Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?

Диктор: Слава и бесславие Арманда Хаммера - американского мецената, связного Кремля. По странницам новой книги Эдварда Джей Эпстайна "Досье. Тайная история Арманда Хаммера". Часть 20, заключительная. Штрихи к портрету. Передачу ведет Аркадий Львов. Впервые в эфире 12 июня 1997.

Аркадий Львов: Сегодня мы завершаем серию очерков, посвященных Арманду Хаммеру. К сожалению, пришлось опустить те главы в биографии последнего, как полагают историки, американского тайкуна, которые не имеют непосредственного отношения к его связям с Советской Россией, начиная с ее чуть не самых начальных лет до осени 1990 года, когда ее дни, по библейскому слову, были уже исчислены и взвешены. Жизнь и деяния Арманда Хаммера - это криминальная хроника одного если не самых крупных, то, несомненно, одного из самых прославленных воротил 20 века. Кроме непредумышленного убийства, с которого Арманд Хаммер начинал как медик, в его досье включен еще целый мартиролог, подлежащий обстоятельному исследованию будущих его биографов. Это та часть хроники его жизни, которую без колебания можно квалифицировать как, собственно, уголовную. То, что она не попадала в газетную рубрику уголовной хроники при его жизни само по себе может быть свидетельством его удачливости, его счастливой звезды, мазл тов, как говорили мудрые предки.

Диктор: Другая часть хроники включает деяния, которые представляют особый интерес для политического сыска. Разумеется, обе части хроники тесно переплетались и не всегда было просто сказать, где кончатся одна и начинается другая. То обстоятельство, что кроме ФБР личностью Хаммера и его деяниями занялось в 1960-е годы и ЦРУ, свидетельствует не только о характере самих деяний, но и о масштабах личности, совершавшей эти деяния. На протяжении долгих лет своей жизни, особенно в последние два десятилетия, Хаммер то жаловался, то гневно осуждал правовые нормы и юридическую практику, которые всегда у него вызывали чувство дискомфорта. "Это они,- говорил он,- были со мною не в ладу, а не я с ними". Среди самых примечательных парадоксов биографии Хаммера - его осуждение по делу, связанному с процессом века Уотергейтом. Хотя осуждение было условным, однако проходило оно по рубрике уголовной. Чтобы стереть черное пятно, Хаммер пожертвовал в фонд президентской библиотеки Рональда Рейгана один миллион долларов. Этого, полагал он, достаточно, чтобы президент объявил ему свое прощение.

Аркадий Львов: Хаммер ошибся. Рейган не дал ему своего президентского прощения. Не дал и тогда, когда свой взнос в фонд президентской библиотеки Арманд обещал увеличить еще на треть миллиона. Хрустальная мечта Хаммера увенчать свою жизнь Нобелевской премией мира оказалась неосуществимой уже на той стадии, когда Нобелевский комитет рассматривает кандидатуры, допущенные к конкурсу.

По этическому регламенту этой самой престижной международной премии лица, подвергшиеся осуждению по уголовным статьям, за исключением правозащитников и диссидентов, к конкурсу не допускаются. Президентское прощение, хотя и не совсем того рода, какого домогался Хаммер, он получил от президента Буша. Увы, времени у соискателя уже оставалось в обрез. К тому же принц Чарльз, который обещал другу Арманду поддержку, отрекся от своего обещания. Рекомендация лауреата Нобелевской премии мира израильского премьера Менахема Бегина в 1989 году вывела Хаммера чуть не вровень с другим кандидатом на премию - тибетским Далай-ламой. Но, в конце концов, Далай Лама, борец за автономию Тибета, вышел вперед.

Диктор: Хаммер, который вступил уже в десятый десяток своей жизни, приготовился в 1990 году к решительному броску. Увы, как не раз уже бывало, оказалось - человек предполагает, а бог располагает. 12 октября того же года, 1990, рентген показал, что Арманд Хаммер поражен раком с метастазами в жизненно важные органы. Медик по образованию, Хаммер вполне отдавал себе отчет в роковом характере обрушившейся на него хвори. Тем не менее он уповал на волшебную силу снадобья, которое доставляли ему из джунглей Мексики. В какие-то моменты казалось, что снадобье проявляет свою волшебную силу. Болезнь, которую, разумеется, держали в секрете, отступала, жизненная энергия вновь возносила Арманда на привычную для него волну. Но вскоре с очевидностью выяснилось, что волна эта была последней, с нее начинался спуск, за которым подъемов уже не бывает.

Аркадий Львов: Пришло время подводить итоги. Предварительные итоги Хаммер подвел 40 лет назад, в 1950-е годы, когда уремическая интоксикация едва не спровадила его в иные миры. Теперь предстояло подвести последние итоги. Родившийся за два года до окончания минувшего века, 19, он вступил в заключительное десятилетие нынешнего, 20 века, завершающего второе тысячелетие от Рождества Христова. Обрубивший свои племенные корни, порвавший с верой своих отцов, прихожанин церкви Унитариев, которая решением своего совета удостоила его высшей аттестации, он решил повернуть время вспять. Если и Иисусу Навину дано было остановить в небе солнце, то не свидетельство ли это того, что сила, которая жаждет, и страсти, которые правят миром, могут переломить естественный ход вещей.

Диктор: Хаммер объявил, что возвращается к традициям отцов, в храм Всевышнего, который через своих пророков заповедал, что отрок, достигший 13 лет, превращается в сына Заповеди, в мужа обязанностей, в то есть зрелого мужчину, коему надлежит исполнять все предписания Учения. Когда люди сведущие в вере указывали Арманду, что решение его принято с непоправимым опозданием, он отвечал, что Праотец Авраам обрезался в 99 лет, а ему исполнилось только 92.

Аркадий Львов: Пока жив человек, нет дня, когда можно было бы ему сказать: "Поздно раскаяние твое". И Арманд Хаммер, 92-х лет от роду, стал готовиться под руководством раввинов к исполнению обряда, который надлежало ему совершить на заре века, за три года до начала Первой мировой войны. В биографию его вписывалась новая глава. Между тем, надо был торопиться с завершением других дел и, в первую очередь, с биографией, в которой не должно было оставаться темных пятен. Перед глазами, не считаясь с порядком, который в свои дни определялся естественным течением времени, проходили сцены, в которых он, мультимиллионер, президент компании с миллиардными оборотами, подвергался испытаниям тем более тягостным, унизительным, что, изворачиваясь, приходилось, как говорят в России, валять Ваньку.

Диктор: Воистину, в самом унизительном из эпизодов его жизни заключена была ирония судьбы. Комедия, как бывало это только в античном театре, столь тесно переплеталась с трагедией, что складывалась, на потеху зрителям и судьям, трагикомедия. По недавно принятому Конгрессом закону он обвинен был в недозволенном переводе крупной суммы на счет Республиканской партии. Поначалу Арманд, как не раз в своей жизни делал он с успехом, начисто отрицал сам факт. В нынешний раз прием, однако, не сработал, и ему навесили новое обвинение – преднамеренный обман правосудия. Адвокат настоятельно рекомендовал ему признать за собой первую вину - незаконную передачу денег в фонд Республиканцев с тем, чтобы снять второе обвинение, еще более серьезное, чем первое.

Аркадий Львов: Хаммер адресовал суду двадцатистраничное объяснение, из которого следовало, что он признает свою вину, но на самом деле никакой вины за ним нет. Адвокат, когда прочитал эти двадцать страниц, в которых нелепость соревновалась с ложью, пришел в ужас и отказался вести дело.

Судья, прочитав объяснение господина Хаммера, в ужас не пришел, но нашел его повинным в новом преступлении, а именно: господин Хаммер на самом деле не считает себя виновным, но готов признать вину за собой в угоду ложно истолкованному интересу правосудия, что на самом деле является оскорблением правосудия. Над Армандом Хаммером, которому было уже без малого восемьдесят, вполне реально навис срок.

Получив повестку из суда, Арманд сообщил, что не может явиться по причине тяжкого физического недуга, усугубленного преклонными годами и глубокой депрессией. Жалобы больного подкреплены были подписями шести врачей. Судья ответил, что каково бы ни было состояние господина Хаммера, ему надлежит явиться в суд во избежание насильственного привода и ареста, какой предусмотрен за неявку в суд. Дело приобретало слишком грозный оборот, причем уже не столько по существу главного пункта обвинения, сколько по привходящим деталям, явно оттеснявшим главные обвинения на второй план.

Диктор: Хаммер велел подготовить инвалидную коляску, усадить его в эту коляску, подключить, как положено при обстоятельных лабораторных обследованиях, к телу всякие электроды, опутать проводами достаточно длинными, чтобы кардиографы и другие приборы, которые будут регистрировать поступающие от тела пациента сигналы, могли быть размещены в комнате, прилегающей к залу судебных заседаний. Два врача, которым надлежало сопровождать своего пациента и постоянно держать его под наблюдением во время судебного разбирательства, должны были быть готовы к тому, чтобы немедленно принять меры в случае, если появятся какие-либо признаки угрозы, с тем, чтобы тут же исключить обстоятельства, вызывавшие эту угрозу.

Аркадий Львов: Тут надо заметить, что по первоначальному решению правовых инстанций слушание дела Хаммера должно было происходить в Вашингтоне. В конце концов, однако, сочли возможным провести слушание в Лос-Анджелесе. Это была серьезная уступка, и Арманд понимал, что на большее рассчитывать не следует. Когда судья огласил главные пункты обвинения, которые сводились к незаконной передаче денег в фонд Республиканской партии в расчете на выгоды, какие могли последовать для жертвователя, подзащитный едва слышным голосом прошептал: "Виновен". Другие пункты обвинения - преднамеренное лжесвидетельство, неуважение к суду - были опущены. Судья огласил приговор: три тысячи долларов штрафа и один год условного осуждения. В практическом смысле приговор был по существу символическим, однако в биографии доктора Арманда Хаммера впервые появилась глава об осуждении по уголовному делу.

Диктор: В тот же вечер Арманд оставил свою инвалидную коляску, велел содрать с него все электроды, убрать провода, и на следующее утро, после нескольких дней перед судом, проведенных в госпитале, опять появился в главной конторе "Occidental Petroleum", в служебном своем кабинете, и провел рабочее совещание совета директоров. Среди ближайших задач, какие наметил себе Хаммер, было удаление из "Occidental Petroleum" Дэвида Мэрдока, вице-президента компании, который был вдвое моложе президента и лично в несколько раз богаче. "Вам уже за восемьдесят, вы слишком стары, - сказал Мэрдок, которого даже среди своих считали акулой. – Вам, - сказал Мэрдок Хаммеру,- пора отвалить. Вы знаете, я никогда не проигрывал".

Аркадий Львов: Хаммер поручил своей любовнице Марте Кауфман (она же - Хиллари Гибсон) собрать материалы о видимой и, в особенности, невидимой жизни акулы-Мэрдока. Марта была на сорок лет моложе Арманда, кроме того, у нее был журналистский опыт, обогащенный личным контактом с шефом, который бывал с ней до такой степени откровенен, что она испытывала неловкость. Примерно полгода спустя после памятного разговора со своим вице-президентом Хаммер вновь пригласил его к себе и, после нескольких вступительных слов, исполненных самого дружеского чувства, положил на стол папку толщиной чуть не в два пальца, на которой было начертано "Досье Мэрдока".

Диктор: Папка эта оказалась того же рода, что знаменитая папка Остапа Бендера, подготовленная им для подпольного советского миллионера Александра Ивановича Корейко, который, как помним, отнесся к папке как она того заслуживала - с уважением. Мэрдок отнесся к папке, подготовленной для него Армандом Хаммером, с тем же чувством. Перелистав ее, некоторое время сидел молча. Наконец, глянув шефу в глаза, твердо сказал: "О'кей, я подаю в отставку". Еще в октябре, и даже в иные дни ноября, последнего полного календарного месяца его жизни, Хаммер продолжал верить в чудодейственную силу чайного отвара, настоянного на целебных травах из мексиканских лесов. Он запретил своим врачам исследовать эти травы в лаборатории. Председатель комиссии по борьбе с раком, назначенный президентом Рейганом, Хаммер предвкушал момент своего величайшего торжества, когда изумленному и наконец-то благодарному миру он принесет великое исцеление.

Аркадий Львов: Увы, волшебное снадобье из мексиканских джунглей в первые дни декабря уже исчерпало свою силу. До полного расчета оставалось не более недели. Арманд, хотя ему делалось с каждым днем все хуже, сохранял, как казалось ему самому и окружающим, бодрость духа и надежду, но это была уже в действительности инерция бодрости, инерция надежды. Надо было составить завещание. Он думал о нем раньше, задолго до этих дней, беспрерывно вносил поправки, вступая к конфликт с самим собой, со своими желаниями, сомнениями, среди которых осталось только одно – продолжить на годы, на века свою земную славу, обессмертить себя через музеи, галереи, колледжи, мемориальные доски с трехфутовыми буквами, которыми начертано будет его имя.

Диктор: Каждый день он вновь просматривал свое завещание и каждый день вновь вносил поправки. Никто из близких, включая единственного его сына Юлиана, о котором уже и после гематологического анализа он с уверенностью не мог сказать, что это действительно его сын, никто не знал, какое оно, его завещание. Между тем, спешно шли приготовления к последнему торжественному акту его жизни – бар-мицве, отложенной почти на восемьдесят лет. Все было расписано, раввины подготовили каждый свое слово, какое надлежит адресовать 13-летнему отроку, вступающему, уже на ролях сына Заповеди, мужа обязанностей в жизнь. Как положено, загодя были разосланы приглашения. Посвящение должно было состояться 11 декабря. Однако, за день до этого, 10 декабря 1990 года, Арманд Хаммер в последний раз глянул на этот мир, глянул на людей.

Аркадий Львов: Бармицва, по установленному ритуалу, в установленный день была совершена. Отрок Арманд Хаммер представлен был актером, которому придано было, сколь возможно, сходство с тем, кто в этот день не смог присутствовать на собственном обряде возвращения в отчий дом. Арманд Хаммер, усопший, продолжал преподносить сюрпризы. Когда вскрыли завещание, оказалось, что сыну Юлиану отказаны крохи. Оскорбленный, он не явился на похороны отца, как и большинство других родичей, в такой же степени уязвленных и обманутых покойным. Самая же большая неожиданность была в том, что долги мультимиллионера, тайкуна Арманда Хаммера, были едва ли не больше того, что можно было возместить, используя все, что сталось от него в этом мире. Похоронили Арманда Хаммера в семейном склепе, где покоились уже останки отца, доктора Юлия Хаммера, мамы Розы, братьев Виктора и Гарри. Sic transit Gloria mundi. Так проходит мирская слава.