрика запускает новый бренд, который они назвали "Клубер", он, в общем, напоминает такие английские костюмы 60-х, с брюками-дудочками, с короткими узкими пиджаками. Как ни крути, снова Англия все равно какие-то свои дает почвы для развития местной русской моды. Я соглашусь, что мы микс между классической Британией и всеми-всеми влияниями, которые исходят с Востока, какой-то свой отпечаток здесь оставляют.
Елена Фанайлова: Я хочу Настю Сартан послушать. Для вас, как для практика моды, какие влияния важнее: западные, восточные, или все-таки русский дизайнер должен идти своим собственным оригинальным путем?
Анастасия Сартан: Сначала хотелось бы сказать, если мы микс, то, конечно, больше процентов составляет Восток. Даже если просто посмотреть на машины, которые ездят у нас по дорогам, они такие большие, им неудобно, но они все равно большие и ездят. Если сходить в ЦУМ, я недавно искала себе сумку "Миу Миу" с ласточками, единственное место, где она продается у нас в Москве, это в ЦУМе как раз, все, что там есть, только они со стразами. Естественно, если посмотреть на выборку байеров) в каких-то других местах, там никто не закажет сумку со стразами. А тут продавец говорит: "Эти стразы же никак эту сумку не портят". И так вообще, если посмотреть по брендам, как бы Анна Молинари, это сейчас стал совсем другой бренд, он очень красивый, такой изысканный, но тот шоу-рум "Лилу", который его представляет и делает выборку, это просто вообще глаза на лоб лезут, как они самые плохие модели могут выбирать. Но это на самом деле не самые плохие модели, а самые продаваемые модели, - все, что блестит, все, что пооткрытее, поярче. Так что, скорее, мы Восток в данном случае. Но есть и исключение, в том числе и наш магазин. Дизайнеры, которые мы продаем, все-таки это все какое-то более сдержанное и со вкусом вещи.
Насчет русских дизайнеров, я считаю, что они должны оправдывать то, что их называют русскими. То есть это не должна быть прямо Алена Ахмадулина, у которой в каждой веще виднеется вся русскость, но и должен быть какой-то акцент, должно быть понятно, что это не просто какой-то российский дизайнер, который вдохновился коллекциями других дизайнеров, а он вдохновился чем-то другим, той действительностью, которая вокруг него, исходя из этого, сделал что-то свое.
Елена Фанайлова: Давайте расскажем про какой-то любимый образ. Вот это может быть либо какой-то человек, который к вам пришел и купил что-то невероятное. Это может быть какая-то сумочка. Какие-то вещи, которые либо вы сами сделали, либо которые вам дико нравятся у других дизайнеров и необязательно российских. Можно приводить пример как вдохновляющего чего-то, так и комического.
Александр Лемешкин: Не буду говорить о каком-то человеке, который мне нравится, как выглядит. Это, скорее всего, тот образ, который мы пытаемся создать собственной маркой. У нас есть такое мнение, что если ты занимаешься дизайном, то ты должен не просто делать какие-то красивые, интересные вещи, а создать мифологический образ человека, который представляет как бы твою марку, который одевается так, как ты это представляешь.
Елена Фанайлова: Кто этот человек?
Александр Лемешкин: Этот человек занимается, естественно, какой-то творческой профессией...
Анастасия Лемешкина: Не обязательно.
Александр Лемешкин: Не обязательно, но, скорее всего, все-таки творческой профессией. Он эстет, космополит, путешественник, наверное, он человек какого-то большого города. Мне очень нравится, говорил так Йоджи Ямамото, что человек не должен иметь больше вещей, чем то, что он может собрать и увезти с собой в какое-то другое место. Мне кажется, такой аскетичный, собранный образ очень близок нашей марке, в основном это какие-то черные, серые, грязно-белые цвета, естественно, кожа.
Анастасия Лемешкина: Для нас характерен этот стиль и в одежде, и в аксессуарах. Наверное, большая часть наших покупателей, с которыми мы, по крайней мере, сталкивались, эти люди являются представителями творческих профессий: режиссеры, редакторы, журналисты, телеведущие.
Елена Фанайлова: Когда же будем людей из Южного Бутово одевать?
Анастасия Лемешкина: Есть представители, конечно.
Евгения Полищук: Я с ребятами не совсем согласна. Человек может быть бухгалтером, он может быть творческим в мечтах, в представлениях о себе, потому что все-таки в нашей стране не всегда получается, что ты тот, на кого учился, какую получил профессию. Не всегда то призвание, которое тебе свойственно, получает развитие в дальнейшем. Бывает, что действительно человек мечтает быть лириком, а на самом деле он физик. Поэтому с профессией это может быть никак не связано. Человек может просто своим образом давать миру посыл, что хоть он и бухгалтер, но на самом деле он художник.
Елена Фанайлова: Женя, какое послание вы отправляете миру этой своей косыночкой, которая у вас завязана, как браслет? При этом вы в черненьком и беленьком, а косыночка, надо сказать, образует такое яркое синенькое пятно.
Евгения Полищук: Просто мне так нравится этот синенький горошек на белом фоне, такого жизнерадостного яркого цвета. Поэтому я его даже надела не на шею, а на руку, потому что я не знала, как его на шею пристроить.
Виктория Самойлова: Про физика, лирика и все остального. К нам очень много приходило людей, которые не имеют к творчеству, к дизайну никакого отношения, и просили поучиться, как можно, вели такие разговоры по поводу того, что все-таки хочется заниматься творчеством, хочется одеждой заниматься, а на самом деле какие-то бухгалтеры действительно, физики.
Елена Фанайлова: Так что вы им предлагаете?
Виктория Самойлова: Мы с ними разговариваем по поводу того, что я предлагала пойти на курсы, если есть желание такое поучиться. Почему нет? То есть они не хотят забрасывать свою профессию, а хотят в принципе развивать, при этом покупают одежду, им нравится.
Елена Фанайлова: Виктория, я конкретизирую свой вопрос. Как в рассказе Насти Сартан прозвучала сумочка с ласточками, я спрашиваю вас: ваше любимое произведение, которое вы создали? Сумочку какую-нибудь опишите нам, пожалуйста.
Виктория Самойлова: Сумочки нет. Был комбинезон, первая наша коллекция. Был комбинезон, который стал, наверное, хитом продаж и до сих пор люди спрашивают, достаточно необычного кроя. Он был серый, черный. То есть изначально он был просто серого цвета, потом мы его сделали разных цветов. У него были карманы, верх как майка, и низ - спущенная, заниженная линия, пройма была, посадка. Прямо такой хит был: и с каблуками, и с кроссовками, и с куртками, и все приезжали, даже по несколько комбинезонов покупали разных цветов.
Евгения Федоровская: Мы тоже продавали этот комбинезон. Удивительно, насколько разным людям он нравился и как потом по-разному они его носили. То есть это был и какой-нибудь креативный директор серьезного издательского дома, уже совсем не юная, наоборот, юные какие-то девушки, которых можно еще причислить к хипстерам, и какая-нибудь творческая интеллигенция, и какая-нибудь девушка менеджер. Абсолютно разные люди и по-разному носили эту вещь. Вещь была одновременно и модная, но при этом универсальная.
Елена Фанайлова: Жена, ваш любимый модный образ?
Евгения Федоровская: Мне сложно назвать один модный образ. Если говорить вообще о наших дизайнерах, кого-то выделять, меня, безусловно, вдохновляют все мои любимые российские дизайнеры. Я обожаю то, что делают Нина-Донис, меня всегда это вдохновляет. Мне очень нравится то, что делает Султанна Французова, с которой мы продолжаем работать уже много лет. Я очень люблю то, что делает "Love Corporation". Но почему-то, когда мы заговорили об образах, я вспомнила вообще не дизайнеров, а такой фильм, “Соединенные Штаты Тары”, “United States of Tara”, такой американский сериал с Таней Калил в главной роли. Там у главной героини, домохозяйки, такая специфическая болезнь, что-то типа шизофрении, только хуже, когда размножение личности, и когда она, будучи взрослой женщиной с двумя детьми и с любящим мужем, периодически вдруг она перевоплощается либо в такую домохозяйку 50-х в духе "Mad Man” такая идеально причесанная, приталенная, в тапочках на каблучках, с пушком, либо в такого подростка-нимфоманку, либо вообще в мужика. Естественно, каждому этому образу соответствует совершенно другой гардероб. То есть она тут же куда-то исчезает, переодевается, начинает вести себя совершенно по-другому. Почему-то мне это показалось жутко интересным, ну и сериал прекрасный, Таня Калил восхитительна. Круто, когда люди не привязаны к какому-то одному своему образу, что вот я художник, я все время буду ходить так, в черном, сером, гранжевом и все, отстаньте от меня. Мне нравится, когда люди достаточно свободно относятся к моде, к одежде и с юмором, в том числе. То есть они сегодня могут по настроению побыть домохозяйкой в духе 50-х, они будут вот такими, платье с декольте может быть наденут, а завтра не хочется всего этого, хочется надеть джинсы и клетчатую рубашку и тоже прекрасно себя чувствовать.
Анастасия Сартан: Любимый образ. Наверное, это вся Энди Уорхолoвская свита, в том числе и Седжвик. У них не было вообще никаких денег, все деньги, что были, они тратили на героин, а те, которые оставались, какие-то копейки, они ходили на блошиные рынки и покупали себе вещи тоже за копейки и из них создавали себе уникальные образы. Если посмотреть фотографии, в том числе всех панк-концертов, людей, которые туда приходили, людей, которые там выступали, это вообще какой-то такой собственный "хенд мейд", который в результате превращался в образ. Это прекрасно.
Елена Фанайлова: Настя, если говорить о ваших покупателях, о ваших партнерах, я надеюсь, что они героин, конечно, не употребляют, но они находятся в этой ценовой палитре, которую вы описали.
Анастасия Сартан: Не употребляют. Наш магазин, это такое что-то между "Мосмаркетом", "TopShop", "H&M" и уже чем-то повыше, ЦУМом и "Боско". Это единственное, можно сказать, место в Москве такое массовое, куда люди могут прийти и найти себе что-то между этими двумя ценовыми категориями. В результат выходят такие девушки, которые модницы, любят одеваться, при этом сами зарабатывают себе на жизнь, поэтому понимают, сколько должна стоить вещь, сколько они готовы за нее отдать.
Андрей Дей: Мой любимый образ, скорее всего, не фэшн-эксцентричный, как сейчас повелось, много таких людей появилось. Я в этом убедился вчера, оказавшись на показе молодого дизайнера Безуса, по-моему, так его зовут. Там я наблюдал много гостей, рассаженных вдоль площадки показа, они мне все показались такими восковыми фигурами. Они были все идеально подстрижены, у них у всех были очень тщательно уложены волосы, их гардероб был безупречен, то есть не было ни одной ни пылинки, ни ворсинки, но при этом они не привлекали к себе совершенно. Я обратил внимание просто на такого здорового молодого человека за диджейским пультом в футболке, который просто был очень свежим и настоящим, таким немного casual. Поэтому, скорее всего, мой модный образ - это здоровье и красота, в первую очередь физическая, без спецэффектов, без лаков, специальных устройств, изменяющих фигуру, и так далее. Для меня эксцентрика не сексуальна.
Александр Лемешкин: Что-то мне вспомнилось, пока все начали обсуждать, детский образ, когда я смотрел фильм "Безумный Макс", мне очень нравился герой Мела Гибсона, то, как он выглядел, очень круто. И еще вспомнил абсолютно поразившую меня вещь, это ботинки Дирк Биккембергс. Это не то, что он делает он сейчас, он сейчас ушел в какой-то такой невообразимый гламур, это первая его коллекция, с резинкой такой, они были безумно футуристичны. Я видел, по-моему, на "Консум Экспо", это была обувная выставка, куда приезжали итальянцы, разные европейские дизайнеры. Я тогда учился еще в учебном заведении, связанном с обувью, и был просто поражен, насколько это по форме и стилю, насколько это неподражаемо было, идеально, тогда это выглядело, где-то около восьми лет назад. До сих пор помню, даже, может, купил бы, если бы нашел что-то такое. Мне кажется, это жуткий раритет сейчас. Они были абсолютно разных цветов, я даже спёр там, извиняюсь, каталог. Были и высокие, и короткие, и такие были casual-кроссовки с такой широкой полупрозрачной резинкой, через подошву шедшей. Это было какое-то ноу-хау как раз, по-моему, он его даже запатентовал и очень много денег на этом заработал, потому что многие, кто это использовали. Так что вот эти ботинки, я думаю, идеальный образ.
