Летом 1905 года председатель Совета министров России Сергей Витте находился в США во главе делегации на мирных переговорах с Японией. Перед его отъездом президент Теодор Рузвельт вручил ему послание, адресованное Николаю II, предварительно зачитав его вслух. Президент просил императора обратить внимание на статью I русско-американского договора 1832 года о торговле и мореплавании – главного торгового соглашения между двумя странами.
Сергей Витте пишет в своих воспоминаниях:
"В письме говорилось, что американцы никогда не в состоянии усвоить и примириться с тою мыслью, что можно различать людей в отношении их благонадежности, или в отношении их порядочности по принадлежности к тому или другому вероисповеданию. А поэтому, чтобы установить дружеские отношения между Америкой и Россией, те отношения, которые начались, благодаря моему пребыванию в Америке, он очень просит Государя отменить это толкование, которое установилось практикою, в особенности последнего десятилетия".
Статья I договора гласила:
"Жителям того и другого государства взаимно будет предоставлено входить во все гавани, места и реки, каждому из сих государств принадлежащие, где иностранная торговля дозволена. Им не воспрещено будет останавливаться там и проживать везде в упомянутых владениях, где им по делам их будет надобность; и вследствие этого они ограждены будут той же самой безопасностью и покровительством, каким и пользуются жители той земли, где они будут иметь пребывание, с тем однако, что они подчинены будут существующим там законам и учреждениям, в особенности же состоящим в силе торговыми постановлениями".
Это американский вопрос, в котором затронут великий принцип
Однако свобода передвижения граждан США еврейского вероисповедания в России была ограничена. Если для Вашингтона это было явной дискриминацией, то российское правительство указывало на необходимость подчинения российскому законодательству, в том числе касающемуся черты оседлости.
В 1910 году видный политический деятель США, бывший министр торговли и труда Оскар Соломон Штраус был назначен послом в Турции. К месту службы он намеревался проехать через Россию. Но оказалось, что его дипломатический паспорт на территории империи не действует: как "лицо иудейского вероисповедания" он должен получать разрешение на въезд на общих основаниях. Штраус возмущенно отказался от такой возможности.
"Паспортная проблема" вкупе с постоянно возраставшим потоком еврейской иммиграции из России в США стала сильнейшим раздражителем в двусторонних отношениях. Тема переросла рамки чисто дипломатического конфликта и превратилась в широкое общественное движение в защиту российских евреев от государственного антисемитизма.
Российское правительство оставалось глухо как к дипломатическим демаршам, так и к общественному мнению Америки. Наконец председатель комитета нижней палаты по международным делам Уильям Сулцер провел публичные слушания по "паспортному вопросу" и в декабре 1911 года внес законопроект о денонсации торгового договора с Россией. В своей речи он заявил:
"Наше правительство проявило исключительное терпение и недюжинную изобретательность, и все же нет никаких признаков того, что методы, применявшиеся до сих пор, способны привести хоть к какому-нибудь результату. Россия не воспринимает наше правительство всерьез. Она полагает, что его действия носят церемониальный, а не практический характер. Настало время более решительных шагов... Это не еврейский вопрос. Это американский вопрос, в котором затронут великий принцип. Он касается всех американских граждан".
Палата представителей приняла билль Сулцера 301 голосом против одного, Сенат – единогласно после дебатов, продолжавшихся всего 40 минут. Президент Уильям Говард Тафт подписал закон на следующий же день, заявив при этом, что это его подарок евреям на Хануку.
Мы надеемся, что давнишние дружеские отношения русского и американского народов не омрачатся вследствие минутного разномыслия
Россия по-прежнему могла торговать с Америкой, однако теперь лишалась статуса нормального торгового партнера. В России денонсация договора вызвала всплеск антиамериканских настроений, смешанных с отъявленным антисемитизмом. Этому поветрию оказался подвержен и лидер октябристов Александр Гучков. Вместе с другим видным членом фракции Германом Лерхе он внес в Государственную Думу законопроект, удваивающий таможенные тарифы на американские товары. Вожди националистов Петр Балашов, Александр Гижицкий и Александр Потоцкий пошли еще дальше: они предложили вообще воспретить американским евреям въезд в Россию и обложить фактически запретительной пошлиной одну из главных статей американского импорта – сельскохозяйственные машины. Одновременно они призвали правительство организовать импортозамещение – наладить выпуск собственной сельскохозяйственной техники.
13 апреля 1912 года в Думе с докладом о бюджетной заявке своего ведомства выступил министр иностранных дел Сергей Сазонов. Среди прочего он коснулся и денонсации Вашингтоном торгового договора с Россией. Его речь будто вышла из-под пера нынешних кремлевских спичрайтеров:
"Россия всегда свято выполняла принятые на себя договорные обязательства, и в данном случае все утверждения противного не выдерживают критики... Проникнутое сознанием национального достоинства и находясь в этом отношении в тесном единении со всеми слоями русского народа, Правительство твердо намерено не допускать какого-либо посягательства извне на неотъемлемое державное право России, как всякого суверенного государства, определять свое внутреннее законодательство исключительно в зависимости от потребностей и особых условий своей собственной жизни. Мы надеемся, что здравый смысл, которым отличаются американцы, проникнется справедливостью нашей точки зрения и что давнишние дружеские отношения русского и американского народов не омрачатся вследствие минутного разномыслия..."
Заявление министра прокомментировал лидер кадетов Павел Милюков:
Это та граница, которая отделяет цивилизованное человечество от нецивилизованного
"Конечно, мы уверены, что суверенитет России остается нетронутым, что относительно России не может быть вопроса о какой-нибудь экстерриториальности или консульской юрисдикции для иностранцев. Но разве лестно, господа, быть на той границе, где подобные вопросы могут подниматься? Ведь это та граница, которая отделяет цивилизованное человечество от нецивилизованного... Мне стыдно как русскому (шум справа; звонок Председательствующего), когда Европа и Новый Свет получают право нас классифицировать как азиатов, в то время как сама Азия начинает признавать основные начала всемирной культуры. Я не хочу, господа, чтобы мы одни оставались какими-то выродками рода человеческого..." (Возгласы справа: о, о, о.)
Страсти кипели и вне стен Думы. Корреспондент "Нью-Йорк таймс" (The New York Times) в номере от 23 февраля 1912 года описал митинг Всероссийского национального союза в петербургском Дворянском собрании:
"Ораторы осуждали еврейское влияние в Соединенных Штатах, ставшее, по их мнению, причиной попыток вмешательства во внутренние дела России... Распространялись буклеты с вырезками и карикатурами из американской прессы, демонстрировалась большая карта, показывающая, что орошаемые и пригодные к орошению земли Туркестана способны заменить американский хлопок... Граф Владимир Бобринский, глава Партии умеренно-правых и один из самых заметных депутатов Государственной Думы, заявил по этому поводу: "Мы должны благословлять тот день, когда президент Тафт аннулировал договор".
Как отмечает историк Федор Селезнев, у дискуссии вокруг денонсации договора было и очевидное экономическое измерение. Сторонники контрсанкций принадлежали к классу помещиков, заинтересованных в вытеснении с российского внутреннего рынка американской сельхозпродукции, в первую очередь хлопка. В патриотической прессе развернулась кампания за замещение хлопка льном. В частности, публицист националистического толка Михаил Меньшиков опубликовал статью "Лен-кормилец", в которой доказывал, что льняная ткань и гигиеничнее, и экономичнее хлопчатобумажной. Херсонское земское собрание, в котором особым авторитетом пользовался упомянутый выше камергер Александр Гижицкий, объявило бойкот американских товаров.
Кардинально иной была реакция текстильных фабрикантов: почти половина всего объема сырья, обрабатываемого на их предприятиях, имело американское происхождение. Одним из недовольных был один из богатейших людей России Андрей Кноп, глава семейной фирмы "Людвиг Кноп", член ЦК и спонсор партии октябристов. Его компания была крупнейшим в России импортером американского хлопка-сырца и имела представительства в Нью-Йорке, Новом Орлеане, Чарльстоне и Саванне. Кноп был возмущен тем, что Гучков и Лерхе предприняли свою законодательную инициативу без консультаций с ним. Атаку на антиамериканскую пропаганду повела газета "Утро России", принадлежавшая семье Рябушинских. Изо дня в день в ней появлялись заголовки вроде "Не спросясь броду", "Стрельба по своим".
Эта дискуссия стала одним из факторов падения популярности октябристов. Гучков не был избран в Думу следующего, четвертого созыва. А текстильные фабриканты Павел Рябушинский и Александр Коновалов основали в ноябре 1912 года либеральную Прогрессивную партию, представленную в IV Думе 48 депутатами.
