- Участковые отказываются возбуждать уголовные дела против домашних тиранов; в российском законодательстве нет превентивных мер для борьбы ними.
- В Москве одинокую женщину, перенесшую два инсульта, хотят выписать из больницы под присмотр чужих людей.
- В российских школах продолжается травля учеников: часто такие ситуации создают сами учителя.
В четверг суд в Подмосковье приговорил к 14 годам колонии строгого режима Дмитрия Грачева, который из-за ревности отрубил кисти рук своей супруге Маргарите. В тот же день правозащитная организация "Зона права" обратилась к председателю Следственного комитета России Александру Бастрыкину и генеральному прокурору Юрию Чайке с просьбой проверить сведения, полученные в ходе недавней федеральной "горячей линии", куда обращались жертвы домашнего насилия, столкнувшиеся с бездействием полиции и чиновников.
Женщины рассказали, что у многих из них хранятся кипы постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел против домашних тиранов, причем отказные постановления по таким делам сотрудники полиции, как правило, выносят без изучения результатов судебно-медицинской экспертизы, опроса участников и очевидцев происшествия. А часто они просто отправляют женщин домой - дело-то семейное. Но "дела семейные" нередко заканчиваются трагедией.
Видеоверсия программы
Юристы организации "Зона права" представляют интересы многих потерпевших по делам о халатности полицейских при расследовании дел о домашнем насилии, в том числе по громкому случаю о смерти Яны Савчук в Орле. Участковый заявил ей: "Будет труп – приедем и опишем происходящее".
Рассказывает адвокат "Зоны права" Дмитрий Джулай.
Дмитрий Джулай: Дело не только в цинизме и равнодушии сотрудников полиции, но и в их нежелании всерьез воспринимать жалобы подобных заявителей на то, что им угрожает серьезная опасность. Ведь домашнее насилие было декриминализировано, то есть по первому разу можно привлечь только к административной ответственности.
Марьяна Торочешникова: То есть работу нужно будет проделать большую, а заслуженную "палку" ты не получишь, только время потратишь.
Участковая Башкатова сказала: "Когда вас убьют – тогда приедем и опишем труп"
Дмитрий Джулай: Да. Кроме того, часто бывает так, что обратившиеся жертвы потом отказываются от своего заявления. Кроме того, это цинизм сотрудников полиции по причине большой загруженности, может быть, низкой квалификации. А поскольку условия в полиции сейчас довольно сложные, грамотные, нормальные сотрудники, которые приходят в эти структуры помогать людям, уходят из МВД. И остаются вот такие, как участковая Башкатова, которая сказала: "Когда вас убьют – тогда приедем и опишем труп". Насколько я знаю, ее привлекли к ответственности за халатность и приговорили к трем годам.
Марьяна Торочешникова: В последние месяцы в России начали появляться уголовные дела в отношении полицейских (как правило, участковых) о халатности, за то, что они вовремя не отреагировали, а в семье наступили более тяжелые последствия. Это что, какая-то кампания? Или действительно большое начальство задумалось и решило, что надо каким-то образом останавливать поток насилия, в том числе и в семьях?
Дмитрий Джулай: Сотрудников всегда привлекали к ответственности по халатности, но когда человек погибнет в результате бездействия. А сейчас это стало активно освещаться, что, несомненно, очень хорошо: чтобы они более добросовестно относились к своей работе и более внимательно - к просьбам заявителей.
Марьяна Торочешникова: В истории Маргариты Грачевой, которая в конце прошлого года потрясла очень многих, одну кисть врачам удалось спасти. Незадолго до этого муж отвез женщину в лес и угрожал убить. Она пришла в полицию, написала заявление, которое отказались даже принимать, потому что якобы нет состава преступления. И как же быть женщинам, если они сейчас находятся в угрожающей их жизни ситуации?
Дмитрий Джулай: В деле Грачевой, конечно, вопиющая халатность участкового. Даже когда она пришла с побоями, он вовремя не назначил ей экспертизу, а потом вовремя не уведомил ее об этой экспертизе, и она на нее не попала.
Надо не замалчивать проблему, постараться привлечь к ней внимание близких, может быть, написать в соцсетях, обязательно обратиться к сотрудникам полиции, привести соседей, свидетелей. Надо постараться дать понять участковому, что вы от него не отстанете, будете жаловаться на его бездействие, требовать зарегистрировать заявление, получить в дежурной части квиток уведомления. В крайнем случае можно позвонить на телефон дежурной части. Все звонки, которые поступают в дежурную часть, записываются, а потом прослушиваются сотрудниками прокуратуры, руководством МВД.
Марьяна Торочешникова: Допустим, женщине удалось спрятаться, запереться от обезумевшего домашнего тирана. Вот приехала полиция, но он же может им и не открыть. А если открыл, они могут его задержать, добиться решения о его аресте, изолировать жертву?
Дмитрий Джулай: Если он уже нанес ей побои... Она может написать заявление, и они могут его привлечь к ответственности.
Марьяна Торочешникова: Но они оставят его дома. А могут его забрать, вывести из этой семьи? Ведь полиция уедет, а он же и может и убить…
Дмитрий Джулай: Его могут задержать только при невозможности составления протокола на месте, то есть они могут только провести беседу. В принципе, он имеет право даже в дом их не пускать, если только не совершается откровенное преступление.
Марьяна Торочешникова: Пока он ей руки не начал отрезать, глаза выкалывать?
Дмитрий Джулай: Грубо говоря, да.
Марьяна Торочешникова: Получается, что женщина абсолютно не защищена?
Дмитрий Джулай: Да. В нашем законодательстве нет никаких способов превентивного воздействия на домашнего тирана. У нас в Уголовном кодексе есть только статьи, которые охраняют жизнь и здоровье, но это уже, по сути, после совершения преступления. В отличие от Америки, у нас нет института охранных ордеров, когда человеку можно по суду запретить приближаться к другому человеку.
Марьяна Торочешникова: Как же добиться от конкретного полицейского возбуждения уголовного дела против домашнего тирана?
Дмитрий Джулай: Надо жаловаться его руководству, записываться на личный прием, жаловаться в прокуратуру, в суд, обжаловать бездействие или вынесенное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, привлекать внимание, писать об этом в соцсетях, обращаться в СМИ.
Марьяна Торочешникова: А это не опасно для жертвы?
Дмитрий Джулай: Конечно, опасно. Поэтому помимо обращения в полицию стоит принять и другие меры: например, предупредить соседей о том, что если они услышат крики, чтобы сразу вызывали полицию. Приготовить "тревожную" сумку, чтобы в случае чего быстренько уйти из квартиры.
Марьяна Торочешникова: Еще было бы куда уходить...
Дмитрий Джулай: Договориться со своими друзьями, знакомыми, чтобы они, если есть возможность, приняли вас в критический момент.
Марьяна Торочешникова: В России не существует системы выдачи охранных ордеров, но есть такая история, как государственная защита. Как правило, ее назначают важным свидетелям по каким-то делам, а иногда, по-моему, даже и потерпевшим. Может ли женщина, которая находилась в ситуации домашнего насилия, с помощью полиции добиться государственной защиты как жертва преступления?
Дмитрий Джулай: Теоретически может, но это очень сложно. Недавно был случай, когда адвокат Ирина Бирюкова выложила видео по сотрудникам ФСИН. По-моему, она добивалась этого четыре месяца, хотя у нее были реальные основания опасаться за жизнь и здоровье, ей поступали реальные угрозы. Так что не стоит особо надеяться на этот институт.
Марьяна Торочешникова: Получается, что ни на что нельзя надеяться, а нужно немедленно бежать. И хорошо, если у вас есть счет в банке и есть где спрятаться. А если у вас ничего этого нет, то вы рискуете оказаться либо на кладбище, либо в тюрьме, если превысите пределы необходимой обороны.
Дмитрий Джулай: К сожалению, тут все очень печально. Можно попробовать обратиться в кризисный центр, на "горячую линию", в том числе, "Зоны права", чтобы вашей проблемой занялся юрист, достучался до сотрудника полиции, заставил его что-то делать, привел нужные аргументы. Но кризисных центров у нас в стране очень мало.
Марьяна Торочешникова: А убежищ – и того меньше.
Сейчас "Зона права" обратилась к генеральному прокурору России и к руководителю Следственного комитета с просьбой проверить действия сотрудников полиции. Какой реакции вы ждете?
Дмитрий Джулай: "Зона права" также обратилась в МВД. И буквально на днях с нами стали связываться представители территориальных отделов полиции, просили предоставить данные потерпевших, обратившихся на "горячую линию". Все не так плохо. У МВД есть желание сотрудничать. Общественный резонанс приносит свои плоды.
Марьяна Торочешникова: Но, к сожалению, в таких делах общественный резонанс наступает лишь после того, как случается что-то очень страшное.
Дмитрий Джулай: К сожалению, да. У нас в законодательстве не предусмотрены превентивные меры, все направлено только на борьбу с последствиями.
В России лучше не оставаться в одиночестве в старости: надеяться на помощь государства и социальных служб приходится не всегда
В Москве развивается скандал, связанный с историей вокруг 67-летней Натальи Прищепы. Одинокую пенсионерку, перенесшую во второй половине октября два инсульта, врачи намереваются выписать под присмотр соседей большой коммунальной квартиры. Больше доверить женщину некому. В реабилитационный центр ее брать отказываются из-за тяжелых сопутствующих диагнозов - у пациентки тромбоз и сердечная недостаточность. Но и соседи не хотят брать на себя ответственность за чужого тяжелобольного человека. Они считают, что пенсионерке в нынешнем ее состоянии нельзя возвращаться домой.
Разве можно выписывать человека из больницы под присмотр чужих людей? Кто обязан решать подобные вопросы? На эти вопросы отвечает адвокат Дмитрий Айвазян.
Дмитрий Айвазян: Прямая обязанность медицинской организации, в частности, участкового врача, заведующего отделением, где наблюдается больная, – организовать направление и сбор документов для направления ее в паллиативное отделение по месту жительства или в хоспис. Я не думаю, что здесь могут быть какие-то сложности. Во-первых, она одинокая. Во-вторых, есть соответствующие страдания диагноза, которые невозможно компенсировать в амбулаторных условиях. И, в-третьих, ей необходимы и узкие специалисты, которые не придут на дом. Прямая обязанность участкового терапевта – организовать это. Если она лечилась у невролога, значит, то невролог обязан взять на себя организацию этого дела, подготовить выписку...
Марьяна Торочешникова: Звучит замечательно: врач обязан... А вот они по какой-то причине этого не делают, и у человека нет родственников, которые могут вступиться и собирать эти бумажки. Кто должен вмешаться в эту ситуацию – прокуратура, органы социальной защиты?
Дмитрий Айвазян: Сейчас нужно позвонить в районную социальную службу. Это могут сделать соседи, участковый, сотрудник полиции, кто-то из врачей. Придет социальный работник, и его прямая обязанность – организовать это: звонить неврологу, участковому врачу, собирать документы, а для начала поставить пенсионерку на свой учет как человека, которому нужна социальная помощь. Кто должен это организовать? Обычно этим занимается участковый врач, а если основной диагноз у нее неврологический, значит, невролог. И второй человек – это социальный работник. Кто будет заставлять этих лиц заниматься этим – уже вопрос техники. Попадется добрый сосед – может быть, он возьмет на себя эту функцию и будет названивать специалистам.
Марьяна Торочешникова: Это довольно неприятная история, из которой можно сделать вывод о том, что в России лучше не оставаться в одиночестве в старости, потому что надеяться на помощь со стороны государства и социальных служб, к сожалению, приходится не всегда. Впрочем, возможно, чиновники увидят нашу программу и помогут Наталье Прищепе.
На этой неделе одной и самых обсуждаемых тем в социальных сетях стала школьная травля, причем главные антигерои большинства появившихся в медийном пространстве историй - учителя.
Что не так с российской школой? Как защитить ребенка от травли собственным учителем? Вот советы адвоката Сергея Макарова, участника проекта «Травли нет».
Сергей Макаров: Травля была всегда. С определенного момента противостояние учеников и учителей обострилось в силу большего понимания учениками своих прав и своей защищенности (иногда чрезмерной), в силу изменения отношения к учительской профессии в обществе - поскольку она не самая оплачиваемая, соответственно, она и не самая уважаемая. Вот все это в комплексе наслаивается и создает проблему, которая появилась много лет назад. Просто сейчас к этому привлекается большее внимание.
Марьяна Торочешникова: И, опять же, есть телефоны с камерой, и все это можно снимать и выкладывать в Сеть.
Сергей Макаров: Хорошо, что случаи откровенных избиений не останутся безнаказанными. Какой бы ни был ребенок, бить его нельзя. Как бы тяжело ни было, учитель должен быть сдержанным – это часть профессии. Но многое в таких ситуациях – оценочное, в том числе и с юридической точки зрения. И все это требует приведения к единому знаменателю в оценке обществом. Комментарии, которые пишутся к таким видео, порой полярны.
Марьяна Торочешникова: Что касается истории учительницы из Комсомольска-на-Амуре, то на сайте Change.org уже появилась петиция, набравшая почти 1 400 голосов. Цитирую: "По Сети разлетелась новость, что в школе №37 в городе Комсомольск-на-Амуре учительница в коридоре избила второклассника за то, что он мешал ей вести урок. Педагог имеет 24-летний стаж работы, о ней говорят, как о хорошо себя зарекомендовавшей. Но на видеоматериалах ясно видно, что учительница не избивает ученика, а применяет меры воспитательного характера". (Вот если бы она его розгами лупила...) В ней нет гнева, она не задается целью нанести вред здоровью ученика. Ее действия не проходят ни по статье 116 Уголовного кодекса "Побои", ни по статье 115 "Умышленное причинение легкого вреда здоровью", ни иных. Требуем освободить учительницу от уголовной ответственности".
Сергей Макаров: Я смотрел это видео и обратил внимание, каким взглядом смотрит на нее ребенок: это сочетание неприязни и какой-то затравленности. Ведь не исключено, что этому ребенку, помимо шлепков, нанесена и психологическая травма. Это очень оценочная петиция, формулировки сделаны под определенным углом.
В этом видео есть очень важный аспект. Дети снимают на телефон, перешептываются между собой. Один ребенок говорит другому: "А она имеет право его бить?". Так проявляется правосознание детей. Зрители, благодаря которым эта ситуация поднялась и не останется без внимания общества, уже задумываются о том, вправе ли учитель бить ученика. Наверное, это одно из небольших положительных последствий этой ситуации.
Марьяна Торочешникова: В отношении учительницы может быть возбуждено уголовное дело, ее могут осудить, лишить преподавательской практики. А школа должна что-то родителям этого мальчика? Я видела комментарии о том, что он сам постоянно провоцировал, бил своих одноклассников, назвал учительницу "тварью", и у нее не было других способов на него повлиять.
Сергей Макаров: И все-таки учитель не должен бить ученика, даже проявлять в отношении него какую-то агрессию, как бы тот себя ни вел.
Марьяна Торочешникова: А что, с вашей точки зрения, должен был сделать учитель, оставаясь в рамках закона?
Сергей Макаров: Проблема возникла не в один день, у учителя накипело. Родителей в школу приглашали или нет? Нам это неизвестно, но это принципиальный момент, ведь все закладывается в семье.
Марьяна Торочешникова: Не менее страшной показалась мне история, которая развивалась в другом городе. Учительница уже уволилась. Она начала в присутствии других учеников оскорблять девушку за ее одежду.
Сергей Макаров: Причем коснулась ее семьи, ее происхождения.
Марьяна Торочешникова: Она сказала: "Ты что, приемная?!". Таким образом, она стигматизирует приемных детей.
Буллинг трудно устранить, он есть во всем мире, но хотя бы умерить его – это уже будет большим достижением
Сергей Макаров: Ее не должно касаться – это родная или приемная дочь своих родителей. Это табуированная тема для учителя. Есть ребенок, и не важно, из какой он семьи, нельзя комментировать его происхождение.
До знакомства с проектом «Травли нет» я был уверен, что сами дети инициируют и ведут школьную травлю – буллинг, а учитель ее либо поддерживает, либо не поддерживает. Но, знакомясь с материалами, я вижу, что буллинг всегда связан с учителем.
Марьяна Торочешникова: То есть он либо зарождает, либо поддерживает это явление?
Сергей Макаров: Да. И учитель может это сделать своими необдуманными словами, даже не желая создавать травлю ученика. Например, такая свежая история. В классе не хватило мест, ученик стоял у стены, и учительница загнала его под парту, что вызвало насмешки со стороны класса. Пятиклассникам много не надо для того, чтобы над кем-нибудь посмеяться. И вот так она спровоцировала травлю. Скорее всего, она просто решила, что избавилась от проблемы: ну, что он стоит...
Марьяна Торочешникова: И что случилось с этой учительницей? Она до сих пор преподает?
Сергей Макаров: По-моему, к ней приняты меры воздействия. Сейчас появилась подборка фактов о том, как правильно поступают школы. Они не бросаются горой на защиту учителей, не разбираясь, правы они или не правы, а стараются разобраться в ситуации: выслушать родителей, выслушать учителей, – и принять правильное решение. Даже все руководство какой-то школы было уволено, поскольку они неправильно повели себя в ситуации буллинга.
Но хочу обозначить и другую, полярную опасность. Я называю это "родительским экстремизмом". Мне известны конкретные ситуации в Москве, когда родители спровоцировали травлю учителя, и ему пришлось обороняться. Это как бы "буллинг наоборот". А родительский экстремизм тоже страшен, как и любой экстремизм.
Хорошо, что тема буллинга сейчас поднялась, обсуждается, готовятся меры... Его трудно устранить, он есть во всем мире, но хотя бы умерить его – это уже будет большим достижением.
Марьяна Торочешникова: Во всяком случае, можно научить педагогов с ним справляться, вовремя его останавливать, чтобы эта история не развивалась.
Сергей Макаров: Нужно, чтобы учителя знали примерный набор слов и действий, которые могут неожиданно для них вызвать буллинг. Но иногда учителя выбирают жертву и провоцируют сознательно: такие случаи с разным окончанием в этом году тоже были.
Иногда ситуации продолжаются, и, к сожалению, могут закончиться неблагополучно для семьи ученика. Но в некоторых случаях удается это преодолеть, если родители занимают активную позицию и бросаются на защиту своего ребенка. Родители должны быть горой за детей. Но все-таки нужно и разбираться.
Марьяна Торочешникова: А могут ли в подобных случаях петиции, общественное внимание помочь жертве буллинга или, наоборот, учителю, который участвовал в этой травле?
Сергей Макаров: Тут не угадаешь, поможет это или помешает. По крайней мере, надеюсь, что это позволит более-менее объективно высветить все обстоятельства, и если дело дойдет до суда, будет какая-то объективная информация со всех сторон.
Марьяна Торочешникова: В четверг в Facebook появилась публикация, собравшая 20 тысяч "лайков", 16 тысяч репостов, тысячи комментариев. Восьмиклассник из барнаульской школы №101, по словам его матери Ульяны Меньшиковой, написавшей отчаянный пост в Facebook, несколько месяцев подвергался издевательствам со стороны других учеников, а 12 ноября пришел из школы с подбитым глазом и рваной раной нижнего века. Мама начала выяснять, что произошло. Оказалось, что ее сын уже на протяжении нескольких месяцев подвергается травле, причем со стороны учеников 6-го и 7-го классов, а администрация школы на это никак не реагирует. И я уже видела интервью директора школы "Московскому комсомольцу", где были комментарии: "Ребята играли в снежки. Может быть, он сам напросился". Что должны делать администрации учебных учреждений в подобных случаях?
Сергей Макаров: Проще всего, конечно, закрыть глаза. Но если здоровью школьника причинен вред, может возникнуть вопрос об уголовной ответственности тех, кто его причинил умышленно или по неосторожности, или административная ответственность. Проблема в том, что нынешние поколения детей совершенно не образованы в правовом плане.
Марьяна Торочешникова: Они не предполагают, какая ответственность может наступить вслед за этим. И об этом должны рассказывать преподаватели в школах для того, чтобы не дать развиваться буллингу.
