"Так же глупо, как запрещать Lego"

Итоги 49-й недели 2025 года.

Подрывы танкеров из российского теневого флота в Черном море и Атлантике и попытки России дестабилизировать Европу. Евросоюз не верит Трампу и предостерегает Зеленского. Что скрывается за молчанием переговорщиков Уиткоффа и Кушнера? Мумин Шакиров обсуждает это с политологом Николаем Петровым, автором Telegram канала ЕС по-русски Петаром Таневым, экс-сотрудником службы безопасности Украины Иваном Ступаком и польским публицистом Зигмунтом Дзеньчоловски.

3 декабря дети по всей стране впервые столкнулись с большой интернет-цензурой: игру Roblox внезапно закрыли. Формально — "ради защиты от мошенников и неподобающего контента". Что стоит за этими формулировками? Как мошенники могут добраться до ребёнка через игру с кубическими аватарами? И действительно ли всё так опасно, как говорят родители, педагоги и чиновники?

В России закрыли игровую платформу Roblox. Почему? "Грани Времени" 06.12.2025

В ответ на блокировку в российских школах возник спонтанный флеш-моб, школьники хоронят Roblox. Антрополог Александра Архипова приводит цитату читательницы: “Под доской стоял сломанный стул , на котором соорудили могилу из бумаги, и клали поверх вырезанные из бумаги цветы, записочки с никами”. Архипова приходит к выводу, что блокировки и запреты учат детей символическому коллективному сопротивлению, который высмеивает запреты.

В гостях у Мумина Шакирова игровой блогер и стример TheDRZJ Андрей Хестанов.

Игровой блогер, стример Андрей Хестанов в эфире программы Грани времени

В России он внесен в список террористов и экстремистов и объявлен в розыск, предположительно за помощь ВСУ.

– Андрей, почему человек, далекий от политики и активизма, преследуется российским государством?

– Есть определенные предположения, что в рамках каких-то дискуссий, в каких-то чатах были даны оценки событий на Крымском мосту. Не так, как они трактуются в России. Это предположения на данный момент. Просто предположения. Конкретных причин, почему, что именно, я пока не знаю. Невозможно жить в 2022 году, в 2023, в 2024 годах и делать вид, что игровая индустрия или, в принципе, хоть какая-то индустрия или сфера жизни находится в вакууме, в аполитичном.

– Ограничение доступа к Roblox – это реальная забота о детях или тут есть политический аспект?

– Я думаю, что здесь есть экономическо-политический аспект, в первую очередь. Roblox – это, в широком смысле, платформа, песочница, на которой люди при помощи очень простых инструментов могут разрабатывать свои игры. Очень простые, примитивные игры, не представляющие собой чего-то сложного. Иногда, наоборот, люди стараются делать что-то очень комплексное. Но сущностно - это набор инструментов для создания простеньких игр, в которые может играть любой желающий, заплатив небольшую цену за вход, либо бесплатно, либо поддерживая автора, приобретая разного рода скины, то есть облики для персонажей. Cущностно, Roblox сам по себе – это платформа. Вот как YoyTube – это платформа для видео, Roblox – это платформа для мини-игр. В чем проблема? Там этих мини-игр сотни и тысячи. И, конечно, за всеми ними не всегда можно уследить, не всегда можно понять, что в той или иной игре содержится. Но, тем не менее, все-таки определенная модерация там есть. И сомнительных игр, ну, их, можно сказать, несколько процентов.

– В Roblox существует масса симуляций, есть такие, где где пользователи разыгрывают сцены войны: стрельба в упор, атаки на окопы, штурмы. Воссозданные российско-украинские локации. Насколько такие практики, на ваш взгляд, нормализуют насилие и формируют у людей, не только у подростков, ощущение, что реальная война превращается в развлечение?

– Это достаточно хороший вопрос. Многие политики пытаются притягивать видеоигры, как некий катализатор насилия. Но есть многочисленные исследования, которые доказывают, что видеоигры, никоим образом, не то что не повышают градус насилия, они, наоборот, снижают этот градус. Они его канализируют. Они позволяют в виртуальной реальности испытать какие-то эмоции, вместо того, чтобы люди искали этих эмоций в реальной жизни. И поэтому практика такова, что когда молодые люди играют в игры, они гораздо меньше склонны употреблять какие-то вещества, ввязываться в какую-то маргинальную деятельность. То есть видеоигры, научно доказано, не то что не повышают, а снижают уровень насилия, какие бы там ни были сценарии.

– А может ли вырасти сопротивление из людей, недовольных запретами игр?

– Оно, я бы сказал, уже начинает потихонечку вырастать, потому что Roblox тот же самый казался многим платформой, которая, по крайней мере, никаким образом политики не касалась. В рамках этой платформы есть абсолютно мирные видеоигровые сценарии: фермы, например, какие-то строительные истории, социальные истории. Много невинных сценариев, прятки, банальные салки. Дети и их родители, крайне этим [блокировкой] недовольны. И многие родители достаточно честно объясняют детям, почему возникают такого рода блокировки. Я не думаю, что это приведет к каким-то колоссальным социальным сдвигам. Но определенно это будет зафиксировано детьми и их родителями как факт того, что таким образом вмешиваются в нашу жизнь, решают за нас, во что играть нашему ребенку. Это также глупо, как запрещать какие-то конструкторы LEGO.

– Почему разработка игр настолько важна для российской власти? В 2024 году было выделено финансирование на создание отечественной игровой консоли.

– Видеоигры - это мощнейший способ воздействия и формирования идеологии в голове человека. То есть можно через видеоигру дать возможность человеку прожить интерактивный опыт, например, исторический или художественный, и он повлияет на формирование этого человека как личности в том числе, изменит его отношение к реальности, изменит его взгляд на реальность, даст ему возможность лучше рассмотреть те или иные события и так далее. Раньше говорили, что кино является главнейшим из искусств, теперь можно сказать, что игры являются важнейшим из искусств, потому что кино, безусловно, это искусство, великое искусство, но кино это про пассивное потребление того, что создано другим человеком. Игры идут на один шаг дальше.

– Вы можете привести пример, когда государству удалось внедрить так называемые духовные или традиционные ценности в игру, чтобы дало это какой-то эффект?

– Дело в том, что намеренное внедрение каких-то ценностей в игры - это плохо работает. Лучше всего какой-то месседж, какую-то идею или идеологию доносят те игры, в которые этот месседж вкладывается искренними разработчиками, которые в это верят. Ни в коем случае не стоит забывать, игра должна быть хорошей. Она должна погружать, развлекать, дарить эмоции, она должна ощущаться искренней. А многие попытки сделать игру пропагандистской бумажкой, они ощущаются как казённые. Игрок чувствует, что ему предлагают какой-то эрзац, что ему предлагают что-то ненастоящее или полу-настоящее. Люди довольно хорошо распознают в играх элементы пропаганды, которые навязаны. Китай долгое время разными путями пытается воздействовать на игровую индустрию. И как ни удивительно, по итогу единственная игра, у которой получилось действительно заинтересовать людей Китаем, вышедшая два года назад Black Myth: Wukong. Это переложение на игру мифа про короля обезьян Сунь Укуна. Это достаточно известный миф. И почему эта игра была такой успешной? Потому что она действительно очень хорошая. И потому что её делали разработчики, которые действительно любят свою мифологию. Но при этом в ней нет тех месседжей, которые хотелось бы вложить китайскому правительству.

Если говорить об отечественных играх, как об играх, которые разрабатываются в России на госденьги, то там всё очень плохо на данный момент. Самый известный пример – это, наверное, игра "Смута" про 1612 год и восстание Минина и Пожарского. Это как раз пример казённой игры, которая была минимально приемлемого качества. То есть, да, в ней есть какие-то события, какая-то графика, но из-за того, что она сделана настолько посредственно, я бы даже сказал, людям просто неинтересно в это играть, они над этим смеются и они не воспринимают это всерьёз.