Законопроект о запрете абортов в частных клиниках был внесен в Государственную думу в конце декабря прошлого года. В парламентском Комитете по охране здоровья не поддержали эту инициативу и призвали сохранить для российских граждан право выбора врача и медицинской организации. На практике такой запрет уже действует. Негосударственные медицинские центры отказались проводить операции по искусственному прерыванию беременности в целом ряде регионов. Местные власти утверждают, что это "добровольное коллективное решение" таких учреждений.
Простодушное указание на добровольность никого не должно вводить в заблуждение: понятно, что частные клиники отказались проводить операции по прерыванию беременности под давлением. Всякий российский бизнес зависим от властей. Если клиника откажется от навязанного предложения, у нее могут аннулировать лицензию. Предлог всегда найдется. Поэтому стоит ожидать, что список регионов, где только в государственных больницах можно прервать нежелательную беременность, будет расти. Сейчас такой порядок установлен в Татарстане, в аннексированном Крыму, а также в Курской, Липецкой и Челябинской областях.
За нововведение следует благодарить детского омбудсмена Татарстана Ирину Волынец:
– Татарстан был первым регионом, в котором владельцы частных клиник добровольно отказались делать аборты. Но все-таки если мы говорим о запрете, то нам нужен федеральный закон. Поэтому я обратилась с соответствующей инициативой в Госдуму. Мы рассчитываем, что законопроект будет рассмотрен положительно и его примут уже этой весной, – сказала Волынец изданию "Реальное время".
В России инициированные Русской православной церковью и подхваченные властями разных уровней разговоры об ограничении прав женщин на аборты идут уже давно. До поры такие предложения встречали активное сопротивление специалистов в области репродуктологии и феминистских движений. Теперь их голоса почти не слышны. Ушли в прошлое пикеты с плакатами "Мое тело – мое дело". Причина не в перемене убеждений, а в том, что любое сопротивление любой государственной воле жестко пресекается. И медики, и гражданские активисты всегда признавали, что аборт наносит организму женщины вред и нередко приводит к бесплодию, но каждая женщина имеет право самостоятельно решать, избавляться или нет от нежелательной беременности (при наличии информированного добровольного согласия). Это гарантировано федеральным законам "Об основах охраны здоровья граждан".
Противники запретов или ограничений прав на аборты считают, что бороться за сокращение числа таких операций надо не репрессивными мерами, а просветительской деятельностью. В российских школах запрещены некогда существовавшие уроки сексуального воспитания, на которых информировали о контрацепции. Там объясняли, что если не случится незапланированной беременности, то не возникнет и проблемы. Здоровый ребенок у здоровой женщины появится тогда, когда он будет желанным и когда она будет к этому готова в социальном плане. В эпоху позднего путинизма с ее тягой к архаике возобладало мнение, что такие уроки развращают молодежь.
В нескольких регионах пошли еще дальше. Там в женских консультациях не дают направление на аборт до тех пор, пока пациентка не принесет обходной лист с отметками, что она получила разрешение у психолога и священника. В частности, такой порядок более 10 лет существует в Белгородской области. Там проходить так называемые "доабортные консультации" заставляют даже тех женщин, в семьях которых уже есть три-четыре ребенка и где живут на очень скромные доходы. Тут возмутился даже член Совета Федерации Айрат Гибатдинов, хотя он поддерживает другие инициативы по ограничению права на аборт: "Мы живем в 21-м веке, и у каждого есть право на выбор. Лично я не вижу смысла обязывать посещать священника и тем более законодательно закреплять это. Мне кажется, это определенного рода давление на молодую девушку или взрослую женщину".
Уместны слоганы вроде “Не отнимай жизнь!”
Айрат Гибатдинов слишком мягко выразился. Это не "определенного рода давление", а самое настоящее психологическое насилие над женщиной, которая и без того оказалась в стрессовой ситуации. Ее вынуждают с совершенно посторонними и не имеющими отношения к медицине людьми обсуждать интимные вопросы, говорить о своем физиологическом состоянии и таким образом разглашать медицинскую тайну. При этом сенатор не считает неуместным другой вид давления, а именно – агрессивную социальную рекламу, образцы которой можно встретить и в женских консультациях, и в гинекологических отделениях больниц: "Думаю, эффективной будет социальная реклама, направленная на то, чтобы повысить статус мамы и сделать привлекательным деторождение. Вполне уместны слоганы вроде "Не отнимай жизнь!". Это необходимо нашей стране".
В запрете проводить аборты в частных медицинских учреждениях сенатор не видит ничего страшного, поскольку, по его словам, такую услугу можно получить в государственных клиниках. Однако никто не подсчитал, до какой степени возрастет нагрузка на такие больницы, в которых и без того медперсоналу нелегко. В ситуации конвейера есть все основания опасаться снижения качества медицинской помощи. Практика показывает, что коммерческие клиники оснащены лучшим оборудованием и более совершенной анестезией, нежели государственные. Что к пациентам там относятся с большим вниманием и им уделяют больше времени. Наконец, и это самое существенное, лучшие специалисты предпочитают работать там, где больше зарплаты. Конечно, существуют исключения, то есть и частные клиники бывают скверные, и государственные отличные. Но все-таки это исключения. При другом раскладе коммерческая медицина не могла бы существовать. Зачем тратить деньги, если и по ОМС тебя отлично вылечат? Так вот, решившие сделать аборт женщины даже при наличии нужных сумм теперь не смогут себе позволить более качественную услугу. Пока – в тех регионах, где запрет фактически введен. В будущем – велика вероятность, что и во всей России. Помимо прочего это значит, что станет больше приводящих к бесплодию осложнений после абортов.
О таких очевидных проблемах Ирина Волынец нигде не упоминает. Зато детский омбудсмен благодарит за поддержку священнослужителей, "которые стоят на страже защиты жизни с момента зачатия":
Некому будет жить, некому будет работать, некому будет нас защищать и охранять
– Участие РПЦ в этом деле приветствуется. Даже в том случае, когда человек не является религиозным, разговор на эту тему может изменить решение. В условиях более чем сложной текущей демографической ситуации нам нужно бороться за каждую жизнь. В противном случае в нашей стране просто некому будет жить, некому будет работать, некому будет нас защищать и охранять. Мы надеемся на то, что отрицательный демографический тренд, который в последнее время, к сожалению, имеет место, будет изменен на положительную динамику.
В московских аэропортах все чаще стали встречаться группы очень пьяных и очень угрюмых мужчин в камуфляже. Это получившие отпуск участники войны в Украине. Им предстоит вернуться "за ленточку", и велика вероятность, что отцами многие из них не станут. И уж точно не станут те, кто уже погиб. Еще нужно вычесть молодых людей, сбежавших от мобилизации за границу. Демографический дисбаланс существует и сейчас, но из-за войны он неизбежно усилится. Женского населения детородного возраста будет еще больше, чем мужского. Это значит, что новые семьи станут возникать реже, не всякая женщина решится воспитывать ребенка в одиночку. Рождаемость могли бы увеличить прекращение войны и социальные программы по поддержке семей с детьми, а вовсе не ущемление частных клиник.
Также не следует слишком уповать на возгонку духовно-нравственных ценностей, о которых так любит говорить Владимир Путин и церковные иерархи. Об этом свидетельствует опыт Польши, признанной страной с сильным религиозным влиянием. Несмотря на введение полного запрета абортов, рождаемость там не выросла, зато расцвел так называемый "абортный туризм". Чтобы прервать беременность, женщины вынуждены выезжать в другие страны. Ну а в России, по данным Минздрава, количество абортов неуклонно снижается. Оно примерно в три раза меньше, чем было в 2000 году. Только опять же причина не в том, что изменилось отношение к такой процедуре. К этому привело снижение в стране количества женщин детородного возраста, и это результат демографической ямы девяностых годов.
