Можно противостоять цензуре, можно бороться за правду и принципы, можно отстаивать право на доступ к информации, можно учить студентов и показывать на собственном примере, что такое журналистика и почему так важно делать свою работу на совесть, что ты работаешь не для высокопоставленного дяди, а для общества. Оно, кстати, и есть наивысшее начальство.
А можно вдруг остановиться задуматься: "Зачем?" Зачем тратить так много в том числе внутренних ресурсов; зачем бить по воде руками, если можно лечь на спину "звездой" и все равно приплыть к берегу – пусть и к немного другому; зачем на пике карьеры отказывать себе в удобной занимаемой должности; зачем вообще ради принципа терять все то, что уже имеешь, упускать то, чем совсем скоро сможешь владеть; зачем так рисковать и подставляться; зачем ждать, когда тебе подбросят наркотики; зачем сидеть за эту правду в колонии, СИЗО, спецприемнике или под домашним арестом?
Тогда можно сощуриться так, чтобы была видна только одна, нужная и правильная часть горизонта. Или сделать маленький шаг в одобряемую кем-то свыше сторону: перестать звать на эфир определенных людей, уволить определенных преподавателей, сказать студентам: "Вы не будете сами выбирать повестку студенческого ток-шоу, мы выберем, что вы должны выбрать", аккуратно сказать в сети, что "в деле Ивана Голунова все не так однозначно". Можно делать маленькие шаги и говорить себе: "Никто не заметит, они же такие маленькие. Это просто компромисс: овцы целы, волки сыты. А я по-прежнему независим".
Но почему-то в эти моменты забывается, что у нас нет никаких овец и волков, а есть живые люди, общество, журналисты, студенты, которые готовятся журналистами стать.
К преследованию журналистов и активистов мы, к сожалению, привыкаем, мы слышим: "ну, это естественно, он же расследователь", или "он же протестный", или "ну, он знает, в какой стране живет, знает, куда полез". Мы сами не заметили, как давление на журналистов после короткой передышки снова стало привычной нормой.
На журналиста могут повлиять учредители, публиковать или не публиковать материал, может решать влиятельный дядя, сколько талантливых журналистов останется на своих местах и будет ли существовать отдел политики в крупном СМИ – тоже решает не редакция, а человек, который ею владеет. А еще журналиста могут посадить, могут подбросить ему наркотики или обвинить его в экстремизме. У каждого есть своя особая болевая точка, которая может заставить сомневаться, подчиняться, переобуваться на ходу. Иногда тех, у кого такая болевая точка не обнаруживается, устраняют – по-разному, как повезет.
И начинается это перетягивание каната задолго до того, как журналист приходит в СМИ Ходорковского, Навального, Усманова, Потанина и т.д.
Давление на студентов практикуется во многих вузах, давление на студентов журфаков – тем более. Судя по рассказам, московский чемпион – МГУ. Для понимания ощущений выглядит это так: человек с огромным бэкграундом, опытом и известным именем давит на человека, у которого еще нет такого громкого имени, но который прямо сейчас осмелился сделать так, как хочет он сам, сделать что-то свое, потому что он так видит и чувствует. И что есть, например, руководство университета, которое говорит студенту: "Ты видишь и чувствуешь неправильно".
Это не редакционная политика, это цензура. А еще это прямое давление на студентов, искажение их представления о работе журналиста, о его долге и миссии
Ситуация с закрытием в НИУ ВШЭ студенческого ток-шоу "В точку! Персона" – тоже на самом деле давление. Ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов заявил СМИ, что программу закрыли из-за желания авторов (а именно – студентов, работавших над проектом) самостоятельно определять редакционную политику. Напомню, что программу закрыли за день до того, как на нее должна была прийти генеральный продюсер "Навальный LIVE" и кандидат в депутаты Мосгордумы Любовь Соболь. При этом весной 2018 года шоу нежданно-негаданно посетил пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков. Но после записи беседы по его просьбе исходники записей удалили, а студентам сказали, что это была не запись вовсе, а просто разговор. Просто разговор с выставленным светом и пятью работающими камерами. Студенты, естественно, заявили о цензуре, но руководитель программы "Журналистика" и главный инициатор создания ток-шоу Сергей Корзун сказал, что в этой ситуации ничего возмутительного нет.
Вскоре студенты пригласили на ток-шоу бывшего вице-президента Transparency International Елену Панфилову, незадолго до этого покинувшую пост главы антикоррупционной лаборатории ВШЭ, но, судя по рассказам ребят, Корзун объявил им, что и этот выпуск не состоится – якобы об этом ему намекнуло руководство.
По словам участников проекта, изначально идея ток-шоу была в том, чтобы они брали интервью у людей, которые "создают информационную повестку". Как и почему миссия проекта поменялась, никто не говорит. И нет, это не редакционная политика, это цензура. А еще это прямое давление на студентов, искажение их представления о работе журналиста, о его долге и миссии.
Я выпускник этого факультета ВШЭ, и во многом именно поэтому я смотрю на происходящее там с болью и горечью. Университет подарил мне опыт, знания, таких преподавателей, на которых я смотрю с любовью и восхищением, и таких преподавателей, с которыми мне не хотелось бы иметь ничего общего. Я не участвовала в конфликтах, связанных с ток-шоу, но я могу рассказать и другую историю, как будто и неполитическую, – она про мою коллегу. Пусть ее зовут Женя. Она была одной из лучших студенток на нашем курсе и, кажется, самой умной в нашей группе. В 2016 году Женя подала заявку на получение тревел-гранта на конференцию в Оксфорде. Тема, над которой она работала, была связана с частной памятью, индивидуальными воспоминаниями и репрезентацией их в интернете. Далее я процитирую рассказ коллеги, потому что у меня не хватит никаких ресурсов, чтобы описать происходившее. "Я сидела на работе, когда мне позвонил декан факультета [Андрей Быстрицкий] и начал задавать вопросы [про мой проект], при этом ответы его совершенно не интересовали. Вопросы были в стиле "Вы изучаете то, как люди лгут, а мы должны вам за это деньги давать. Проект, который вы изучаете, – это про использованные гондоны". Это цитата, которую я помню до сих пор. Выяснять он ничего не хотел. Задача была, видимо, в том, чтобы высказать это мнение". Решение о том, давать или не давать грант, принимала большая комиссия университета. Грант Жене дали. Но осадочек остался.
После скандалов с ток-шоу некоторые выпускники писали, что им стыдно, что они учились во ВШЭ. Мне – не стыдно, и моей коллеге тоже не стыдно: потому что нас учили не этому. Мы учились не угождать дяде, а честно делать свою работу, учились не бояться говорить на неудобные темы и задавать неудобные вопросы. Учил нас этому точно не Быстрицкий, а преподаватели, лучше которых я не встречала. Давление на студентов есть во многих вузах. Точно так же, как в каждом городе есть коррупция на местах и сфабрикованные дела по, казалось бы, самым очевидным статьям. Но это не значит, что происходящее – норма. Давление на журналистов – это болезнь, затрагивающая, как мы видим, не только журналистов, которые, условно, нашли компромат на высокопоставленное лицо, но и журналистов, которые могут найти компромат через пару лет – если руководство университета не переломит, дав понять, что хорошо живут в России журналисты совсем другого толка, журналисты, присматривающиеся к интересам человека, который платит деньги.
Последнюю неделю мы каждый день просыпались со словами "Мы Иван Голунов". Иван Голунов на свободе, и это большая победа. Заказчиков не нашли, чьи наркотики мы все это время видели – тоже очень и интересно, хотя сотрудников, которые занимались его делом, от работы, судя по официальным заявлениям, отстранили. Но ничего не изменилось, мы по-прежнему Иван Голунов: Иван Голунов, которого преследуют сотрудники правоохранительных органов; Иван Голунов, которому подбрасывают химикаты в окно дома; Иван Голунов, который вынужден покинуть любимое издание, потому что его политическая позиция не устраивает руководство; Иван Голунов, которому звонит декан факультета и говорит про гондоны; Иван Голунов, чье стремление донести правду для некоторых совсем ничего не стоит; Иван Голунов, которому нужна поддержка коллег и вера в то, что его работа важна здесь и сейчас.
Светлана Осипова – московский журналист
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
