- Всероссийская реновация или конец частной собственности? Что не так с законом о комплексном развитии территорий?
- В России восстанавливают систему медвытрезвителей. Как они будут работать и кто от этого выиграет?
Депутаты Государственной думы России не скупятся на подарки гражданам накануне Нового года. В этом декабре принтер, похоже, работал на износ – столько всего успели принять. Но мы сегодня сосредоточимся только на двух законопроектах, которые со дня на день станут законами. Первый – это так называемый закон о комплексном развитии территорий. На самом деле это не один закон, а множество поправок в разные законы, объединенные под общим названием "О внесении изменений в Градостроительный кодекс РФ и отдельные законодательные акты РФ в целях обеспечения комплексного развития территории". Его еще называют "Всероссийской реновацией".
В студии Радио Свобода – муниципальный депутат района Лефортово в Москве Александра Андреева, на связи – адвокат Станислав Станкевич. Оба эксперта – ярые противники этого закона. А что в нем плохого? Путин буквально на этой неделе сказал правительству: "Пора переселять людей из трущоб". И депутаты вроде подготовили почву.
Александра Андреева: Этот закон не имеет никакого отношения к переселению людей из трущоб. Если бы речь шла об этом, то нужно было бы массово сносить современные высотные новостройки: именно они являются трущобами. Но в этом законопроекте нет ни слова про ветхое жилье, ни полслова про аварийное жилье. И самое главное: по нему людей вообще никуда не переселяют, их просто выкидывают на улицу. Когда вам говорят, что это решение жилищных проблем граждан из аварийного и ветхого жилья, вам просто банально врут.
Видеоверсия программы
Марьяна Торочешникова: Но сказали же, что "если ваш дом попадет в программу комплексного развития территории, то вам дадут равноценное жилье или компенсацию".
Это массовая экспроприация недвижимости у граждан и фактическая ликвидация права частной собственности на недвижимость
Александра Андреева: Суть законопроекта в следующем. Первое – это массовая экспроприация недвижимости у граждан, у собственников жилых квартир и фактическая ликвидация права частной собственности на недвижимость в России. Второе – это обездомливание, выкидывание на улицы миллионов россиян. И третье – это уничтожение старых русских городов.
Марьяна Торочешникова: Звучит очень радикально. Почему людей выкинут на улицу? Им ничего не заплатят?
Александра Андреева: Заплатят копейки. Это будет реализованный по всей стране так называемый "татарстанский сценарий". В Татарстане есть город Зеленодольск, где существовал замечательный квартал крепких малоэтажных кирпичных домов. Он приглянулся застройщику, который протащил поддельную экспертизу: дома якобы аварийные. Граждане делали свою экспертизу: дома нисколько не аварийные, абсолютно крепкие и еще сотню лет простоят. Тем не менее граждан выкинули из этого жилья как из аварийного, выплатили им копеечную компенсацию, которой хватало максимум на комнату в "коммуналке", и сказали: "Идите куда хотите. Хотите – покупайте комнату, хотите – добавляйте своих денег и покупайте новое жилье". Там были скандалы. Труженицу тыла, которой было почти 100 лет, выкидывали на улицу. Она в конце концов умерла. И теперь этот сценарий будет массово реализован по всей стране. Просто надо уметь читать закон, а не слушать тот бред, который вещает с трибуны человек, явно работающий в интересах застройщиков.
Марьяна Торочешникова: Это ваше предположение.
Александра Андреева: Механизм этого закона следующий. Первое. Местный орган власти может взять фломастер, обвести любую территорию на карте и объявить ее территорией комплексного развития. Формально есть критерии того, какие дома могут включаться в территорию комплексного развития, но эти критерии такие, что под них можно подвести все что угодно. Аварийные дома – это единственное, к чему нет претензий. Но местная власть также решает, что все дома такого-то периода постройки можно сносить, независимо от их состояния.
Марьяна Торочешникова: Независимо от того, делали ли граждане за свой счет там капитальный ремонт...
Александра Андреева: Абсолютно ни от чего! Это все отдано на откуп местным органам власти. Если износ дома превышает определенный установленный процент…
Марьяна Торочешникова: А этот процент тоже будет устанавливать местный орган власти?
Александра Андреева: Да. И делаться это будет по факту в интересах застройщиков. Коррупциогенность тут уходит просто в бесконечность по экспоненте. Я смотрела документы. У нас в Лефортово есть великолепный, крепкий дом, который отличненько стоит, там и коммуникации хорошие, и крыша. У него указан износ более 80%. Такой износ – это руины, одни стены, без крыши. Понятно, что это не так, это просто бумажные глупости.
Марьяна Торочешникова: И теоретически людей, которые являются собственниками квартир в этом доме, могут выкинуть?
Александра Андреева: Да. Еще один момент. В каком случае дома можно включать в территорию комплексного развития? Если стоимость капитального ремонта на квадратный метр превышает определенную сумму и, с точки зрения местных органов власти, ремонтировать дом нецелесообразно.
Марьяна Торочешникова: А какое дело до этого местным органам власти, если люди из своего кармана уже несколько лет делают взносы на капремонт, и власти не имеют к этому отношения, это не их деньги.
Александра Андреева: И я подчеркиваю: речь идет о неаварийных домах. Тут две точки возможных махинаций. Первая – это установка вот этой суммы. А вторая – это определение конкретной суммы ремонта конкретного дома. Я как муниципальный депутат уже несколько лет активно участвую в помощи гражданам в части капремонта, и практика такова, что сметы на капремонт очень сильно завышаются, иногда в несколько раз. Ваша земля приглянулась застройщику, он принимает меры – и смета на капремонт вашего дома указывается в несколько раз выше, чем нужно. Вы говорите: "Это не так! Вот рыночная стоимость". А вам отвечают: "Нет, нам виднее".
Марьяна Торочешникова: Станислав, что происходит с правом собственности в России? Что, его отменили? Как может чиновник (да кто угодно) отобрать у людей их квартиру и землю? Ведь, насколько я понимаю, собственникам квартир того дома, в котором они живут, принадлежит и участок земли под этим домом, а еще и вокруг него.
Станислав Станкевич: Этот новый закон очень опасен. Его правильнее называть "распространением татарстанской схемы захвата недвижимости на всю страну". Правом собственности здесь уже и не пахнет. С огромной легкостью власти "нарисуют" и большой износ дома, и его аварийность (я вижу это и по своей адвокатской практике). Составить такие документы придворным экспертам проще простого. Собственность в России окончательно перестает находиться хоть под какой-то защитой.
Марьяна Торочешникова: Но в Конституции РФ закреплено, что право частной собственности защищается, что никто не может быть лишен собственности иначе как по решению суда. И тут появляется закон, по которому разрешают отбирать эту собственность у людей просто по мановению руки чиновника, который решит, что нужно "комплексно развивать территорию". Разве это конституционно?
Станислав Станкевич: Все будет проходить под благим предлогом: "Аварийное жилье представляет угрозу для всех проживающих в нем. Мы, местные власти, должны поскорее спасти вас. А спасать мы вас будем лишением вас собственности. Вот вам компенсация. Идите на рынок и выбирайте, где вам теперь поселиться". Несмотря на то, что прописана рыночная стоимость, мы видим, что в Москве и в Татарстане стоимость определяют именно местные власти, и суд целиком и полностью с этим соглашается. Естественно, для отнимаемого у вас жилья величина компенсации будет всегда занижена. Именно на это и делается расчет. И именно на этом собирается зарабатывать наш стройкомплекс, который уже не может продавать коммерческое жилье ввиду отсутствия спроса, а строить что-то надо, чтобы эта махина не останавливалась и чтобы чиновники, связанные со стройкомплексом, также получали свои дивиденды.
Марьяна Торочешникова: А есть ли какие-то перспективы для обращения в Конституционный суд РФ с обжалованием положения так называемого "закона о комплексном развитии территорий"? Конечно, можно себе представить, что снесли какой-то дом и отобрали квартиру (и это полное беззаконие). Но как можно отобрать землю, которая в собственности?
В нынешней политической ситуации на российские суды надежды нет
Станислав Станкевич: Я не вижу никаких перспектив в нынешней политической ситуации. На российские суды надежды нет. Московская реновация продвигалась с такими же предпосылками, и начиналось ее продвижение с обмана, про который москвичи забыли. Я напомню, что власти города, включая мэра, обещали, что в среднем площади квартир будут на 30% больше. И все москвичи соглашались играть по этим правилам, проводили общие собрания. Так и тут. Судьба дома может определяться общим собранием, вы можете гипотетически выйти, и Конституционный суд скажет, что все-таки вы вправе решать судьбу своего дома, у вас есть выход, закон не нарушит ваши права.
Но чему противоречат эти общие собрания о решении судьбы дома – так это, пожалуй, 246-й статье Гражданского кодекса. Если выстраивать правовую позицию, то вокруг этой статьи. В этой статье говорится, что распоряжение общедолевой собственностью происходит по решению всех собственников. Действительно, и земля, и здание в целом (не отдельная квартира) являются общим имуществом собственников многоквартирного дома. Никакие ваши соседи, даже двумя третями, не вправе ни по программе реновации, ни по этому новому закону принимать решение о судьбе дома, только все собственники.
Марьяна Торочешникова: Тем не менее это происходит.
Александра Андреева: Местные власти могут определять список видов коммуникаций, отсутствие которых в домах позволяет включать их в эту программу комплексной реновации. Например, если в вашем доме нет горячего водоснабжения, а есть колонка, это можно будет сделать. И если речь идет о дачах, об индивидуальных домах, где часто нет центральных коммуникаций, но люди выкапывают скважины, ставят себе насосы и полностью обеспечивают себя всеми благами цивилизации, это все тоже можно будет сделать.
Марьяна Торочешникова: Этот закон распространяется не только на города?
Александра Андреева: Не только. Он распространяется на городские округа. Например, сейчас в Подмосковье Пушкинский район, Наро-Фоминский район – это все городские округа, то есть вся сельская территория – поля, луга, леса, деревни, дачные поселки – это все городской округ.
Марьяна Торочешникова: А зачем тогда людям вешают лапшу на уши, рассказывая о том, что их переселят из аварийного жилья и все будет хорошо?
Александра Андреева: Их никуда не переселят, их выкинут на газон. О том, что принята программа комплексного развития территории, собственников нежилых помещений хотя бы уведомят, а собственников жилых помещений – нет. Они должны сами как-то об этом узнать. Им дается (так и быть) месяц или чуть больше на то, чтобы провести общее собрание собственников и голосованием соседей решить, оставаться в программе или нет. Сам по себе факт распоряжения частной собственностью путем голосования третьих лиц абсолютно антиконституционен.
Марьяна Торочешникова: Конечно! Это то же самое, что к вам придут соседи и за вас проголосуют: отобрать у вас эту квартиру или не отбирать. Или, например, можно сказать: "Нам не хватает машиномест во дворе, поэтому лишим вот этих граждан их автомобилей".
Александра Андреева: При этом если общее собрание собственников не провели или провели, но не сумели набрать нужное количество голосов, то дома по умолчанию включаются в эту программу сноса. Дальше принимается проект планировки, а после этого жилье у граждан изымается, и им выдается копеечная компенсация.
Марьяна Торочешникова: А есть какой-то законный способ остановить это? Как быть человеку, который только что взял ипотечный кредит и купил где-то квартиру или только планирует это делать?
Александра Андреева: Прежде всего, это массовые протесты.
Марьяна Торочешникова: Массовые протесты – это небезопасно, учитывая настроение властей. Мало кому хочется оказаться в кутузке. А суды?
Александра Андреева: Суды будут, как сейчас, по программе реновации, принимать сторону властей.
Марьяна Торочешникова: Но это, наверное, только до тех пор, пока кто-то из судей сам не попадет в эту историю.
Александра Андреева: Суды – только с прицелом на ЕСПЧ. Но это займет годы: может быть, лет через десять вы получите какую-нибудь компенсацию.
Марьяна Торочешникова: А есть другие пути борьбы?
Александра Андреева: У нас в 2021 году выборы в Госдуму. Надо выбирать нормальных депутатов, которые отменили бы эти законы. Можно попробовать через каких-то депутатов внести поправки в законы, отменяющие эти поправки. Но я подозреваю, что нынешний состав Госдумы их не примет.
И еще один "подарок" от Государственной думы гражданам России – вытрезвители возвращаются. Соответствующий закон принят Госдумой, и уже с 1 января 2021 года теоретически власти в регионах могут открывать вытрезвители. Отправлять граждан в спецучреждения будут полицейские. А вот какими критериями они будут руководствоваться и можно ли будет отказаться от пребывания в таком учреждении – из текста закона непонятно.
У нас в гостях адвокат Дмитрий Айвазян, на видеосвязи – врач-психиатр Андрей Назаров.
Дмитрий, люди, которых будут отправлять в вытрезвители, кто они будут с точки зрения нового закона? Пациенты? Административно задержанные? Им будут оказывать медпомощь? Какой закон, помимо закона о вытрезвителях, будет на них распространяться?
Человеку навязывают услуги, а потом, соответственно, выставляют счет
Дмитрий Айвазян: Это не самостоятельный законопроект, он лишь вносит изменения в существующие законы. И он не содержит ни одного слова, связанного с медициной. В пояснительной записке к этому законопроекту сказано, что выведение человека из алкогольной интоксикации не требует квалифицированной медицинской помощи. Это будет не медицинский вытрезвитель, а те, кто в него попадут, – это нечто среднее между административно задержанными и лицами, которые временно пребывают в помещении не по своей воле: человека в невменяемом состоянии привозят куда-то. В этом состоянии он не может дать информированного согласия. Ему навязывают услуги, а потом, соответственно, выставляют счет. Предполагается, что это будет муниципально-частное, государственно-частное партнерство.
Марьяна Торочешникова: То есть задача – заработать?
Дмитрий Айвазян: Да.
Марьяна Торочешникова: А бомжи как замерзали на улицах пьяные, так и будут замерзать?
Дмитрий Айвазян: Социальная роль у этого законопроекта полностью отсутствует. Упор сделан на коммерческую составляющую. Законодатель говорит, что растет преступность, что это в интересах граждан, что нужно меньше употреблять спиртное, но это лукавство. Люди как пили, так и будут пить. Этими мерами такую социальную проблему не решить.
Марьяна Торочешникова: Андрей, согласны ли вы с утверждением законодателей, что вывод из алкогольной интоксикации не требует медицинского вмешательства?
Андрей Назаров: Абсолютно не согласен! При этом сама идея достаточно хорошая. Если вы, не дай бог, окажетесь в приемном отделении городской больницы скорой помощи, вы заметите, особенно ближе к вечеру или в праздничные дни, что оно просто завалено выпившими людьми. Зимой их нельзя выпустить на улицу, потому что там с ними наверняка что-то случится. Соответственно, встает вопрос о том, что делать с ними дальше. И логически эта инициатива государства звучит хорошо. Таких людей нужно на день, на ночь, на сутки куда-то определять. Но если этим будут руководить люди, не имеющие отношения к медицинской помощи, к наркологии и психиатрии, то все это попахивает чем-то не совсем хорошим.
Марьяна Торочешникова: Но по закону, в том виде, в котором его сейчас приняли в третьем чтении, это именно так и будет.
Дмитрий Айвазян: Есть Международная классификация болезней 10-го пересмотра, по которой живет весь мир, в том числе и Россия. Там есть раздел "Алкогольная интоксикация" – это болезненное состояние.
Марьяна Торочешникова: Оно может закончиться летальным исходом.
Дмитрий Айвазян: Оно может осложняться до такой степени, что немедик не поймет: то ли это диабетическая кома, то ли легкая степень алкогольного опьянения. Посыл законодателя убрать медиков в корне порочен.
Марьяна Торочешникова: Андрей, в каком случае создание вытрезвителей работало бы на благо общества, тех же выпивших людей?
Андрей Назаров: Это достаточно просто сделать на базе уже существующих медицинских учреждений, тех же больниц скорой помощи, наркологических больниц: создать там дополнительные отделения, выделить дополнительный коечный фонд. Если же это будет не медицинское учреждение, скорее всего, они возьмут на себя полномочия наблюдать за такими людьми сутки, а это достаточно большой срок. Если интоксикация протекает с осложнениями, то будут смерти. И после какого-то определенного количества инцидентов они задумаются, что "неплохо было бы поселить в нашем учреждении доктора, чтобы избежать в дальнейшем таких происшествий". Деньги – это хорошо, но если будут такие случаи, то это станет достоянием общественности.
Марьяна Торочешникова: Минздрав сказал, что они будут принимать еще какие-то дополнительные нормативные подзаконные акты, и правительство тоже, и что, вообще-то, в вытрезвителях должен быть какой-то медработник, который будет определять степень опьянения.
Дмитрий Айвазян: Это лукавство. Так называемый медработник, который якобы будет определять ссадины и кровоподтеки: в пояснительной записке так и написано. Оказывается, у нас больше ничем не болеют! Это не будет врач, в лучшем случае – медсестра или фельдшер. Там не будет квалифицированной медицинской помощи.
Марьяна Торочешникова: Так что, пьянчужки – это "новая нефть", что ли? Будут "стричь" деньги?
Дмитрий Айвазян: В дни получки нарядам полиции ездить по клубам и там собирать богатых? Бомжи им не нужны, у них нет денег.
Марьяна Торочешникова: А как это было устроено в Советском Союзе?
Дмитрий Айвазян: Советское здравоохранение было, прежде всего, социально ориентированным.
Марьяна Торочешникова: Вытрезвители были под крылом Минздрава или под крылом милиции?
Дмитрий Айвазян: Под крылом Минздрава, но правопорядок и доставление брала на себя милиция. Там были медики: наверное, они помогали людям, но статистики-то нет. На людей накладывали штрафы, но они не были запредельно высокими и не были избирательными. Это общественно не одобрялось, посылались заявления по месту работы и так далее. Система работала, а что будет сейчас, неизвестно.
Андрей Назаров: Я работаю в приемном отделении больницы скорой помощи, и там очень велик процент пациентов, которые поступают именно в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Сейчас есть 29-я статья закона о психиатрической помощи, она касается недобровольной госпитализации. Вот если сейчас поступит человек в алкогольном опьянении и будет себя вести неадекватно, то у врача-психиатра будет основание направить его на дальнейшее лечение в наркологический стационар по скорой психиатрической помощи.
Марьяна Торочешникова: А если в вытрезвителе, которые предлагают открывать по всей России уже в 2021 году, у человека начнется приступ "белой горячки", смогут ли непрофессиональные люди с ним справиться? Или им придется вызывать психиатрическую бригаду?
Андрей Назаров: "Белая горячка" (алкогольный делирий) – это угрожающее жизни состояние, и оно лечится в реанимации. Развивается оно иногда стремительно, а иногда на протяжении какого-то времени. Но если пропустить этот момент и не оказать помощь, то все может закончиться летальным случаем.
Без квалифицированной медицинской помощи будет немало смертей
Дмитрий Айвазян: В качестве критерия для того, чтобы человека задерживать и везти в специальное учреждение, законодатель установил два параметра: невозможность самостоятельно передвигаться и дезориентация в окружающей обстановке. С клинической точки зрения это не выдерживает критики. Эти критерии настолько субъективны, что неспециалист (не нарколог, не психиатр, не невролог) может трактовать их очень вольно. Законодатель оставил их на откуп непрофессионалам, а это опасно. Ведь если человек неуверенно идет, то...
Марьяна Торочешникова: Может быть, у него инсульт.
Дмитрий Айвазян: Что угодно. И нечистый на руку полицейский, видя его богатый вид, запросто, имея формальные основания, может его скрутить, со всеми негативными последствиями.
Марьяна Торочешникова: И отправить его в вытрезвитель, вместо того чтобы вызвать скорую помощь и отправить в больницу для оказания помощи. А можно будет обжаловать сам факт задержания, доставления в вытрезвитель? В Конституции же есть статья 22-я, которая гарантирует каждому право на свободу и личную неприкосновенность.
Дмитрий Айвазян: Правильно! Это какой-то гибридный законопроект, который вроде бы и не наказание, вроде там много слов о помощи, но никакой помощи-то не будет.
Марьяна Торочешникова: "Причинить добро".
Дмитрий Айвазян: И это все будет не бесплатно, а за немалые деньги, потому что это будет частное партнерство. Сложно предсказать, как это будет работать и будет ли работать вообще. Ведь вставки в региональные законы законодатель оставил на откуп регионам.
Марьяна Торочешникова: Мы уже выяснили, что это будет не принудительная госпитализация по 29-му закону о психиатрической помощи, а что-то другое.
Дмитрий Айвазян: К сожалению, это будет именно принудительная госпитализация.
Марьяна Торочешникова: О какой госпитализации может идти речь, если это не медучреждение? Это будет навязанная услуга.
Дмитрий Айвазян: Да. Причем даже лицам, которые находятся в состоянии не просто наркотического, алкогольного или токсического опьянения, но даже и в легком сопорозном состоянии, сонном состоянии: они не потеряли сознание полностью, а могут объясняться, но с трудом.
Марьяна Торочешникова: При задержании человека в связи с административным правонарушением или уголовным преступлением он может требовать адвоката, и ему обязаны его предоставить. А когда его сопровождают в вытрезвитель, он может требовать адвоката?
Дмитрий Айвазян: Это было бы правильно. И по этому вопросу, наверное, появится какая-то практика. Конечно, некоторые дела будут пропускаться через суды. Фактически это недобровольное лишение свободы. Нужно будет доказать факт опьянения, сколько промилле, объективные признаки алкогольного опьянения...
Марьяна Торочешникова: При этом они не смогут брать никакие анализы и тесты, потому что это не медучреждение, у них нет медицинской лицензии.
Дмитрий Айвазян: Нет, формально какие-то рутинные методы у них будут.
Марьяна Торочешникова: Подышать в трубочку.
Дмитрий Айвазян: Может быть, даже взять кровь и мочу. Но этого недостаточно. Даже если есть промилле в крови – это не означает, что человека нужно недобровольно помещать в закрытое учреждение.
Марьяна Торочешникова: Может быть, его просто нужно отвезти домой, где он ляжет и благополучно заснет.
Дмитрий Айвазян: Тут возможно настолько широкое толкование, что это открывает очень большие коррупционные возможности.
Марьяна Торочешникова: Конечно! Как хорошо будет перед 8 марта или другим праздником, когда с работы идут подгулявшие люди: схватили, и чтобы избежать неприятностей, человек быстренько "дал на лапу" полицейскому.
Дмитрий Айвазян: Скорее всего, появится какая-то судебная практика, какие-то подзаконные акты. Без квалифицированной медицинской помощи будет немало смертей. Кстати, законодатель прописал в пояснительной записке, что это не мера социальной поддержки.
Марьяна Торочешникова: А что же это?
Дмитрий Айвазян: Что хочешь, то и думай.
Марьяна Торочешникова: В общем, получается вполне по Виктору Черномырдину: хотели как лучше, а может получиться как всегда.
