На прошедших выходных публика наконец смогла увидеть балет "Нуреев", о котором так много спорили летом, когда Большой театр отменил намеченную премьеру, сославшись на неготовность спектакля. Тогда ходили слухи, что в действительности причиной отмены стал звонок министра культуры Владимира Мединского, который усмотрел в балете "пропаганду нетрадиционных ценностей". В пятницу 8 декабря состоялась генеральная репетиция, на которой присутствовал в том числе и Мединский, а 9 и 10 декабря прошли премьерные показы.
Режиссер, автор либретто и сценограф балета Кирилл Серебренников с конца августа находится под домашним арестом. Поначалу спектакль был перенесен на май 2018 года, но позднее генеральный директор Большого театра Владимир Урин заявил, что если режиссер согласится не присутствовать на премьере, она может состояться и раньше. Татьяна Кузнецова (Коммерсантъ) считает, что за декабрьскую премьеру следует благодарить главным образом Урина:
Именно он в свое время выбрал «Нуреева» из нескольких предложенных балетмейстером Посоховым тем и утвердил постановочный триумвират (композитор Илья Демуцкий, хореограф Юрий Посохов, режиссер, либреттист и сценограф Кирилл Серебренников), с успехом дебютировавший в Большом с балетом «Герой нашего времени». Это он упросил авторов поторопиться с постановкой — досрочно подготовленный «Нуреев» был призван заменить «Анну Каренину» Джона Ноймайера, которую тот не успевал предоставить в назначенный срок. Именно Урин срочно нашел на дорогущий спектакль спонсоров (основными стали Роман Абрамович и Андрей Костин), и он же санкционировал покупку у Фонда Ричарда Аведона фотографий обнаженного Нуреева, вызвавших впоследствии такой переполох. С другой стороны, именно гендиректор Урин едва не угробил свое детище, отменив июльскую премьеру «Нуреева» и как-то неубедительно сославшись на неготовность спектакля. Но опять-таки Урин перенес показ «Нуреева» с мая 2018-го на декабрь 2017-го, несмотря на перегруженный график балетной труппы, выпускавшей в ноябре две премьеры.
Однако многие подозревают, что окончательное решение зависело не от Урина и не от Серебренникова - и даже не от Мединского.
Где те журналисты, которые в июле на 100% знали и распространяли "инсайд", что Урину звонил Мединский и запретил "Нуреева", а на пресс-конференции директор врет о причинах отмены, и спектакля никогда не будет, хотя тот и называет даты премьеры?
Забыл фамилии.
Большой театр – это как ЧМ по футболу. Кому-то может не нравиться какой-нибудь роналду, но без него все может сорваться. У Монгайт вчера было фото с ген. прогона. Был Мединский (пишут – вида растерянного) в партере, были и важные гости в ложе. Мог быть и звонок, а теперь решили чуток развернуть ситуацию по каким-то своим внутренним соображениям. Да и репутационно получается хорошо. 2 спектакля, все билеты раскуплены, полный зал. Все смотрят на спектакль сидящего не за что режиссера и убеждаются, что нет цензуры, есть независимый суд - смотрите, ведь он сидит, а спектакль идет – демократия же. И тд и тп
Начну с инсайда. С того, что можно подслушать в зале, в буфете, за кулисами и не только.
Почему премьера, обещанная в мае появилась в декабре?
За кулисами все, включая артистов, за это особо благодарили одного единственного человека - Романа Абрамовича. Инсайд: Не было бы никакой премьеры 09.12. 2017, если бы Абрамович не поставил вопрос ребром: Или дирекция Большого находит в расписании этого года дни для показа Нуреева, или он, Абрамович, покидает попечительский совет Большого театра. И дело ведь оказалось не в том, что олигарх раскапризничался и не захотел ждать несколько месяцев до мая. А нет. говорили, до него дошла информация, что дирекция Большого планировала перенос спектакля еще на год, а может и на два. А потом …
Планировался перенос с переносом не смотря на то, что все самые спорные моменты первого скандального прогона в этом варианте. который сейчас показал Большой - удалены. Нет фотографии голого Нуреева ни на заднике, ни в виде – танцующего голого премьера на сцене.
Танец трансвеститов и дует Нуреева с Эриком Бруном все же остался. Но убери и это, можно было бы спектакль в самом деле отменить навсегда.
Так что благодарили Абрамовича не зря. Но, поскольку это инсайд, про это никому ни слово! ТССС!!!!
После сегодняшнего дня уже не инсайд заметно округлившийся живот Дианы Вишневой. Сидела в ложе, живот не скрывала. По сему поводу очень за нее рада. Все самые добрые пожелания ей и ее супругу!
Еще один инсайд: Исполнять партию Нуреева в первом составе, в свое время было предложено Овчаренко. Но он отказался танцевать совершенно голым. Сцена была крохотная, но тем ни менее.. Овчаренко потребовал бандажа телесного цвета. А вот премьер из второго состава – Лантратов, голым танцевать с самого же начала согласился. В итоге он и получил право на Первый состав.
А после скандального прогона- танец голого Нуреева, по решению руководства театра, был заменен на танец Нуреева, но в телесном бандаже. Во всех составах. Но Лантратов так и остался вместо Овчаренко в первом составе. Овчаренко танцует 10-го во втором составе. Те, кто понимают хитросплетения табеля о рангах в Большом – поймут, почему уделяю составам такое внимание.
Спектакль, билеты на который были полностью распроданы, собрал множество восторженных откликов - и, по свидетельству многих, стал главным театральным событием уходящего года. Событием стало и то, что на финальные поклоны композитор Илья Демуцкий и хореограф Юрий Посохов вышли в футболках с портретом Кирилла Серебренникова и надписью "Свободу режиссеру".
Судьба Нуреева помноженная теперь на судьбу Серебренникова создают невероятный стереоскопический эффект. Ты видишь своими глазами этот абсолютно свободный спектакль про человека вырвавшегося из железных тисков к свободе творческой, сексуальной, наконец, к свободе самому решать-разрушать себя до основания или нет. И не веришь своим глазам. Тебе кажется, что этого сейчас просто не может быть на сцене Большого, что это тайное, запретное зрелище. В конце спектакля каждого причастного ждет катарсис, блистательный режиссерский жест, от которого счастье и слезы, пан или пропал, рассказывать о котором - обделять завтрашних зрителей.
Весь первый акт я переводила дух (еще бы!) и по инерции смотрела «Нуреева» так, как смотрит любой спектакль театровед-номад, измученный встречами с искусством. Критически препарировала каждую сцену, про себя выставляла оценки тому и сему, вела внутренний диалог с режиссером: я, с тех пор как все случилось, чуть не каждый день веду такой диалог, а тут сам бог велел.
Вот, говорила я воображаемому собеседнику, в этом месте ты здорово придумал. А тут – пожалуй, лобовой ход. А вот эту линию надо бы продолжить: все начинается аукционом? отлично! а что если довести все до абсолютного гротеска, пусть самого Нуреева тоже в какой-то момент выставят как лот: разве не это превращение человека в вещь на продажу происходит рано или поздно с кумирами. Я смотрела и внутренне соглашалась, не соглашалась, спорила, восхищалась. И вот наступил в финал. И в финале…
Когда уже совсем больной Нуреев/Лантратов, только что паривший над сценой, нетвердой походкой идет из глубины сцены, спускается в оркестровую яму, занимает место у пульта и сам начинает дирижировать, вдруг перестаешь рационально препарировать увиденное. В этом финале нет надрыва, трагичности, эпатажа, специальных сценических эффектов, но сотворенная Кириллом Серебренниковы/ Юрием Посоховым элегия смерти просто гипнотизирует. Ты больше не поверяешь гармонию своей театроведческой алгеброй. И у тебя ком в горле не потому, что тебе кого-то жаль, а потому что тебе невыносимо хорошо от встречи с чистым веществом танца, театра, искусства. В этот момент художник берет тебя вместе со всем твоим рацио за шкирку и тычет лицом прямо в небо. Ты бессилен, ты побежден, ты повержен. И ты радуешься своему поражению больше, чем самой яркой своей победе. Это, собственно, и принято называть катарсисом.
Сегодня в финале «Нуреева» я его пережила.
Ну и чтобы два раза не вставать:
СВОБОДУ КИРИЛЛУ СЕРЕБРЕННИКОВУ!
В зале был весь московский бомонд. Это уже не инсайд. Были даже те, которых я ни разу до этого не видела в Большом. Событие, видите ли, уходящего года! Грешно не отметиться! Отметились в итоге все. Поименно не буду перечислять. Откройте последние страницы любого глянцевого журнала, ткните пальцем в первого попавшего персонажа светской хроники и не ошибетесь. Был( была) на Нурееве.
Были чиновники, звезды, политики. Были почти все.
Не было только режиссера. Серебренников присутствовал надписью на майках Ильи Демуцкого и Юрия Посохова: «Свободу режиссеру». В таком виде соавторы и вышли на поклоны.
Я поклялась ничего не писать о "Нурееве" до окончания премьерных дней, чтобы не смазать зрителям-счастливчикам впечатление. И не напишу.
Но там случилась вот какая поразительная и абсолютно предсказуемая штука: после невероятного финала случились масштабные (как это обычно в Большом) поклоны.
У поклонов логика известная: одни артисты, другие, третьи, к той стене, к этой, хор, солисты,...
И тут, по логике, должны выйти композитор Демуцкий, хореограф Посохов и режиссер Серебренников. Но все понимают, что этого не будет. Ну как?
Зал встает. Стоит. Из разных его мест кричат "браво, Кирилл", "свободу режиссеру" или просто "Кирилл, Кирилл". Но крики эти материализовать человека, без которого этого невероятного спектакля, конечно, не случилось бы, не могут. Крики тонут в аплодисментах, поклоны оказываются незавершенными, в зале зажигают свет.
Одновременно с "Нуреевым" в Москве вчера еще шел серебренниковский "Кафка" и серебренниковский же "Лес".
Три спектакля одного арестованного человека в один вечер в российской столице. Ни на одной сцене, разумеется, режиссер не выходил к зрителям и не кланялся. Мне кажется, это беспрецедентная совершенно история.
Кирилл Серебренников. Нуреев. 9 декабря 2017. Двадцатиминутная, а м .б. и больше, стоячая овация. Занавес открывался 5 раз, на авансцену из-за занавеса выходили 5-7-8 раз, кажется, никто уже не считал. Стоя аплодировали все, кто пришел. ( (у метро прозвучала фраза – столько бамбука я еще в театре не видел).
Песков , покидая зал проходя мимо меня сказал «Молодцы ребята, молодцы». Но это был восторг от спектакля. С комком в горле.
На поклоны постановочная группа вышла в белых майках с портретом Кирилла и надписью «Свободу режиссеру». В коде спектакля уже было ясно, что эта фраза вызревает в головах каждого, кто пришел сегодня, был вчера будет завтра на спектакле. На заднике сцены в финале граффити мерцал автограф Кирилла -K. Serebrennikov И еле видно, размыто слово без первой буквы …В О ВО U(D) A …почти не разглядеть м.б. и мне показалось. Сильнейший, мощный финал до комка в горле.
Подходит к концу год. Это год Кирилла Серебренникова. Потрясающие премьеры спектакли – Чацкий в Геликоне, Маленькие трагедии в Гоголь центре, Нуреев в Большом. Хочется верить, что чувства всех кто был и будет в зале и на сцене дойдут до тех, кто не был, не видел и не увидит.
Вчера смотрели "Лес". На поклоне Наталья Тенякова жестом прервала аплодисменты и сказала:
- этот спектакль мы играли с мыслью о и в честь нашего друга, режиссера этого спектакля, честнейшего человека - Кирилла Серебренникова.
Зал ответил овацией
А мне кажется, это как раз удивительная аллегория свободы мысли и ее художественного выражения. Вы можете обвинить человека черт те в чем и посадить его под домашний арест, но его искусство все равно живо, говорит за него, идет впереди него дальше, вширь и в глубь. Хотя, конечно, поскорей бы этот абсурд закончился... И вчера это был полный триумф, конечно. Даже без Серебренникова. Но именно поэтому в первую очередь – его.
Многие отмечали иронию того, что высокопоставленные чиновники в зале аплодировали спектаклю опального режиссера. Посетивший премьеру Дмитрий Песков так и вовсе назвал премьеру "Нуреева" "мировым событием".
Читаю про спектакль , про восторги, умиление зрителей. И думаю, что как то это все неправильно. Серебренников под домашним арестом, спектакль без него, Малобродский в тюрьме, Мединский в зале. Почему его вообще на спектакль пустили? Неправильно все это.
Афигеть. Это Россия как она есть: элита в партере, режиссер под арестом. Стыд какой
Незыгарь:
Прошла премьера балета Нуреев.
В зале все: Песков, Чемезов, Эрнст, Ремчуков, Ургант. В ложе Абрамович (со спутницами). Многие члены правительства и истемблишмента.
Только режиссер-постановщик дома. Под арестом 😕
И ведь интересно, что на спектакле сидели люди, виновные в аресте режиссера. .. вот, что они переживали, о чем думали, как себя оправдывали?
"Пока мы все грехи власти измеряли в ходорковских, ну ничего, можно было договориться".
К вопросу о массовом посещении "Нуреева" сегодня.
Пресс-секретарь президента смотрит в главном театре страны спектакль, поставленный режиссером, сидящим под домашним арестом. Какая-то слишком даже в лоб картинка
«Страна, которая не ценит своих героев... это, конечно, очень обидно»,- это Игорь Верник читает со сцены письмо Аллы Осипенко Рудольфу Нурееву. На заднике среди граффити надпись K.Serebr. В зале Чемезов, Песков, Эрнст и другие члены ЦК. Все аплодируют. На сцене в композитор Илья Демуцкий, балетмейстер Посохов и остальные в футболках с Кирилл Серебренников. Не балет даже, а удивительное современное искусство. И потом опускается советский занавес Большого театра
Что написано на майках композитора и балетмейстера - практически не видно. Но все ведь знают, что там.
Ну и отдельно - хлопающий этим майкам Песков хорош, конечно.
А вот эти люди в партере - они вообще понимают, что делают из Серебренникова нового Нуреева?
Не худший вариант. Лишь бы не Мейерхольда.
Вчера произошло событие, многим, что называется, взорвавшее мозг.
В Большом театре, в присутствии, как остроумно заметил Михаил Зыгарь, членов ЦК (Песков, Чемезов, Эрнст и пр.) прошла премьера балета находящегося под домашним арестом режиссёра. На поклоны его коллеги вышли в майках с надписью «Свободу режиссёру».
Это абсолютно беспрецедентное событие, непредставимое в российской истории. И метафора Зыгаря как бы окончательно закрепляет эту непредставимость, приковывая, как якорем, вчерашнее событие к традиционному пониманию и видению общественной сцены в России. И мозг, действительно, взрывается.
Между тем, от этого якоря надо отказаться. Это ложная привязка. Аналогии не работают. Мы на самом деле находимся совершенно в новой ситуации.
В ответ на наши представления о культурных кодах, семиотике сакрально-имперского пространства Большого, одно лишь нарушение которого неизбежно, согласно нашему традиционному пониманию, обрушит привычный мир - коллектив настоящих культурных революционеров в погонах, сотрудников ФСБ и СК, говорит коротко и ясно: Да не [волнует].
И не пускает Серебренникова ни на репетиции, ни на премьеру. Но одновременно и не запрещает спектакль. У вас своя жизнь - у нас своя. И они не пересекаются.
Для этих людей не существует символического измерения, все подсчитывается на простом бухгалтерском калькуляторе: будет нам что-то или нет? Дадут по башке или не обратят внимания? И, отлично понимая, что не дадут, они не считают нужным даже пошевелиться. Караван идёт. Жернова мелют.
Внове здесь то, что такие установки разделяются теперь человеком, находящимся, казалось бы, на самом острие символического - президентом РФ. Он как Победоносцев по Розанову, слыша слово «общественность» - не плюет, «как-то выпускает слюну на пол, растирает и, ничего не сказав, идет дальше».
Другое дело, что презрение Победоносцева имело известные, ограниченные культурным кодом, границы. Сегодня же все коды взломаны.
И это главная вчерашняя новость.
О том, стоит ли на самом деле этому удивляться, рассуждает в платном разделе Republic Олег Кашин:
Неожиданных людей в зале не было. Власть, которая сажает, и власть, которая хочет нравиться, в наших условиях (в отличие от советских или, скажем, немецких нацистских) это две разные сущности, не противоречащие и не мешающие друг другу. Искать в таких сюжетах приметы оттепели или новой перестройки – напрасный труд; система тем и сильна, что разные части ее организма функционируют независимо друг от друга. Челюсти скрежещут, сердце бьется, а мозг поглощает очереднойтомик историка Старикова и тоже всем доволен.
Но когнитивный диссонанс – он же откуда-то берется, он есть. Его источник находится не в Большом театре, а где-то внутри, в сознании, в головах. Ты знаешь, что режим бесчеловечен и жесток, ты сам наблюдал, как только что этот режим затащил под домашний арест режиссера Серебренникова. Да, тебе странно видеть топ-менеджеров этого режима в зале, где показывают уже постарестную постановку этого режиссера. Но прости, а сам-то ты что делаешь в этом зале?
Ты благополучный человек, которому хватает денег на космически дорогой билет или связей на то, чтобы получить приглашение. Но при этом ты сидишь в этом зале с таким чувством, как будто только случайность не позволила пронести туда пулемет, чтобы одной очередью избавить Россию от неприятных тебе людей (отдельный вопрос – сильно бы изменила Россию такая очередь?). Ты диссидент, декабрист, белоэмигрант и колымский лагерник одновременно, но это все тебе кажется; на самом деле ты скучный постсоветский конформист, в биографии которого вместо этапов и пересылок – федеральные телеканалы и старое РИА «Новости», московский Департамент культуры времен Капкова и сочинский олимпийский оргкомитет; да, ты наверняка ходил на Болотную и на Сахарова, но ты видел там тех же Кудрина и Собчак, которых сейчас видишь в театре. Тебя смущает Песков в партере, но в глубине души ты прекрасно знаешь, что из тебя самого получился бы отличный Песков (а Бортников или Бастрыкин не получился бы, там другие люди нужны, другого устройства и склада).
Когнитивный диссонанс начинается не с Пескова и Чемезова, он начинается именно с тех людей, чье диссидентское самоощущение так же изолировано от их лоялистского бытия, как изолированы друг от друга «либеральная» и «силовая» башни воображаемого Кремля. Красивое совпадение – «Нуреев» в Большом прошел буквально в те же дни, которые в календаре политической истории заслуживают памятной даты, чего-нибудь вроде День креативного класса – шесть лет назад совсем не революционно настроенные граждане ненадолго почувствовали себя политической силой, выйдя на Болотную. За шесть лет пространство политической фронды уменьшилось с размеров площади до театрального зала, но и этот размер регулируют не люди, которые заполняют зал, а люди, которые принимают (безусловно, политическое) решение о том, что именно будет показано в этом зале.
"Патриотическая общественность" спешит отмежеваться от элиты, которая с удовольствием смотрела "Нуреева":
В телеграм-канале Bunin & Co предлагают трактовать подобное поведение элиты как проявление "новой лояльности":
Триумфальная премьера «Нуреева» в Большом театре – это не только престижное мероприятие, на которое собрался московский бомонд. Это еще и демонстрация желания элиты жить в глобальном мире, а не в традиционном обществе. То есть в мире, где на ее образ жизни не посягают общественные контролеры, апеллировавшие в советское время к моральному кодексу строителя коммунизма, а в наши дни – к православной религии. Причем и те, и другие обращались за поддержкой к силовым структурам. Для элиты это прошлый век, который, как она надеется, давно закончился. Проблема заключается в том, что элита оказывается между двух огней. Если в России многие считают ее слишком глобальной, то для Запада она выглядит именно российской. И вызывает все большие подозрения, даже если искренне стремится вписаться в мировые процессы.
Немаловажно и то, что премьера «Нуреева» - это часть системы балансов. Серебренников остается под домашним арестом, но «Нуреев» блистательно идет в Большом. Разного рода балансов в современной России немало. Можно вспомнить суд над Улюкаевым, где вначале оглашают материалы следствия, невыгодные для Сечина, а затем требуют для обвиняемого десятилетний срок и 500-миллионный штраф. Но этот же баланс означает, что на «Нуреева» сходить безопасно – это не диссидентство, а вполне лояльный шаг.
