Московская зоозащитница Ксения Паскарь привезла своего сына на спортивные сборы в Темрюкский район Краснодарского края, куда едут сейчас отдыхать многие россияне, и тут же пришла в ужас от того, в каком состоянии находятся там бездомные животные, которых на улицах чрезвычайно много.

Зоозащита в России – такая область, где львиную долю работы выполняют волонтеры, в лучшем случае при содействии местных властей, а в худшем – вообще без всякой поддержки. Мы нашли Ксению, обратив внимание на ее отчаянный пост в фейсбуке:

"Московская зоозащита, умоляю, обратите внимание на юг России!!! Волонтеры Краснодарского края захлебываются в животных, они не справляются!!! Огромное количество собак и кошек, нет стерилизации, нет приютов! SOS! Стаи собак с подросшим потомством, огромное количество сук, есть беременные, остальные скоро будут! Собак здесь никто не стерилизует, периодически травят и вывозят. Собаки в плачевном состоянии, есть травмированные! Зоозащитные фонды и активные зоозащитники – подключайтесь! Необходимо требовать от администрации выделения средств на программу ОСВВ (отлов-стерилизация-вакцинация-возврат). Может, кто-то решится взять собак на кураторство. Местное население собак терпеть не может, я видела, как в них кидают камни и запрещают подкармливать. Если ничего не делать, то конвейер смерти будет продолжаться и продолжаться!"

Ксении Паскарь 34 года, по образованию она экономист, по роду деятельности – индивидуальный предприниматель. В Темрюкском районе, судя по рассказам зоозащитницы, картина чудовищна.

– На юге России самая страшная ситуация, потому что здесь люди вообще не хотят знать, что такое стерилизация, что такое программа ОСВВ, а администрации как работали с живодерами, а не с зоозащитниками, так и продолжают. Под видом сбора мертвых животных вызывают из Новороссийска живодеров, которые убивают собак, а потом собирают: якобы они нашли их мертвыми, хотя это нарушает многие федеральные законы.

Здесь, в поселке Волна Темрюкского района, я увидела огромное количество собак, которые вовсю плодятся, и никого не волнует, что они не стерильны. Конечно, они не представляют никакой угрозы для людей, потому что в основном это небольшие собачки. Но туристы в шоке, ведь они приехали отдыхать, хотят расслабиться, а вместо этого видят массу этих несчастных животных: они голодные, все в блохах и клещах! Пять дней назад отсюда вывезли четырех сук с тридцатью щенками. Помимо этого здесь еще много стай, и через пару месяцев будет около ста щенков. А местные власти так же вызовут какой-нибудь живодерский отлов, и этих животных или вывезут в поля, где они мучительно умрут от жажды, или по ним выстрелят ядом, и они тоже будут тяжело умирать.

Правоохранительные органы не принимают никаких мер. Есть даже видео, где зафиксировано, как какая-то компания убивает животных, но уголовное дело не возбуждают, хотя налицо факт жестокого обращения. Нужно добиваться, чтобы администрации работали по-честному, чтобы тендеры соответствовали нашему законодательству, чтобы была какая-то помощь от государства волонтерам, которые за свой счет строят здесь приюты, убирая часть животных хотя бы с пляжей. Власти очень недовольны: приезжают туристы, а на пляже собаки! Но убирать их почему-то должны волонтеры своими силами. В этом регионе совершенно непонятная политика: там не хотят выделять деньги на регулирование численности, но при этом хотят, чтобы все было сделано.

А в том местечке, где я сейчас нахожусь (это деревня Волна), местные жители вообще боятся проявлять какую-либо инициативу. Они очень запуганы, говорят: "Мы даже письма писать боимся, тут могут наехать на любого активиста, зачем нам высовываться? Мы и так все в собаках, все в долгах, а сейчас нам еще что-нибудь прилетит".

Конечно, я стараюсь поднять всех более-менее активных людей в округе: не только в Темрюке, но и в Анапе, Сочи, Краснодаре – там хотя бы есть волонтеры, а тут забытый край, и даже волонтеров нет, есть просто неравнодушные люди (волонтер – это тот, кто конкретно занимается спасением животных).

– А вот я читала в интернете о Галине Алиевой, школьной учительнице, которая в том же регионе своими силами создала приют, где живут более пятисот сорока собак. Вы с ней знакомы?

– Конечно. Но собак у нее уже около семисот: ей все время подкидывают новых и новых! А она не может их бросить, заботится о них совершенно одна: нет ни помощников, ни финансирования. Поскольку животных тут не стерилизуют, то можно и миллион их насобирать, ведь в день на этой территории рождается несколько сотен щенков! Вот только при мне за несколько дней здесь и только в радиусе 20 метров от нашего пансионата уже четыре помета! Здесь и хозяйских-то собак не стерилизуют. У местных ведь как принято? Завел, она здесь бегает на самовыгуле, родила – ну, ладно: щенков выкинул, да и все. И тут непрерывно идет конвейер смерти: собаки бесконтрольно плодятся до определенного количества, а потом их начинают уничтожать, опять расплодятся – их опять убивают, и так нон-стопом.

– То есть, на ваш взгляд, это связано, прежде всего, с культурой отношения к животным в том или ином регионе?

– В том числе и с культурой. Но если бы была государственная программа стерилизации, то люди, наверное, задумались бы: если уж бездомных собак стерилизуют, то и мне надо простерилизовать свою. В свое время, занимаясь программой стерилизации в Московской области, мы проводили беседы с местным населением. Подходят люди: ой, как хорошо, что вы их отловили! А кто-то, наоборот: зачем вы забираете собаку?! И мы объясняем, что мы вышли по контракту, регулируем численность животных, и это очень хорошо, так как собаки будут привиты, а соответственно, будет защищать район от бешенства, которое разносят лесные жители: лисы, еноты. И люди соглашаются, просят дать контакты, хотят стерилизовать своих собак. Это же все должно идти сверху! Если человек всю жизнь не понимал таких вещей, то за один день он сам, без государственной программы их не постигнет.

– А вот вы, грамотный московский зоозащитник, не боящийся местных властей, пытались связаться по этому поводу с кем-то из администрации Темрюкского района?

– Пока нет. Для начала нужно найти и организовать людей, готовых заняться этим вопросом, а потом уже идти к властям и добиваться, чтобы они выделили на это средства. Кто-то ведь должен это делать. Это очень серьезный труд, и притом не оплачиваемый. Даже средств, выделенных по тендеру, никогда не хватает, чтобы сделать всю работу, обычно приходится вкладывать еще и свои. Поэтому сначала я запустила пост в соцсетях, чтобы понять, будет ли отклик от местного населения, готов ли кто-то помогать. Нужно создать команду, которая будет заниматься животными по контракту, а потом уже с этими людьми идти в администрацию. Если же она не пойдет навстречу, то действовать уже с помощью серьезных фондов, обращаться в прокуратуру с жалобой на то, что власти нарушают закон, работая с живодерами и отказывая зоозащитникам, которые готовы выйти.

Если просто добиться сейчас от властей, чтобы они выставили тендер, на который никто не выйдет, то у них будет оправдание: мы предлагали, но никто не откликнулся! А для того, чтобы люди откликнулись, нужны серьезные ресурсы: финансы, клиника, где будут стерилизовать животных, автомобиль, достаточно дорогой наркоз, приют, где собаки будут проходить 21-дневную передержку, сотрудники в этот приют. Все это должно создавать государство. Вот в Москве есть муниципальные приюты, на базе которых ведется программа регулирования численности животных. А здесь человек, чтобы выйти на этот убыточный контракт, который даже не покрывает стерилизацию и отлов, должен построить приют, купить машину, нанять людей… Это должен быть или очень обеспеченный человек, или имеющий спонсора.

– Если я правильно понимаю, вы пока не нашли людей, готовых этим заниматься?

– Нашла! Но теперь им нужно помочь финансами и информацией, чтобы они могли построить вольеры для отловленных собак, пригласить ловца из Москвы, который обучит местное население ловить диких животных, а не только ручных. Ведь здесь нет ни одного муниципального приюта, только частные!

Администрации ведь как еще делают? Они говорят: отлавливайте, стерилизуйте, но этих собак нельзя выпускать обратно, мы не хотим, чтобы они тут были. И получается, что волонтеры обязаны пожизненно содержать собак за свой счет. В Москве теперь в подобных случаях город финансирует волонтеру содержание такой собаки. А в Анапе, где есть программа стерилизации, это падает на плечи волонтеров – на каком основании?! Так что нужны деньги, информация, обучение. Вот сейчас я договорилась, что сюда из Москвы приедет опытный ловец, и его работа будет оплачена деньгами московских волонтеров (у местного населения денег нет, это богом забытое курортное место).

Кстати, по состоянию животных можно делать выводы и о том, как живется в том или ином месте людям. Там, где собаки более или менее ухожены, и у людей нормальное существование: только тот, кто сам чувствует себя комфортно, может заботиться о братьях наших меньших.

– Я замечала такое, путешествуя по Азии. Скажем, в индийском штате Гоа собаки в основном выглядят довольно прилично, ведь это один из самых богатых "туристических" штатов Индии. Но стоит переехать границу штата Махараштра, как там, в деревенской местности видишь совершенно другую картину: истощенные облезлые псы выпрашивают пищу у посетителей немногочисленных кафе. И совсем уже чудовищно выглядят эти животные в столице Непала, городе Катманду: они, как пыльные камни, валяются посреди проезжей части, и люди их старательно объезжают, потому что собака в этой стране – священное животное, убивать его нельзя, а вот покормить, видимо, забывают.

– Обычные люди редко помогают животным. Иногда нам кричат: а почему вы не помогаете детям? Я в таких случаях отвечаю: а вы почему не помогаете? Это выбор каждого человека. Но нужна массовая помощь и огласка. Такое безобразие в принципе не должно происходить в нашей стране, где теперь есть закон, защищающий права животных, и в бюджете заложены деньги на эту программу. В отдельных местах все это удается осуществить, а в других все почему-то по-прежнему перекладывают на плечи волонтеров. Люди не информированы должным образом, у нас в стране недостаточно пропагандируется идея заботы о животных.

Домашние животные должны быть дома, это ненормально, что они бегают по улице, и это дело рук человека, ответственность каждого из нас! Об этом нужно писать в газетах, рассказывать по телевидению, то есть должна вестись информационная работа с населением. И в школе я бы ввела какие-то дополнительные уроки гуманного отношения к животным, заодно затронув тему безопасности. Сейчас в отношениях ребенка с животными все зависит от семьи. В семьях, где хорошо к ним относятся, и дети их любят, не боятся, подкармливают, имеют навыки обращения с ними. Если же ребенка с ранних лет пугают: "Не подходи к собаке, она тебя укусит!", – то он и растет с мыслью, что животные опасны, воспринимает их как врагов. И тогда кто-то другой должен рассказать такому ребенку, что это не так, животные – наши друзья.

– У вас дома много питомцев?

– Пять кошек и четыре собаки. Спасали из разных мест, да так они у нас и остались.

– Как вы стали зоозащитником?

– Меня всегда трогала судьба бездомных животных, я их подкармливала, однажды взяла щенка со стройки к себе домой. Но тогда я не до конца осознавала, как обстоят дела (а кроме того, в Москве давно уже нет таких масштабов бедствия, как, скажем, в Темрюкском районе). Потом родители построили дачу, я стала ездить в Московскую область и однажды обнаружила суку с пометом щенков, начала их кормить. Однажды приезжаю, а их нет! Я бегаю, ищу, а соседи говорят: их увезли.

И тут мне стало страшно. Я же никогда раньше не задумывалась, что происходит с бездомными животными, куда они исчезают. Я залезла в интернет, стала узнавать, куда их могли вывезти. И тут со мной связалась женщина-волонтер и рассказала, что администрация Марушкинского района под видом стерилизации вывозит животных и не возвращает обратно. И она как раз видела на их сайте, что отлов был такого-то числа. Меня потрясло, что женщина, никогда не видевшая этих собак, готова все бросить и приехать из Троицка ко мне в Марушкино и требовать от администрации, чтобы она предъявила этих собак. Хорошо, что прошло еще не так много времени, и по контракту собаки еще должны были находиться в клинике, иначе нам могли бы сказать, что их уже выпустили.

В общем, собак они нам отдали, хотя и с боем. Да еще и собрали какой-то небольшой митинг – похоже, из собственных родственников, которые кричали: "Нам не нужны здесь собаки! Раз их уже забрали, пусть не возвращают!" Мы ответили: ничего не знаем, вот контракт, где собаки? Они показали нам собак в клетках, в жутком виде, истощенных, как будто за эти десять дней их вообще ни разу не кормили, и фургон поехал непонятно куда. Мы были на машинах и поехали за ним. Водитель пытался от нас оторваться, но не вышло, и минут через сорок, поняв, что мы не отстанем, он просто выгрузил собак у ближайшего леса.

С этого все и началось. Я поняла, что есть такие люди, как эта женщина, помогавшая мне, и что я тоже готова так помогать, ведь если не я, то кто? Меня вдохновил ее пример. Потом был митинг Фонда "Дарящие надежду", я туда пошла и рассказала историю о том, как в Новой Москве ловят собак: по контракту одно, по факту другое. Там все просто обалдели! И я стала искать единомышленников, которые согласились бы со мной в том, что основной путь волонтера-зоозащитника – добиваться того, чтобы деньги, выделяемые государством, шли реально на животных, а не живодерам в карман. Мы по крохам, по 50 рублей собираем на корм собакам, а куда в это время идут миллионы из бюджета?! И я нашла соратницу, Евгению Степину (теперь это моя близкая подруга), мы с ней начали заниматься отловами. Нам помог фонд помощи бездомным животным "Ника": бесплатно содержал наших собак. Эти организации – "Ника" и "Дарящие надежду" – тоже живут на средства жертвователей, обычных людей.

– Как давно вы работаете волонтером?

– Около шести лет. Занималась в Московской области программой ОСВВ (Солнечногорский район, Химки, Новая Москва). Сейчас эта программа уже закреплена на законодательном уровне, вышел закон об ответственном обращении с животными, и, по идее, все администрации, все муниципалитеты должны разыгрывать тендеры по регулированию численности бездомных животных гуманным способом, путем стерилизации. При этом ряды бездомных животных не пополняются, и они, помимо стерилизации, еще чипируются и вакцинируются от бешенства. Теперь я уже несколько лет этим не занимаюсь, потому что ситуация в Московской области значительно улучшилась, большая часть контрактов теперь заключается с зоозащитниками, а не с живодерами, как раньше, когда вместо стерилизации животных убивали и сжигали. Живодеры специально ловили в первую очередь кобелей, чтобы суки продолжали плодиться, и у них было побольше работы. Раньше даже тендер именно так и разыгрывался: отлов – утилизация. Зоозащитники сначала работали над тем, чтобы убрать такие незаконные тендеры, и вскоре они начали разыгрываться на основе законов: не утилизация, а стерилизация и возврат в среду обитания. Но и по этим тендерам продолжали работать те же живодеры, просто они под видом стерилизации убивали, а администрацию это вполне устраивало: собак убрали – и хорошо.

Но, главное, это не дает никакого результата! Невозможно убрать всех собак. Убираешь одних – если есть кормовая база, приходят другие, причем более умные и дикие, которые не дадут себя поймать. Опыт многих стран показал, что именно стерилизация приводит к уменьшению численности бездомных животных: собака уже не плодится, но при этом живет до семи лет на той же территории, не пуская туда других псов.

И вот в Московской области стали разыгрываться наконец нормальные тендеры, и постепенно зоозащитники начали работать по ним, вытесняя живодеров. Большая часть тендеров сейчас отрабатывается как положено. Но мы, конечно, были не "впереди планеты всей": начинали этот процесс Тюмень, Вологда, Питер. Это первые города, которые практически избавились от бездомных животных гуманным способом.

За два года мы много сделали, в том числе организовали других людей, помогли им. Но дольше мы просто не выдержали (это очень трудно – и физически, и морально) и передали дело новому подрядчику. И сейчас я уже просто оказываю помощь тем, кто этим занимается, спасаю животных с улицы, помогаю приюту Пахры, которому сейчас очень тяжело, не хватает денег. Собаки ведь имеют свойство болеть, бывают покусы, а щенки вообще в приютах моментально заболевают, поэтому там всегда нужна помощь – и руками, и финансами.

– Что вам самой дает такая деятельность?

– Понимание того, что я меняю мир к лучшему. Чем большее количество людей будут делать что-то созидательное, тем быстрее будет меняться мир, и тогда станет легче жить. Мне просто тяжело жить, осознавая, что я прохожу мимо тех, кому могла бы помочь. Многие люди этого просто не замечают, а я в какой-то момент стала замечать.