Заявление Владимира Путина о том, что у России готов "резерв сотрудников правоохранительных органов" для возможного использования на территории Беларуси, если некие "экстремистские силы" там выйдут из-под контроля, вызвало тревогу у многих за пределами России, а в самой Беларуси – особенно. Реально ли российское вторжение в соседнюю страну, переживающую после президентских выборов 9 августа небывалый политический кризис?

Ряд европейских стран призвали Москву не вмешиваться в белорусские дела. Одновременно Европейский союз объявил, что вводит санкции против лиц из ближайшего окружения Александра Лукашенко, причастных к преследованиям, избиениям и пыткам протестующих в Минске и других белорусских городах. Напомним, что за более чем две недели непрекращающихся протестов с требованием отставки Лукашенко и проведения честных выборов почти 7 тысяч человек были задержаны, сотни – избиты омоновцами, ранены или контужены резиновыми пулями и светошумовыми гранатами. Подтверждена гибель по меньшей мере трех человек.

"Запад должен извиниться перед белорусами, оказавшимися в тюрьмах, потому что его политика "солнечного тепла" по отношению к Лукашенко способствовала этому", – считает много лет занимающийся Беларусью политолог Аркадий Мошес, директор исследовательских программ Восточного партнерства Европейского союза в Финском институте международных отношений. В интервью Радио Свобода он объясняет, когда и почему Кремль решил однозначно встать на сторону Лукашенко, и анализирует, к чему может привести соглашение Запада и России по белорусской ситуации, если к такому соглашению удастся прийти.

– Россия однозначно выбрала вариант полной поддержки Александра Лукашенко в белорусском конфликте. Хотя в первые дни после выборов 9 августа Кремль явно колебался и его позиция не была столь однозначной. Когда Москва решила полностью встать на сторону Лукашенко и почему?

– Ничего неожиданного для меня здесь не было. Я предсказывал, что Кремль поддержит Лукашенко, 10 лет назад, во время выборов 2010 года, я предсказывал также, что Кремль поддержит Лукашенко и сейчас.

Непосредственный выбор последних недель – смена тональности российских СМИ и официальных заявлений Москвы в пользу Лукашенко – связан со следующим. Пока казалось, что сам Лукашенко способен контролировать ситуацию и что открытое и прямое вмешательство России не столь необходимо, Кремль мог держаться как бы в стороне и занимать якобы объективистскую позицию. Но когда ситуация стала колебаться, там осознали, что нужно положить весь свой вес на соответствующую чашу весов и оказать режиму Лукашенко дипломатическую, информационную поддержку, объявить о финансовой помощи. А теперь мы видим, что при необходимости уже речь идет и о силовой поддержке.

Причины очень просты: Кремль не может позволить себе смириться со сменой режима в Беларуси через революцию, через народные протесты, через несогласие с результатами явно сфальсифицированных выборов. Кроме того, Лукашенко – известное зло для Москвы. И менять его на неизвестную фигуру нелогично, нерационально и даже опасно.

Наконец, Лукашенко по большому счету всегда был на практике для Москвы достаточно надежным союзником и партнером. Это человек, который считает, что русские и белорусы – один народ, уверен в правильности заключения Беларусью военно-политических и экономических союзов с Россией. Если не принимать во внимание его риторику, а сосредоточиться на том, какой была его политика на протяжении 25 лет – то Кремль в качестве контрагента он полностью устраивает. Так что сомнений в том, на чьей стороне будут симпатии и действия Москвы, не могло быть.

– Накануне выборов и в начале избирательной кампании Лукашенко активно называл своих политических оппонентов "прокремлевскими", упоминал "кукловодов" из России. Кроме того, он основывал свою риторику на идее защиты суверенитета – с понятными намёками от кого. Как это восприняли в Кремле? Можно ли сказать, что теперь Лукашенко простили все эти слова и выходки?

– Не знаю, как это воспринимали в Кремле, существуют разные версии. Не думаю, что Москве это нравилось, такая риторика Минска была на грани приемлемой. Но если не брать в расчет дело "вагнеровцев", которое в результате списали на происки украинцев и США, то все остальное в исполнении Лукашенко не пошло дальше привычного. Его риторика всегда была непоследовательной, поэтому нужно обращать внимание не на то, что он говорил, а на то, что он делал.

"Российская угроза" – это тезис, который очень хорошо продается на Западе. В западной политике Минска это звучало и обеспечивало "перезагрузку" отношений между Беларусью и западными столицами. В России это не очень хорошо воспринимали, но терпели. Но самое интересное, что акцент на "российской угрозе" – это тезис, который не работает в самой Беларуси. Там часть электората, в основном сторонники Лукашенко, в принципе не воспринимают Россию как угрозу, для них Россия – братская страна, старшая сестра. И колебаний Лукашенко эти люди не понимают.

А другая часть электората, действительно воспринимающая Россию как угрозу суверенитету, не считают, что Лукашенко – решение проблемы. Они знают, что Лукашенко с его отношением к белорусскому языку, образованию и культуре, к союзу с Россией – он сам является частью проблемы.

– Лукашенко в последнее время почти каждый день звонит Путину и довольно унизительно просит о помощи. Можно ли считать, что Москва уже сейчас пытается получить от него что-то в обмен на поддержку, или для Кремля сейчас главное – удержать его у власти, а счёт можно представить потом?

– Я думаю, что сейчас главная задача Кремля – спасти Лукашенко, обеспечить сохранение им власти. Возможно, какие-то неформальные договорённости заключаются, но все знают Лукашенко и понимают, что данные им обещания потом из него придется вытягивать клещами. Думаю, Кремль усвоил этот урок. А далее – многие считают, что как только его спасут, на следующем этапе начнется подбор какой-то другой фигуры, чтобы Лукашенко в течение года-двух отошёл от дел и пришел новый, приемлемый для Москвы человек.

Кремль, похоже, понимает, что если сейчас на Лукашенко сильно надавить и заставить подписать что-то вроде 31-й дорожной карты о глубокой интеграции, то это снова вызовет массовые протесты. Они также понимают, что если Лукашенко останется, его придется довольно серьёзно финансировать, то есть отказаться от политики сокращения субсидий, которую Россия проводила в последние годы.

Поэтому я не думаю, что Кремль с лёгким сердцем поддерживает Лукашенко, что ему это очень нравится. Просто у Москвы нет другого выхода, исходя из тех идеологических соображений, что власть на постсоветском пространстве не должна меняться через выборы и тем более через народный протест.

– Если обратиться к позиции Запада в белорусском конфликте, то в Беларуси многим она кажется недостаточно сильной. Многие считают, что Запад мог бы сделать гораздо больше. Если вы согласны с такой постановкой вопроса – то почему Запад не делает всё возможное?

– Запад сегодня на постсоветском пространстве намного слабее, чем 10 лет назад, он сам столкнулся с множеством проблем и кризисов. Поэтому западные политики пытаются вести себя очень осторожно и изо всех сил стараются не провоцировать Россию, чтобы избежать кризиса. Конечно, Запад мог бы сделать больше, у него всё ещё есть значительные экономические и дипломатические рычаги воздействия. Но необходимо учитывать важный психологический момент. Западу очень не хочется вступать в публичную дискуссию о том, кто виноват в том, что последние 5 лет в отношении режима Лукашенко проводится "политика улыбок". Многие эксперты предупреждали, чем это закончится, что режим Лукашенко не может измениться изнутри. Но эти предупреждения были проигнорированы.

Откровенно говоря, как сторонний наблюдатель я хотел бы, чтобы Запад по крайней мере извинился перед белорусами, которые сидели в тюрьмах, и перед семьями погибших, потому что косвенно, своей политикой "солнечного тепла" в отношении Лукашенко Запад способствовал тому, что этот режим накопил силы и ведёт себя так, как мы видели в первую очередь 9–12 августа. Опыты всех предыдущих "перезагрузок" подталкивают режим именно к таким действиям. Понятно, что Запад в итоге ограничится весьма незначительными шагами.

– Когда вы говорите, что политика "нормализации" между Минском и Брюсселем была неправильной, то оппоненты могут сказать, что эта политика была принята в результате провала политики санкций. Мол, исходили из того, что санкции ни к чему не привели, так что давайте попробуем другое.

– Нет, исходили из того, что после Украины мы должны помочь Лукашенко увеличить пространство для маневра по отношению к Москве. Что в Минске "лучше Лукашенко Саня, чем на танке русский Ваня". Все остальное было второстепенным. Ведь если слабые санкции не работают - всегда можно попробовать ужесточить их.

– Да санкций на самом деле и не было, только визовые ограничения...

– Да, об этом и разговор. Санкции декларировались, но по большому счету их не было. Поэтому говорить о провале "политики санкций" не приходится – санкций не было. Но по крайней мере до 2014–15 года было ясно, кому оказывается моральная поддержка и на чьей стороне моральная правда с точки зрения Евросоюза. Западные страны не делали вид, что будет диалог равных, – они знали, кто виноват, кто применял репрессии и кто от них пострадал. После 2015 года, когда санкции были сняты без реабилитации жертв репрессий, – ответственность была размыта, отношения с Минском начались как бы с чистого листа. Это было неправильно, наивно – а может, стоит использовать другое слово.

– Политологи обсуждают вариант, смогут ли сейчас Запад и Россия прийти к какому-то консенсусу по Беларуси, не делать её полем геополитической битвы и поставить Лукашенко перед фактом: ему надо уйти. В качестве примера нередко приводят решение молдавского кризиса в 2019 году.

– Думаю, это вполне вероятно. Однако мы должны помнить исход молдавского дела. Через шесть месяцев после российско-европейских договоренностей проевропейские силы были вытеснены из власти. И я думаю, что если будет достигнута аналогичная договоренность по Беларуси, то на практике это будет означать победу России и сохранение Лукашенко у власти, – считает политолог Аркадий Мошес.