Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?
Новые "бэби буммерс" - активные, ответственные, но и инфантильные. В разговоре об американском поколении нового тысячелетия участвуют Тэд Браун - социолог, Джеральд Селента - директор "Института общественных тенденций", Александр Генис - писатель. Автор и ведущая Марина Ефимова. Впервые в эфире 9 июля 1998.
Марина Ефимова: Среди потока ежедневной информации, я думаю, не многие американцы заметили несколько недавних газетных статей, оповещающих публику, что количество детей в Америке побило все рекорды. До сих пор самым многочисленным считалось послевоенное поколение – люди, родившиеся в 1946-48 годах. Тогда в США было 69 миллионов 900 тысяч детей. Это время назвали "бэби-бум", а поколение – "бэби-буммерс". И вот сейчас, когда поколению "бэби-буммерс" перевалило за пятьдесят, в Америке совершенно непредсказуемо начался новый бум. Число детей до 18 лет достигло в этом году 70 миллионов 200 тысяч. Демографы уже дали им название – "millennium generation", "поколение тысячелетия". О природе нового бума - социолог Тэд Браун.
Тэд Браун: Главным образом это объясняется ростом иммиграции. В последнее десятилетие мы стали допускать в страну все больше иммигрантов из карибских и латиноамериканских стран. Это, как правило, молодые люди, воспитанные в католической традиции, поощряющей большие семьи и запрещающей использование противозачаточных средств. Дети латиноамериканцев составляют 14 процентов "поколения тысячелетия". Подсчитано, что если отнять эмиграцию, то рождаемость в США слегка снизится. То есть пока правительство придерживается довольно либеральной иммиграционной политики, мы можем рассчитывать на значительный прирост населения.
"...пока правительство придерживается довольно либеральной иммиграционной политики, мы можем рассчитывать на значительный прирост населения"
Марина Ефимова: 14 процентов! В 1980 году их было 9 процентов. Старший аналитик Бюро переписи Кеннет Бритон подсчитал, что если положение с иммиграцией не изменится, то через двадцать лет каждый пятый американский ребенок будет латиноамериканским. С мамой шестерых таких детишек побеседовала Рая Вайль.
Рая Вайль: Как вы справляетесь, Кристина? - Все-таки шестеро детей!
Кристина: С божьей помощью! Каждый раз, забеременев, я думала: это в последний раз, нужно остановиться. Но теперь я рада, что они все у меня есть.
Рая Вайль: Я спрашиваю Кристину, рассматривала ли она такой вариант, как аборт?
Кристина: Да, много раз. Врачи в Нью-Йорке отговаривали меня рожать, потому что я была не замужем. Они долго меня убеждали, но я не поддавалась. Не знаю, почему. Я просто хотела иметь детей. У моей матери нас было семеро. Большая семья это здорово, это фан!
Рая Вайль: Муж Кристины (они поженились после пятого ребенка) тут же сидит в пляжном кресле с газетой. "Слава богу, он у меня работает", - любовно кивает Кристина на мужа. Я была поражена, что их большая семья не получает никакой социальной помощи.
Кристина: Хотелось бы, но нам не положено – мой муж достаточно зарабатывает.
Рая Вайль: Сколько? Если не секрет?
Кристина: От 45 до 50 тысяч долларов в год. В общем-то этого хватает, если разумно вести хозяйство. В Макдональдс мы ходим очень редко, дома я и вкуснее, и сытнее приготовлю. И дешевле, естественно, получается.
Рая Вайль: Я посмотрела на ее мужа. А что он говорил, когда Кристина в очередной раз беременела?
Кристина: Да ничего не говорил! Ему-то не рожать. Но после шестого нашего – Джереми - мы оба решили, что с нас хватит. Пора подумать о собственной карьере. Я сейчас оформилась на курсы для женщин-строителей. Секретарская работа не по мне, я хороша там, где руками надо что-то делать.
Рая Вайль: За все эти годы, что было для вас самым трудным?
Кристина: Отсутствие собственного дома. Когда приходишь снимать квартиру, люди пугаются, узнав, что у тебя шестеро детей. "Ой-ой! - кричат, - только не это!"
Рая Вайль: Хорошо, что у Кристины есть муж, он может позаботиться о семье, но многие латиноамериканские женщины рожают одного за другим, не имея возможности их содержать, у многих нет мужа, и дети растут без отца. Зачем они это делают?
Кристина: Трудно сказать. Иногда это любовь, страсть. Многие не делают аборт из страха, многие - по религиозным причинам. А что без отца растут, так это не страшно, я тоже выросла без отца, нас семерых мать одна растила. Но я не вижу тут никакой трагедии - мать все делала за двоих, многие говорят, что сильным характером я пошла в нее.
Марина Ефимова: Довольно естественно предположить, что огромная этническая группа латиноамериканцев как-то повлияет на общественную жизнь первых десятилетий 21 века. Но в какую сторону? Вот что говорит социолог Тэд Браун.
Тэд Браун: Это, конечно же, изменит нашу культурную среду. Мы пережили этапы ирландской, германской, еврейской эмиграции. До сих пор эта диверсификация хорошо отзывалась на нашем обществе. Можно сказать твердо, что она обогатила нас - она научила толерантности. Что может привнести в наше общество новое поколение? Очевидно, что в следующем веке в США окрепнет католическая церковь, которая традиционно играла небольшую роль. С достоверностью можно говорить пока лишь о курьезном примере. Совсем недавно Министерство образования утвердило сальсу - очень популярную в латиноамериканских странах острую приправу из перца и помидор - в качестве одного из обязательных блюд в столовых общественных школ.
Марина Ефимова: Словом, как поется в песенке из фильма Вуди Аллена, которую мы выбрали для сегодняшней передачи – "Нас ждет южноамериканский путь".
Прежде, чем заглядывать в 21 век, посмотрим как уже меняет новый "бэби-бум" американский образ жизни. Вот что пишет Дейл Русаков в газете "Вашингтон Пост".
Диктор: "Поколение тысячелетия" уже "наследило" в общественной и частной жизни американцев. Общественные школы переполнены. Вопрос о школьном образовании стал решающим вопросом в политической борьбе. При заметном перепроизводстве врачей детских специалистов не хватает. Педиатрия стала перспективной профессией, а проблема детского здравоохранения - вторым важнейшим пунктом политических программ. Как следствие, "бэби-бум" вызвал бум производства игрушек. Да и вообще, нет уже, кажется, ни одного производителя товаров широкого потребления, который не создал бы тщательно продуманной специализированной рекламы для детей и подростков. Сейчас дети тратят на развлечения столько денег, сколько и не снилось "бэби-буммерам".
Марина Ефимова: Буйный рост нового поколения уже вызвал первый конфликт в обществе. О нем – директор "Института общественных тенденций" Джеральд Селента.
Джеральд Селента: Сейчас в США существуют две наиболее многочисленные группы - дети до 18 лет и пожилые люди, которые приближаются к пенсионному возрасту. И все они не желают платить школьный налог. Если они победят в своей нынешней борьбе с этим налогом, то общественные школы катастрофически обеднеют. С другой стороны, молодые американцы протестуют против растущих налогов, идущих на социальное обеспечение богатых стариков. Так что дети не хотят платить за стариков, а старики – за детей.
Марина Ефимова: И все же, говоря о будущем "поколения тысячелетия", социолог Тэд Браун, например, рассчитывает на полную абсорбцию этнических групп.
Тэд Браун: Опыт показывает, что американская социально-культурная среда обладает мощным потенциалом абсорбции. Американский образ жизни, и это традиционно, замешан на некоей культурно-психологической парадигме – на желании добиться успеха. И это – мощная идея. Если, скажем, иммигранты из Латинской Америки составляют подавляющий процент тех, кто живет на социальное пособие, то их дети, выросшие здесь, осознают, что для достижения успеха им нужен прекрасный английский язык, им нужно образование, им нужны навыки, которые им помогут на рынке труда. Дети врастают в ткань американского общества, но этот процесс американизации повторяется из поколения в поколение.
"...их дети, выросшие здесь, осознают, что для достижения успеха им нужен прекрасный английский язык, им нужно образование..."
Марина Ефимова: Итак, Браун рассчитывает на приспособление нового поколения к традиционному американскому образу жизни. Однако другой социолог - Джеральд Селента - в интервью газете "Вашингтон Пост" назвал общественное направление нового поколения революционным, точнее, "революцией наготове". Мистер Селента, почему - революция?
Джеральд Селента: Эти дети растут в необычную эпоху, когда в течение одной человеческой жизни происходит больше всевозможных перемен, чем во все другие исторические времена. Они попали в электронную, компьютерную эру. Эти дети растут в эпоху, когда рушатся или в корне меняются почти все институты и формации, ранее созданные обществом – религия, педагогика, семья, трудовые отношения. Лояльность была в Америке главным понятием в сфере трудовых отношений. Сейчас дети растут в эпоху, когда это понятие отменили. Естественно, что и в нравственном отношении, и в творческом нынешние дети ищут дороги совершенно отличные от тех, по которым шли мы.
Марина Ефимова: Но "бэби-буммерс" росли в совершенно традиционном обществе, были детьми из, что называется, хороших семей. И, тем не менее, они взбунтовали Америку. Может быть, нынешние дети из разбитых семей и общества, где все дозволено, вырастут как раз тихими созидателями из одного только чувства противоречия?
Джеральд Селента: О, нет, они тоже поднимут бунт, только по другим поводам. И мы, кстати, уже видели их в деле. Если вы помните, три лидера американской внешней политики - Мадлен Олбрайт, Уильям Коэн и Сэнди Бергер, советник президента по вопросам национальной безопасности - устроили не так давно конференцию в университете штата Огайо, чтобы разъяснить студентам политику США в отношении Ирака. Речь шла о возможности военного вмешательства в расчете остановить агрессивность Саддама Хусейна. И "поколение тысячелетия" Университета Огайо устроило массовую демонстрацию протеста. И, надо сказать, что, в отличие от хиппи 60-х и 70-х годов, "поколение тысячелетия" чрезвычайно хорошо артикулировано и основательно подковано юридической и политической терминологией.
Марина Ефимова: Какие еще особенности новой революции вы предвидите?
Джеральд Селента: Дело в том, что в 1960-70-х главным камнем преткновения была образовавшаяся пропасть между поколениями - отсутствие взаимопонимания между отцами и детьми. Нынешнее поколение разочаровано не в родителях, а в государственных институтах, и борьба против истеблишмента пойдет в единении с родителями. Вот почему грядущая революция будет особенно сильной и целенаправленной.
Марина Ефимова: Мистер Селента, о каком единении вы говорите, когда сейчас среди афроамериканцев 60 процентов детей растут без отцов, а среди белых - 35 процентов?
Джеральд Селента: В Америке 270 миллионов жителей. Мы представляем собой страну первого, второго и третьего мира в одной упаковке. Любые среднестатистические данные мало что проясняют, потому что чаще всего реально они относятся лишь к одной какой-то группе населения. Например, если разводы являются общенациональной проблемой, то безотцовщина – проблема преимущественно черного населения. А детская преступность, как правило - проблема больших городов. Поэтому когда мы говорим о тенденциях нового поколения, мы рассматриваем только лидирующую активную группу. Да, физически второй "бэби-бум" создан иммигрантами, но лидирующую группу, насколько я себе представляю, составляют коренные американцы. В чем сейчас практически заключается их особенность? Во-первых, они все считают защиту окружающей среды одной из главных задач своего поколения. Не только подростки, но дети, начиная с шести-семи лет, требуют от родителей не покупать синтетики, не пользоваться пластмассовой посудой, не упаковывать продукты в пластиковые мешки, а только в бумажные. Мы еще увидим, как они закроют эпоху пластмасс и химикатов. Эти дети уже сейчас лучше подкованы технически, чем их родители, они часто толковее и лучше разбираются в финансовых делах, они менее артистичны, чем предыдущее поколение, но гораздо более отзывчивы на общественные проблемы и умеют их практически решать. Я вам приведу один пример. Год назад из газет стало известно, что фирма "Nike", изготовляющая кроссовки, использует так называемые "потогонные фабрики", где применяется детский труд, и американские дети перестали покупать кроссовки этой фирмы. И сейчас, впервые за десять лет, фирма "Nike" начала терять прибыль.
"...из газет стало известно, что фирма "Nike" использует так называемые "потогонные фабрики", где применяется детский труд, и американские дети перестали покупать кроссовки этой фирмы"
Марина Ефимова: Мистер Селента, а каким представляется вам новое поколение к культурном аспекте?
Джеральд Селента: Главное отличие нынешнего поколения - индивидуалистичность. Пример – одежда. В отличие от "бэби-буммеров", которые все оделись в джинсы, эти все одеваются по-разному. В последние тридцать лет в Америке элегантность наряда определялась исключительно тем, где он куплен – в "GAP" или, скажем, в "Banana Republic". Теперь подростки начинают срезать эмблемы фирм, чтобы их не заподозрили в пижонстве. Музыка, конечно, определяет дух поколения, и у "поколения тысячелетия" пока это то, что мы назвали "новая эпоха джаза". К тому же, как и в спорте, в музыке они гораздо большие экстремисты. Они не боятся любить 70-летних Тонни Беннета и композитора Берта Бакарака. Словом, они ведут собственную игру, и ведут ее очень уверенно. Настолько, что перед ними заискивают сейчас крупнейшие фирмы, не только "Nike", но и "GAP", который включил в свою рекламу одну из самых популярных сейчас у подростков песен - это "Джамп энд джай", которую пел Луис Прима в 1950-х годах.
Марина Ефимова: А микрофона - Александр Генис.
Александр Генис: Америка, бесспорно, молодеет, причем, прямо на наших глазах. Об этом свидетельствует американская массовая культура. Если мы переберем в памяти самые популярные фильмы последних десятилетий, то выяснится, что истина в них всегда доступна только ребенку. Подросток спасает мир от войны, разоблачает злодеев, побеждает гангстеров, добивается успехов в бизнесе, а, главное - обладает верным взглядом на жизнь. Вспомним для сравнения киногероя 40-х годов. Это человек солидный, с богатым жизненным опытом, муж, отец – скажем, Гарри Купер. Резкое омоложение американского героя - симптом тектонических сдвигов в общественном сознании. Не продуманное и ответственное отношение к жизни, а импульсивное, наивное, доверчивое мироощущение – вот секрет счастья. По сути, современная массовая культура вообще стала детской, предназначенной для детей и воспевающая детей. Взрослые здесь – сбоку-припеку. Но и с ними не воюют, их терпят, что отличает детскую революцию от предшествующей ей молодежной революции. Различие между двумя этапами омоложения американской души иллюстрирует сопоставление двух художников, различных по глубине, но равных по популярности. Первый это, конечно, Сэлинджер – предтеча и пророк молодежной революции. Его легендарный Холден Колфилд из повести "Над пропастью во ржи" - классический образ нон-конформиста, восстающего против лицемерия взрослых. Что же стало с этим типом в следующем поколении? Он превратился в героя Спилберга, который на свой лад разрабатывает ту же модель отношения со взрослым миром, что и Сэлинджер. В своих самых популярных и, на мой взгляд, самых удачных приключенческих фильмах, Спилберг опоэтизировал переходный возраст. Его герой понимает и знает взрослый мир, но сам еще не включился в его жизнь, он живет, не платя по счетам, реальность для него еще не застыла в той колее, которая ведет нас к могиле, мерно отсчитывая этапы – работа, семья, дети, пенсия, кладбище. Он уже знает, что сказок не бывает, но еще не наверняка. Мир еще кажется ему домом. Прогресс подростка не пугает и не восхищает, компьютеры и ракеты - часть окружающей среды, как птицы и деревья. Чудесное, ирреальное, иррациональное - лишь прибавляет его жизни красок. Такой подросток и есть тот архетип, в котором хочет себя узнать нынешняя Америка. Ради него стремительно молодеющая страна переворачивает обычный порядок вещей. Сегодня не дети играют во взрослых, а взрослые в детей.
Марина Ефимова: Этот социальный процесс, так точно подмеченный Александром Генисом, многих американцев чрезвычайно беспокоит. В том числе поэта и философа Роберта Блая – лауреата литературной премии "National Book Award". В книге "Общество отпрысков" Блай пишет:
Диктор: "Мы живем сейчас в культуре, где лидируют полувзрослые люди. Сто лет назад знаменитые американцы на портретах, включая актеров, выглядели зрелыми. Их глаза, линии их ртов говорили: мы – взрослые, и с этим ничего нельзя поделать. Лица Стивена Спилберга, Кевина Костнера или нынешнего профессора университета говорят нам: я – дитя, и с этим ничего нельзя поделать. Подростки испокон века отказывались принимать резоны и цели старших. В 18 лет такой поход - в порядке вещей. Проблемы возникают с 30-летними подростками. Человеческие сообщества сохраняют свое единство с помощью преданий, сбереженных в национальной памяти. Устные рассказы, мифы, романы, пьесы, стихи и песни передаются из поколения в поколение. Если эти предания отрицают подростки - это ничего, это пройдет года через три. Если их отрицают университетские профессора, результат будет разрушительным. Когда профессор объясняет, что прежнюю культуру можно забыть в виду того, что она несправедливо обошла женщин или афроамериканцев, он легализует подход подростка, заинтересованного только в своем поколении, только в темах, связанных с его собственным бытием. Пущенный на конвейер незрелого, склонного к крайностям детского сознания, такой подход порождает неуважение к прошлому, к старому, к старшему. Моя знакомая учительница попросила 12-летнюю девочку закрыть окно, когда та выходила из школьного автобуса. Девочка послала ее подальше, добавив: "Мне за это не платят". И учительница замяла весь эпизод. Американцы отшутились от требований цивилизованности и взрослости. Это было нелегко, но коль скоро это сделано, большинство из нас получило индульгенцию и стало с облегчением избегать ответственности цивилизованного взрослого человека".
Марина Ефимова: Это было предупреждение поэта и философа Роберта Блая. Социологи оптимистично смотрят на "поколение тысячелетия" несмотря на статистику детской преступности, растущую безотцовщину и этнический перекос.
Джеральд Селента: Я думаю, что "поколение тысячелетия" станет основателем очень сильных тенденций в американской культуре и истории, и что не только Европа, но и Азия скоро последуют за ним. И самая серьезная тенденция, на мой взгляд – его явная приверженность к тому, что мы называем "капитализм с человеческим лицом". То есть они коллективно и с огромным энтузиазмом игнорируют компании, которые не соблюдают трудовую этику или недоплачивают работникам, компании, которые производят массовые увольнения служащих, компании, засоряющие окружающую среду. Конечно, пока они во всем доверяют прессе и, возможно, иногда чего-то недопонимают, но важна их не по-детски серьезная озабоченность нравственными основами общества. В этом смысле они похожи на шестидесятников, то есть они становятся начинающими политическими и общественными активистами своего времени.
Марина Ефимова: И однако, как считает Роберт Блай, эта активность нового поколения станет плодотворной, а не разрушительной только в том случае, если взрослые и дети сумеют восстановить утраченный контакт. "До 60-х, во времена так называемого "общества родителей", - пишет Блай, - в Америке были взрослые, которым дети хотели подражать: любимые школьные учителя и профессора, гениальные писатели, великие президенты, священники с незапятнанной репутацией, мудрые родители друзей. Идея, что каждый человек имеет право все изменить по своей прихоти, казалась им оскорбительной, потому что их роль – сохранять и передавать. Сейчас связь между детьми и их менторами разрушена завистью и неблагодарностью. Если удастся ее восстановить, то "поколение тысячелетия" перестанет бояться взрослеть и станет обладателем бесценного наследства – зрелости.
