- Новые свидетельства о применении пыток к заключенным в исправительной колонии и следственном изоляторе в Иркутской области.
- В России начала действовать новая редакция Трудового Кодекса. Теперь здесь предусмотрены правила и для дистанционной работы.
В апреле 2020 года сотрудник Исправительной колонии №15 в Ангарске Иркутской области избил помещенного в штрафной изолятор Антона Обаленичева. В знак протеста более 600 заключенных собрались у его камеры. Начальство колонии обещало мирно уладить конфликт, но вместо этого ввело на территорию спецназ. После этого часть заключенных – около 200 человек – вывезли в следственный изолятор №6 Ангарска, а еще около 300 человек – в СИЗО №1 Иркутска. Вот как рассказывает об этих событиях Евгений Юрченко, интервью с которым записали в Фонде в защиту прав заключенных.
Подробнее о том, что именно происходило с заключенными в следственном изоляторе №6 Ангарска, можно узнать из полной версии фильма "Два месяца до свободы". Также об этом расскажет гость сегодняшней программы, Петр Курьянов, эксперт Фонда в защиту прав заключенных (Минюст признал эту организацию "иностранным агентом", но вы, насколько я понимаю, не согласны).
Видеоверсия программы
На этой неделе иркутские правозащитники сообщили, что намерены добиваться особого внимания к происходящему в Иркутской области со стороны Александра Бастрыкина, руководителя Следственного комитета РФ. Они напомнили, что в декабре 2020 года общественности стало известно о причинении тяжких телесных повреждений и пытках с использованием кипятильника по отношению к заключенному Кежику Ондару, который находился в иркутском следственном изоляторе. Теперь появились свидетельства Евгения Юрченко. Что происходит в Иркутске?
Петр Курьянов: Там происходят натуральные зверства. Они начались с самого первого дня, когда туда привезли несколько сот человек из ИК-15. Как рассказывает Евгений, они были абсолютно голые, и их очень жестко избивали на протяжении нескольких месяцев и насиловали, причем изнасилования продолжаются. Ну, может быть, в связи с привлечением внимания к такому зверскому преступлению, как взрыв кипятильника в заднем проходе...
Кежика Ондара пытали в следственном изоляторе, вставили ему в анальное отверстие кипятильник, который взорвался
Марьяна Торочешникова: Федеральные каналы вообще не рассказывают о том, что там произошло с заключенным Кежиком Ондаром. Его пытали в следственном изоляторе, в какой-то момент вставили ему в анальное отверстие кипятильник, который взорвался. Это привело к чудовищным последствиям. Правозащитники случайно нашли его в таком состоянии в этом изоляторе.
Петр Курьянов: Это такая пыточная технология. Тебе говорят, что ты должен подписать какие-то бумаги, кладут их перед тобой. Связанный, ты ничего не можешь сделать, и тебя просто ставят перед фактом: "Вот тебе ручка", – вставляют кипятильник и включают его в розетку. А когда кипятильник нагревается без воды, он взрывается. Каждый осужденный, который пользовался кипятильником, прекрасно понимает, что через 10-15 секунд он может взорваться и причинить ожоги, и волей-неволей ставит свою подпись.
Марьяна Торочешникова: А под чем нужно было подписываться Ондару и тем, кого насиловали, по словам некоторых очевидцев, в иркутском следственном изоляторе?
Петр Курьянов: От них хотели признательных показаний. Вся эта история с акцией протеста заключенных по-своему уникальна: это единственное крупное выступление осужденных за последнее время.
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, в Ангарске тоже протестовали против бесчеловечного отношения, пыток, избиений и вымогательства.
Петр Курьянов: Да. Как я понял из собранной нами информации, в ИК-15 потихонечку, день за днем начинали применять физическую силу. И в какой-то момент осужденные, узнав о том, что избили сидельца, в знак протеста не вышли на зарядку.
Марьяна Торочешникова: После этого ввели ОМОН, потом загорелась промзона и еще что-то, потом всех заключенных этой колонии развезли по следственным изоляторам. А признания в чем от них там добиваются?
Петр Курьянов: В первые дни министр юстиции озвучил свою версию: якобы эти беспорядки произошли благодаря вмешательству сил извне, криминальных лидеров. Были названы какие-то "воры в законе", якобы участвовали "проплаченные правозащитники". Вот эта версия была озвучена в самом начале, причем министром юстиции, который не имеет отношения ни к расследованию, ни к проверке. Она понравилась силовикам, и они сейчас отрабатывают этот сценарий. Но эта версия никак не вяжется с фактическими обстоятельствами.
Там возбудили три уголовных дела. Первое – по дезорганизации и причинению повреждений некоему Парыгину, сотруднику ИК-15. Второе возбудили в связи с тем, что начальнику иркутского ГУФСИН Сагалакову якобы попал камень в голову. И спустя, по-моему, неделю возбудили уголовное дело по массовым беспорядкам.
Марьяна Торочешникова: Соответственно, сейчас нужно чем-то подкреплять эти обвинения – искать виновных, кого-то судить, привлекать к ответственности. Вы считаете, что именно для этого там и пытают людей?
Петр Курьянов: Безусловно. Они подгоняют все расследование, все показания обвиняемых под тот сценарий, который был озвучен в первые дни.
Марьяна Торочешникова: Тем не менее, на историю с Кежиком Ондаром достаточно быстро отреагировал Следственный комитет, и возбудили дело о причинении ему тяжких телесных повреждений. Насколько я понимаю, там вмешалась и местный уполномоченный по правам человека, и Москалькова, по-моему, тоже. И я предполагаю, что, наверное, установят каких-то виновных и кого-то привлекут к ответственности. Скорее всего, это будут другие заключенные того следственного изолятора. Непонятно, что будет с начальством. А вот другие люди, о которых, в частности, рассказывал Евгений Юрченко: их кто-то опрашивал, к ним приходили из Следственного комитета? По фактам их истязаний возбуждаются уголовные дела?
Петр Курьянов: Нет, конечно. Более того, мы получили огромное количество отписок. Мы же практически с первых дней начали писать, добиваться того, чтобы начальник управления ФСИН Иркутска Сагалаков хотя бы временно, до вступления приговора в законную силу, был отстранен от исполнения своих обязанностей, чтобы хотя бы временно был отстранен начальник ИК-15. Ведь они выполняют управленческие функции, на них лежит ответственность за обеспечение соблюдения прав и законных интересов тех, кто содержится в СИЗО. А как может начальник ГУФСИН за это отвечать в то время, когда он является потерпевшим по делу?
Марьяна Торочешникова: Он – заинтересованная сторона. И что вам отвечают?
Петр Курьянов: Нам отвечают, что нет оснований для отстранения полковника Сагалакова и начальника ИК-15 Верещяка. А последний, по нашим данным, сейчас даже переведен в управление на некое повышение. Мы пишем по кругу, кому только не писали!
Марьяна Торочешникова: А людей, по вашим словам, продолжают пытать.
Петр Курьянов: Да.
Марьяна Торочешникова: А помимо Евгения Юрченко, кто-то еще об этом говорит? Кто-то еще обращался в ваш фонд?
Петр Курьянов: Да, к нам обращались. Более того, мы находили людей, освободившихся еще до Евгения. У Ольги Романовой на канале "МЫР" летом мы публиковали коротенькое свидетельство освободившихся. Но прошло какое-то время – и мы не можем его найти: человек испугался, или, скорее всего, его напугали. Все сплошь и рядом освобождаются с надзором, их запугивают. А случай с Евгением – уникальный. И в Москве даже есть один человек, который готов это подтвердить, продолжить рассказ о том, что он видел своими глазами. Но они боятся, смотрят, что будет с Женей, не отдадим ли мы (правозащитники, гражданское общество), его им на съедение. Женя – молодец! Это отважный шаг – обличить всю эту систему.
Марьяна Торочешникова: С другой стороны, буквально в прошлом году закончилось нашумевшее "ярославское дело" о пытках в Ярославской колонии №1, и там как-то все быстро засуетились, начали привлекать к ответственности администрацию и начальство. Почему в этой ситуации так не происходит? Потому что нет видеодоказательств с чьего-нибудь регистратора? Потому что недостаточно свидетельств?
Эти беспорядки спровоцированы начальником ГУФСИН Иркутской области
Петр Курьянов: Да, потому, что нет видео. Три уголовных дела объединены в одно, они находятся в производстве Иркутского следственного управления. Руководитель следственной группы – некий Карчевский. Из прокуратуры отвечают, что все хорошо, по жалобам никаких нарушений не выявлено. Начинаешь общаться с местными – "там местная мафия силовиков, они пилят, дербанят лес, наживаются". Верещак, начальник ИК-15 – один из богатых людей Ангарска. Промзона, как говорит Женя, размером примерно пять-шесть футбольных полей, там дорогостоящие станки, куча леса, пиломатериалов. Огромное количество продукции складировалось, находилось на территории промзоны ИК-15. Там проходил нормальный денежный товарооборот. И все это сгорело, одновременно вспыхнуло.
Марьяна Торочешникова: То есть это дает вам основание предполагать, что, вероятно, таким образом какие-то свои действия хотел скрыть кто-то из недобросовестных сотрудников администрации колонии, а в итоге досталось заключенным.
Петр Курьянов: Да, все это спровоцировали и подожгли "промку", чтобы списать все на заключенных.
Марьяна Торочешникова: А что вы будете предпринимать для того, чтобы привлечь к ответственности тех, кто измывается над людьми в следственных изоляторах Иркутской области, как вы говорите?
Петр Курьянов: Первое – это принять меры, чтобы остановить пытки, которые там до сих пор происходят. Второе – чтобы центральный аппарат Следственного комитета забрал к себе расследование этого дела, а из центрального аппарата Генеральной прокуратуры туда поехала проверка. Они найдут абсолютно все, и видео эти найдут, если захотят. Там рука руку моет. Эти беспорядки спровоцированы начальником ГУФСИН Иркутской области.
Марьяна Торочешникова: Это ваше предположение.
Петр Курьянов: Это моя уверенность. Поэтому так и трамбуют обвиняемых, свидетелей. Он вышел на плац и спровоцировал их. "Вы будете несколько раз изнасилованы"...
Марьяна Торочешникова: По словам Евгения Юрченко.
С 1 января 2021 года в России действует новая редакция Трудового кодекса. Депутаты учли вынужденный массовый переход сотрудников многих компаний, ведомств и предприятий на "удаленку" и расписали правила для работников и работодателей в этих условиях. Рассказывает Иван Воронин.
В студии Радио Свобода – доцент кафедры предпринимательского, трудового и корпоративного права РАНХиГС Сергей Саурин.
Сергей, что же изменится с новой редакцией Трудового кодекса? И главное, как это будет работать?
Сергей Саурин: С введением поправок в Трудовой кодекс Америку не открыли, ведь глава о дистанционной работе действует уже несколько лет, и за эти годы даже стали появляться судебные споры. Другой вопрос, что сама по себе трансформация трудовых отношений, тяготение некоторых работ к удаленной форме приводит к тому, что нужно как-то адаптировать действующее законодательство. В 2014 году появились первые нормы того, как это можно было бы сделать. За эти годы накопился ряд проблем. А в 2020 году ударил коронавирус, который дал понять нашему государству, что существующих норм явно недостаточно. И именно в связи с этим вводились поправки.
Марьяна Торочешникова: Были какие-то совершенно дикие истории. И ваша бывшая коллега Ксения Михайличенко рассказывала нам о том, как люди жаловались на то, что их увольняли пачками. Работодатель отправлял их на "удаленку", а потом увольнял за прогулы, потому что это никак не регулировалось. Теперь с людьми не смогут так поступить?
Сергей Саурин: На самом деле и до 2021 года у работодателя, который заключает со своим работником договор о дистанционной работе, была возможность вносить в него какие-то дополнительные, не предусмотренные действующим законодательством условия увольнения, то есть обстоятельства, в том числе и те, которые, по большому счету, могут и не зависеть от вины работника: невыполнение каких-то норм труда, невыполнение плана...
Марьяна Торочешникова: Невыработка количества экранного времени.
Сергей Саурин: Например. А в условиях дистанционной работы, да еще в условиях вируса не всегда возможно выполнение всех предписаний работодателя. И я вполне допускаю, что в этой ситуации многие работодатели просто рубили с плеча. Им было необходимо на чем-то экономить, и они выбирали экономию на своих работниках, пытались их увольнять.
Марьяна Торочешникова: А теперь они не могут так делать?
При дистанционной работе, да еще в условиях вируса не всегда возможно выполнение всех предписаний работодателя
Сергей Саурин: Сейчас эту норму исключили. Понятно, что при дистанционной работе дисциплинарная власть работодателя ограничена: работник где-то далеко, проконтролировать его гораздо сложнее, чем когда он сидит в офисе. Соответственно, нужно как-то восполнять нехватку дисциплинарной власти работодателя. В качестве такого современного инструмента восполнения было принято решение: установить необходимость того, чтобы прошло не более двух рабочих дней между запросом работодателя и реакцией со стороны работника.
Марьяна Торочешникова: С другой стороны, это же просто подарок для разгильдяев: если человек не настроен работать, он может и не отвечать или ответить не в тот же день, а через день.
Сергей Саурин: Вот, скажем, он ответил через день. Работодатель, естественно, может запросить какие-то отчеты о том, что делал работник. Если в соответствии с этими отчетами будет выявляться то или иное дисциплинарное нарушение, у работодателя по-прежнему будет возможность объявить работнику выговор. Если накапливается несколько выговоров, то это уже основание для увольнения в связи с неоднократным невыполнением трудовых обязанностей.
Марьяна Торочешникова: В Трудовом кодексе появилась еще одна важная вещь: обязанность работодателя в том случае, если он отправляет своих работников на "удаленку", обеспечивать их всей необходимой техникой и другими вещами для выполнения работы или компенсировать затраты: оплачивать интернет, связь, может быть, выдавать компьютеры.
Сергей Саурин: Такая обязанность в отношении "дистанционщиков" действовала и до 2021 года.
Марьяна Торочешникова: А почему же тогда так выли в первую очередь учителя, которых перевели на "дистанционку", и при этом никто никак не компенсировал им интернет и не покупал компьютеры и программное обеспечение?
Сергей Саурин: Перевод на дистанционную работу осуществлялся в авральном порядке. Никто не подписывал дополнительных соглашений к трудовому договору о дистанционной работе. А кто-то подписывал, но не уточнял, что учитель теперь использует свои средства. У нас в Трудовом кодексе есть общая норма о том, что если отношения трудовые, есть трудовой договор и работник использует какие-то свои инструменты, оборудование, средства связи, телефон или интернет, то работодатель должен это компенсировать. Просто именно в связи с массовыми случаями нарушения ввели соответствующие нормы в главу о дистанционной работе.
Марьяна Торочешникова: А уже понятно, как будут рассчитываться эти расходы, что будут компенсировать?
Сергей Саурин: Здесь очень многое будет регулироваться на локальном уровне. Работодатель должен урегулировать, какое рабочее время у работника, чем он в это время занимается и какими средствами должен выполнять свою трудовую функцию. Соответственно, если работник сможет обосновать, что вот эти средства ему были необходимы, предоставить какие-то документы, подтверждающие понесенные расходы...
Марьяна Торочешникова: То есть он все-таки должен будет доказывать это сам?
Сергей Саурин: Размер расходов подтверждает работник. Примерно в таком же порядке производится компенсация при командировке.
Марьяна Торочешникова: Правильно ли я понимаю, что в этой новой редакции Трудового кодекса предусмотрено, что работодатель не вправе сокращать зарплату сотрудникам, которые отправлены на "удаленку"?
Сергей Саурин: Этот вопрос оказался в правовом вакууме в момент, когда грянул коронавирус: какую зарплату платить, если работники стали работать меньше. Я бы сказал, что эта норма гарантийная, и она направлена именно на урегулирование тех случаев, когда перевод на дистанционную работу случается не по воле работника, в связи с исключительными случаями. Раньше такой нормы в Трудовом кодексе не было, и перевести человека на "дистанционку" принудительно никто из работодателей не мог. Более того, работодатели очень часто сталкивались с такими дилеммами: "А можем ли мы с "дистанционки" перевести человека в офис?". Пытались переводить по 74-й статье – в связи с изменением организационных и технологических условий труда: когда-то получалось, когда-то – нет. На этот счет было много судебных решений. Действующие нормы дают ответ, когда можно переводить. Соответственно, если в этой ситуации работник даже стал выполнять несколько меньший объем работы, снижать ему зарплату работодатель все равно не вправе. Эта новая норма полезна для работников.
Марьяна Торочешникова: Мне непонятно, почему некоторые работодатели стали с переводом на "удаленку" снижать заработную плату. Ведь при этом они не платят за содержание работников в офисе: чай, кофе, печеньки, уборщицы, сам офис: если компания небольшая, можно от него и отказаться.
Сергей Саурин: В той же статье 312.9 об особых условиях перевода на дистанционную работу есть указание, что если работодатель в каких-то случаях не может перевести работника на дистанционную работу из-за невозможности выполнять конкретные обязанности дистанционно (скажем, официант в кафе), то работнику объявляется простой по обстоятельствам, не зависящим от сторон, и выплачивается две трети от его оклада. Вот работодатель переводит работника на дистанционную работу, а может быть, у этого работника, пока он работал в офисе, были какие-то элементы обязанностей, которые дистанционно выполнять просто нельзя: например, он обслуживал офисную технику. В этом случае объем его обязанностей уменьшается. И для работодателя дилемма: либо он переводит этого работника на дистанционную работу и тогда ни в коем случае не снижает объем зарплаты, либо объявляет простой, говоря: "Та часть, которую ты выполняешь только в офисе, настолько важна, что я не могу перевести тебя на полной зарплате на дистанционную работу. Как только эти исключительные обстоятельства отпадут, выйдешь в офис и будешь продолжать работу".
Марьяна Торочешникова: В общем, здесь, как и до вступления этих поправок в силу, многое будет зависеть от добросовестности работодателя?
Исполнение любого трудового законодательства часто зависит от добросовестности работодателя
Сергей Саурин: Исполнение любого трудового законодательства часто зависит от добросовестности работодателя. Как известно, многие отношения вообще складываются неформально, без оформления надлежащих документов.
Марьяна Торочешникова: Без трудовых договоров, только с гражданско-правовыми, а на них эти поправки не распространяются.
Сергей Саурин: Неформальные отношения могут сформироваться, когда обе стороны хотят таких отношений или когда сторона работодателя настаивает, чтобы отношения были таковыми.
Марьяна Торочешникова: В случае "удаленки" речь идет о нарушении нерабочего времени сотрудника, оно будет теперь трактоваться как сверхурочная работа. Многие в России, кто работал удаленно в период вынужденной изоляции, знают, что рабочий день мог затягиваться до бесконечности, люди звонили в десять вечера или в восемь утра и задавали вопросы по работе. Сейчас это делать будет нельзя?
Сергей Саурин: И раньше это нельзя было делать. Здесь все упирается в то, каким образом урегулировано рабочее время дистанционного работника. Теперь в Трудовом кодексе появилось указание: "Уважаемый работодатель, имейте в виду, вам нужно либо принять локальный нормативный акт, в котором прописать порядок взаимодействия с работником, указать, какой у него режим работы, отличается ли он от общего режима в организации (соответственно, зафиксировать, что восемь часов он отработает, если будет работать вот так и вот так), либо включить эти условия в трудовой договор (или в коллективный договор, если он есть в организации)". Раньше настолько прямого указания не было, но говорить о сверхурочной работе можно было и раньше.
Еще интересная вещь. У нас используется словосочетание "два рабочих дня", в течение которых работник отвечает на запрос работодателя, а что такое "рабочий день" применительно к дистанционному работнику? Если в договоре ничего не указано на тему того, какой у работника режим, а он работает без привязки к стационарному рабочему месту... В локальном нормативном акте ничего не сказано о том, когда он должен выходить на связь. По умолчанию работник сам определяет свой режим работы. И сама идея такого регулирования вполне разумна, потому что дистанционную работу часто выбирают, например, лица, воспитывающие детей или ухаживающие за больными родственниками. Им важно иметь возможность прерваться, отойти, поделать свои домашние дела, а потом продолжить работу. Такое регулирование было и раньше, оно осталось и сейчас: если работодатель не прописал конкретных часов, то работник определяет их сам. А как тогда сказать, что прошло два рабочих дня? Работник скажет: "А я для себя определил, что вот эти два конкретных рабочих дня, которые я вам не отвечал после вашего запроса, были у меня не рабочие, а выходные". Здесь еще есть над чем поработать, и практика еще укажет, какие изменения вносить в эту главу.
Марьяна Торочешникова: А как бы вы в целом оценили то, что произошло сейчас с Трудовым кодексом?
Сергей Саурин: Однозначно оценить сложно. Есть некоторые моменты, которые излишне "разжеваны", есть и некоторые полезные вещи: например, как раз момент с переводом на "удаленку" без согласия работника. В 2020 году был абсолютный бардак, в связи с этим возникло очень много споров, потому что никакого регулирования на этот счет не было.
Но есть и некоторые минусы. Например, раньше не было понятно, можно ли отправлять дистанционных работников в командировку. Такой правовой вакуум где-то играл на руку работникам. Больше того, из природы отношений дистанционного труда вытекает, что в командировки дистанционные работники все-таки ездить не должны, ведь сама дистанционная работа определяется как работа вне стационарного рабочего места, находящегося под контролем работодателя, то есть работодатель не определяет географическую точку, местонахождение работника. Он только дает задание, которое работник выполняет с учетом возможностей удаленного выполнения. Я могу поехать на пляж или во Владивосток – не важно, какой это часовой пояс, а важно, чтобы к определенному времени я все выполнил. Теперь в Трудовом кодексе появилось четкое указание, что нормы о командировках к дистанционным работникам применяются. А мне неоднократно доводилось сталкиваться с ситуацией, когда работодатель в попытке принудить дистанционного работника к увольнению либо направлял его в командировки в те места, куда тот никогда не планировал ехать, либо грозил таким направлением. Ситуация из практики: женщина с маленьким ребенком удаленно занималась дизайнерской работой. Работодатель сворачивал какой-то проект и счел, что ему эта работница уже не нужна. Ей говорят: "Увольняйся". Она отвечает: "Я не хочу уходить по собственному желанию. Выплатите мне хотя бы какую-нибудь компенсацию". Ей говорят: "Тогда мы вас сейчас направим в командировку в Чечню, и вы не имеете права отказаться". До тех пор пока в законе не было прямого указания, что это возможно, можно было еще как-то отпираться, ссылаться на то, что есть отдельная природа дистанционной работы, которая предполагает, что работодатель не определяет местонахождение работника. Сейчас работодатель может этим пользоваться, и, на мой взгляд, это не очень хорошо. Думаю, еще будут ситуации, когда законодательство придется перерабатывать.
Марьяна Торочешникова: В любом случае нужно посмотреть, как оно заработает, и следить за судебной практикой. Тем более что суды тоже были на "удаленке", и по всем трудовым спорам 2020 года начали выносить решения только сейчас. Может быть, на основании этих решений законодатели придут к выводу, что нужно принять какие-то дополнения.
Сергей Саурин: Здесь еще есть над чем поработать. Но в целом ситуацию с этими поправками я бы оценил, как положительную: происходит эволюция, видно, что наши законодательные органы учли целый ряд проблем и попытались как-то их решить. Насколько это получилось, покажет практика.
