Программу ведет Андрей Шарый. Участвуют: обозреватели Радио Свобода Петр Вайль, Иван Толстой и Елена Фанайлова, музыковед Соломон Волков, композитор Никита Богословский.
Андрей Шарый: 10 июня исполнилось 90 лет советскому композитору Тихону Хренникову. Хренников почти полвека возглавлял Союз композиторов СССР, он лауреат трех Сталинских, одной Ленинской и одной Государственной премий. У микрофона в Москве - Елена Фанайлова:
Елена Фанайлова: Народный артист Советского Союза, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий Советского Союза и России Тихон Хренников на выпускных экзаменах в Московской консерватории получил четверку по специальности. Эту оценку будущему автору "Гусарской баллады", "Кавалера Золотой Звезды" и "Марша артиллеристов" поставил Сергей Прокофьев. Это 1936-й год, Хренникову двадцать три года, он уже работает с Немировичем-Данченко, в театре Вахтангова, с Натальей Сац в Московском детском театре, дает публичные концерты, пишет симфонию, которая исполняется Леопольдом Стоковским, в том числе в Соединенных Штатах. В радиопрограмме, предназначенной советским правительством для Америки, звучит его музыка, он получает приветствия от американских музыкантов. Хренникова слушает Фейхтвангер. Хренников учится у великого пианиста Генриха Нейгауза...А композитор Прокофьев ставит ему четверку.
Тихон Хренников родился в городе Ельце Орловской губернии. Он вундеркинд, самородок, работящий и целеустремленный. Он поступает в училище Гнесиных, учится у самого Михаила Гнесина, откуда попадает на второй курс консерватории. Оценка Прокофьева не влияет на его успехи, он продолжает упорно работать для театра.
В 1937-м году арестованы два брата Тихона Хренникова. Он пишет письма Сталину, просит об открытом суде. Это не помогает, братья погибают. В 1939-м году композитор завершает оперу "В бурю", на премьере - Сталин, Молотов, Ворошилов. В том же году он получает заказ к фильму Ивана Пырьева "Свинарка и пастух". В сорок третьем он делает с Иваном Пырьевым второй их знаменитый фильм – "В шесть часов вечера после войны".
В сорок пятом Политуправление посылает Хренникова и Матвея Блантера на Первый Белорусский фронт, чтобы композиторы вдохновлялись успехами советского наступления.
В сорок девятом году Хренников пишет оперу "Фрол Скобеев" . Ее запрещают. Хренников пишет письмо Сталину. Постановку разрешают. Следующая опера – по Горькому, "Мать", появится уже в 1957-м году.
Его скрипичные концерты исполняют Леонид Коган и Игорь Ойстрах, виолончельный концерт - Мстислав Ростропович. Балеты, оперетты, комические оперы. Первый секретарь Союза композиторов СССР, депутат Верховного совета СССР, член комитета по Сталинским и государственным премиям. В последние годы - глава оргкомитета конкурса Чайковского, председатель конкурса молодых композиторов России. Ведет класс в Московской консерватории, где получил четверку за композиторское мастерство от Сергея Прокофьева.
С анекдотом о Тихоне Хренникове - великий современник и великий насмешник Никита Богословский:
Никита Богословский: Мне вспоминается один занятный эпизод, который произошел со мной больше, чем с Тихоном Николаевичем. В Молдавии есть национальный праздник Марцишор, куда из всех республик съезжались во времена СССР - самодеятельность, артисты, музыканты, поэты, в общем, весь цвет искусства. У нас была довольно большая русская бригада, я туда был тоже включен, и мы все должны были приветствовать этот весенний замечательный праздник. Там было двое ведущих. Тогда завелась эта мода - мужчина и женщина по очереди объявляли все номера. Объявляет следующий номер женщина, когда мне надо выходить, и говорит: "У нас большая радость. К нам приехал замечательный советский композитор, лауреат многих премий, любимый всем народом..." Я жду, что что-то про меня скажут. И громко с полным пафосом говорит: "Тихон Хренников!" Я сначала подумал, что мне надо просто взять и уехать, но потом - все же подводить массу собравшихся ни в чем не повинных людей в зале... Я вышел (они не поправились, между прочим - ни он, ни она, эти ведущие) сыграл все, что полагалось. Но уже в правительственной ложе зашептались, а знающие меня в лицо в зале удивились, думали, что это фокус какой-то тут, а Тихон Николаевич совершенно спокойно сидел в Москве в это время... На следующее утро ко мне приходит в гостиницу делегация и выдает гигантскую грамоту "За укрепление связей между Молдавией и Россией" и за многое, что вы сделали для Молдавии. Я был единственный из всей этой гигантской многосотенной группы, которому как-то отметили пребывание несколько своеобразным образом. Когда я вернулся в Москву, рассказал это Тихону Николаевичу, он, наверное, видывал и не такие накладки в своей жизни, но, в общем-то, довольно равнодушно к этому отнесся... Тихон! Нас мало, нашего возраста. Давайте, ребята, протянем друг другу руки, ссориться не будем и будем дружить!
Елена Фанайлова: Так Никита Богословский поздравил Тихона Хренникова с 90-летним юбилеем.
Андрей Шарый: О музыке и личности Тихона Хренникова в контексте советской эпохи Иван Толстой беседовал с литератором Петром Вайлем и музыковедом Петром Волковым.
Иван Толстой: Соломон, а когда вы в последний раз слушали музыку Тихона Хренникова?
Соломон Волков: Никогда, честно говоря. И очень удивляюсь, когда мне кто-то говорит, что он слышал музыку Тихона Хренникова. Я благополучно прошел через свою музыковедческую жизнь без того, чтобы слушать музыку Хренникова. Она никогда не попадала в круг моих интересов, специальных усилий я тоже не делал...
Иван Толстой: А, учась в консерватории, вы должны были сдавать зачеты по советской музыке?
Соломон Волков: Можно было обойтись без того, чтобы заниматься Хренниковым, как тогда, так и сейчас.
Петр Вайль: Скажите, а, тем не менее, "Давным-давно" – "Гусарская баллада" более известна в своем киношном варианте - все-таки полна всяких мелодий... Ну и потом этот факт довольно выразительный, что в 22 года Хренников написал такую музыку, которую исполняли не только в Советском Союзе, что было бы нормально, но и Леопольд Стоковский - не больше не меньше. А потом эта вещь перешла по наследству и к Юджину Орманди. В общем, эти люди что-то в музыке понимали. Нет?
Соломон Волков: В то время на Западе и в Америке и, в частности, Стоковский, который был человеком, как известно, чрезвычайно левых воззрений, интересовались абсолютно всем, что выдвигалось из Советского Союза. И музыка Хренникова просто-напросто пропагандировалась из Москвы и подхватывалась теми, кто интересовался вовсе не, в частности, творчеством Хренникова, а тем, что предлагалось как достойное внимания. Хренников довольно рано попал в обойму людей, которые считались достойными внимания.
Петр Вайль: Мне кажется, что есть резон говорить не с музыковедческой точки зрения, тем более, что профессиональный музыковед - единственный из нашей компании из трех человек - дал такую, безусловно, низкую оценку музыки Хренникова - а говорить о другом, общественном, феномене. Это ведь разговор давний и сложный. Когда речь идет о великих художниках, которые ставили себя на службу той или иной идеологии, то там вопрос нужно ставить так: совместны ли гений и злодейство? Это в случаях Маяковского, Диего Ривейры, Эйзенштейна... И тогда, я думаю, если подходить к этому объективно, мы должны понять, что такой вопрос перед великими художниками стоял часто. Это не советская власть придумала эту проблему. Скажем, Мусоргский переписывал "Бориса Годунова", как Фадеев "Молодую гвардию", тоже под влиянием идеологических мотивов и своих соратников. Если это произведение выдающееся, то с течением времени остаются произведения, а идеология куда-то испаряется и исчезает. И, в конечном счете, "Вступление в поэму "Во весь голос" Маяковского не хуже его "Облака в штанах", что бы ни говорили противники советской власти и антикоммунисты. Но в случае людей таких, как Хренников, то есть людей не великих, не обладающих выдающимся талантом, а просто способных, ну вот, как в литературе Сергей Михалков и в изобразительном искусстве Борис Ефимов...
Соломон Волков: Правильные параллели, очень правильные.
Петр Вайль: Здесь, мне кажется, важнее всего фактор времени. Эти люди уже стали частью истории, и представляют интерес именно так – как живая летопись. По ним можно изучать, как по учебнику... Согласны вы?
Соломон Волков: Вот тут я сделал бы небольшую поправку: композитор Хренников - никакой, таких было много, а он гений именно в области администрации, и именно поэтому стоит говорить о нем не только, как об исключительно исторической фигуре. Как творческая фигура он целиком принадлежит истории. А как административная фигура он участвует не только в музыкальной деятельности современной российской, но Хренникова использует довольно активно современное Российское государство как некий элемент строительства современной единой госкультуры, потому что сегодня, на мой взгляд, эти усилия по построению единой госкультуры совершенно очевидны. И людей, подобных Сергею Михалкову или Хренникову, думают использовать для воссоздания такой преемственности со сталинской культурой, с советской культурой, не понимая того, что эта преемственность ненадежная, фальшивая, с гнилой частью советской культуры. И здание вот этой единой госкультуры, которое таким образом проектируется, не получится прочным, все равно обрушится. Но, тем не менее, эти попытки продолжаются. Вы сами видите, с какой невероятной государственной силой раскручен этот текущий 90-летний юбилей Хренникова.
Андрей Шарый: 10 июня исполнилось 90 лет советскому композитору Тихону Хренникову. Хренников почти полвека возглавлял Союз композиторов СССР, он лауреат трех Сталинских, одной Ленинской и одной Государственной премий. У микрофона в Москве - Елена Фанайлова:
Елена Фанайлова: Народный артист Советского Союза, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий Советского Союза и России Тихон Хренников на выпускных экзаменах в Московской консерватории получил четверку по специальности. Эту оценку будущему автору "Гусарской баллады", "Кавалера Золотой Звезды" и "Марша артиллеристов" поставил Сергей Прокофьев. Это 1936-й год, Хренникову двадцать три года, он уже работает с Немировичем-Данченко, в театре Вахтангова, с Натальей Сац в Московском детском театре, дает публичные концерты, пишет симфонию, которая исполняется Леопольдом Стоковским, в том числе в Соединенных Штатах. В радиопрограмме, предназначенной советским правительством для Америки, звучит его музыка, он получает приветствия от американских музыкантов. Хренникова слушает Фейхтвангер. Хренников учится у великого пианиста Генриха Нейгауза...А композитор Прокофьев ставит ему четверку.
Тихон Хренников родился в городе Ельце Орловской губернии. Он вундеркинд, самородок, работящий и целеустремленный. Он поступает в училище Гнесиных, учится у самого Михаила Гнесина, откуда попадает на второй курс консерватории. Оценка Прокофьева не влияет на его успехи, он продолжает упорно работать для театра.
В 1937-м году арестованы два брата Тихона Хренникова. Он пишет письма Сталину, просит об открытом суде. Это не помогает, братья погибают. В 1939-м году композитор завершает оперу "В бурю", на премьере - Сталин, Молотов, Ворошилов. В том же году он получает заказ к фильму Ивана Пырьева "Свинарка и пастух". В сорок третьем он делает с Иваном Пырьевым второй их знаменитый фильм – "В шесть часов вечера после войны".
В сорок пятом Политуправление посылает Хренникова и Матвея Блантера на Первый Белорусский фронт, чтобы композиторы вдохновлялись успехами советского наступления.
В сорок девятом году Хренников пишет оперу "Фрол Скобеев" . Ее запрещают. Хренников пишет письмо Сталину. Постановку разрешают. Следующая опера – по Горькому, "Мать", появится уже в 1957-м году.
Его скрипичные концерты исполняют Леонид Коган и Игорь Ойстрах, виолончельный концерт - Мстислав Ростропович. Балеты, оперетты, комические оперы. Первый секретарь Союза композиторов СССР, депутат Верховного совета СССР, член комитета по Сталинским и государственным премиям. В последние годы - глава оргкомитета конкурса Чайковского, председатель конкурса молодых композиторов России. Ведет класс в Московской консерватории, где получил четверку за композиторское мастерство от Сергея Прокофьева.
С анекдотом о Тихоне Хренникове - великий современник и великий насмешник Никита Богословский:
Никита Богословский: Мне вспоминается один занятный эпизод, который произошел со мной больше, чем с Тихоном Николаевичем. В Молдавии есть национальный праздник Марцишор, куда из всех республик съезжались во времена СССР - самодеятельность, артисты, музыканты, поэты, в общем, весь цвет искусства. У нас была довольно большая русская бригада, я туда был тоже включен, и мы все должны были приветствовать этот весенний замечательный праздник. Там было двое ведущих. Тогда завелась эта мода - мужчина и женщина по очереди объявляли все номера. Объявляет следующий номер женщина, когда мне надо выходить, и говорит: "У нас большая радость. К нам приехал замечательный советский композитор, лауреат многих премий, любимый всем народом..." Я жду, что что-то про меня скажут. И громко с полным пафосом говорит: "Тихон Хренников!" Я сначала подумал, что мне надо просто взять и уехать, но потом - все же подводить массу собравшихся ни в чем не повинных людей в зале... Я вышел (они не поправились, между прочим - ни он, ни она, эти ведущие) сыграл все, что полагалось. Но уже в правительственной ложе зашептались, а знающие меня в лицо в зале удивились, думали, что это фокус какой-то тут, а Тихон Николаевич совершенно спокойно сидел в Москве в это время... На следующее утро ко мне приходит в гостиницу делегация и выдает гигантскую грамоту "За укрепление связей между Молдавией и Россией" и за многое, что вы сделали для Молдавии. Я был единственный из всей этой гигантской многосотенной группы, которому как-то отметили пребывание несколько своеобразным образом. Когда я вернулся в Москву, рассказал это Тихону Николаевичу, он, наверное, видывал и не такие накладки в своей жизни, но, в общем-то, довольно равнодушно к этому отнесся... Тихон! Нас мало, нашего возраста. Давайте, ребята, протянем друг другу руки, ссориться не будем и будем дружить!
Елена Фанайлова: Так Никита Богословский поздравил Тихона Хренникова с 90-летним юбилеем.
Андрей Шарый: О музыке и личности Тихона Хренникова в контексте советской эпохи Иван Толстой беседовал с литератором Петром Вайлем и музыковедом Петром Волковым.
Иван Толстой: Соломон, а когда вы в последний раз слушали музыку Тихона Хренникова?
Соломон Волков: Никогда, честно говоря. И очень удивляюсь, когда мне кто-то говорит, что он слышал музыку Тихона Хренникова. Я благополучно прошел через свою музыковедческую жизнь без того, чтобы слушать музыку Хренникова. Она никогда не попадала в круг моих интересов, специальных усилий я тоже не делал...
Иван Толстой: А, учась в консерватории, вы должны были сдавать зачеты по советской музыке?
Соломон Волков: Можно было обойтись без того, чтобы заниматься Хренниковым, как тогда, так и сейчас.
Петр Вайль: Скажите, а, тем не менее, "Давным-давно" – "Гусарская баллада" более известна в своем киношном варианте - все-таки полна всяких мелодий... Ну и потом этот факт довольно выразительный, что в 22 года Хренников написал такую музыку, которую исполняли не только в Советском Союзе, что было бы нормально, но и Леопольд Стоковский - не больше не меньше. А потом эта вещь перешла по наследству и к Юджину Орманди. В общем, эти люди что-то в музыке понимали. Нет?
Соломон Волков: В то время на Западе и в Америке и, в частности, Стоковский, который был человеком, как известно, чрезвычайно левых воззрений, интересовались абсолютно всем, что выдвигалось из Советского Союза. И музыка Хренникова просто-напросто пропагандировалась из Москвы и подхватывалась теми, кто интересовался вовсе не, в частности, творчеством Хренникова, а тем, что предлагалось как достойное внимания. Хренников довольно рано попал в обойму людей, которые считались достойными внимания.
Петр Вайль: Мне кажется, что есть резон говорить не с музыковедческой точки зрения, тем более, что профессиональный музыковед - единственный из нашей компании из трех человек - дал такую, безусловно, низкую оценку музыки Хренникова - а говорить о другом, общественном, феномене. Это ведь разговор давний и сложный. Когда речь идет о великих художниках, которые ставили себя на службу той или иной идеологии, то там вопрос нужно ставить так: совместны ли гений и злодейство? Это в случаях Маяковского, Диего Ривейры, Эйзенштейна... И тогда, я думаю, если подходить к этому объективно, мы должны понять, что такой вопрос перед великими художниками стоял часто. Это не советская власть придумала эту проблему. Скажем, Мусоргский переписывал "Бориса Годунова", как Фадеев "Молодую гвардию", тоже под влиянием идеологических мотивов и своих соратников. Если это произведение выдающееся, то с течением времени остаются произведения, а идеология куда-то испаряется и исчезает. И, в конечном счете, "Вступление в поэму "Во весь голос" Маяковского не хуже его "Облака в штанах", что бы ни говорили противники советской власти и антикоммунисты. Но в случае людей таких, как Хренников, то есть людей не великих, не обладающих выдающимся талантом, а просто способных, ну вот, как в литературе Сергей Михалков и в изобразительном искусстве Борис Ефимов...
Соломон Волков: Правильные параллели, очень правильные.
Петр Вайль: Здесь, мне кажется, важнее всего фактор времени. Эти люди уже стали частью истории, и представляют интерес именно так – как живая летопись. По ним можно изучать, как по учебнику... Согласны вы?
Соломон Волков: Вот тут я сделал бы небольшую поправку: композитор Хренников - никакой, таких было много, а он гений именно в области администрации, и именно поэтому стоит говорить о нем не только, как об исключительно исторической фигуре. Как творческая фигура он целиком принадлежит истории. А как административная фигура он участвует не только в музыкальной деятельности современной российской, но Хренникова использует довольно активно современное Российское государство как некий элемент строительства современной единой госкультуры, потому что сегодня, на мой взгляд, эти усилия по построению единой госкультуры совершенно очевидны. И людей, подобных Сергею Михалкову или Хренникову, думают использовать для воссоздания такой преемственности со сталинской культурой, с советской культурой, не понимая того, что эта преемственность ненадежная, фальшивая, с гнилой частью советской культуры. И здание вот этой единой госкультуры, которое таким образом проектируется, не получится прочным, все равно обрушится. Но, тем не менее, эти попытки продолжаются. Вы сами видите, с какой невероятной государственной силой раскручен этот текущий 90-летний юбилей Хренникова.
