Капитана запаса Андрея Жукова ФСБ подозревает в государственной измене. Активный участник военно-исторических интернет-форумов был задержан в июне. Тогда Лефортовский суд Москвы удовлетворил ходатайство следствия и назначил меру пресечения – два месяца содержания в СИЗО. Теперь Жукову назначен новый срок – еще три месяца.
Что конкретно вменяют в вину исследователю, узнать невозможно. Его коллеги по изучению военной истории рассказывают, что Жуков как исследователь интересовался историей советских и российских частей, в том числе их названиями и дислокацией. При этом многие из документов Минобороны РФ, попавшие в интернет в 1990–2000-е годы, имели грифы секретности, а несколько лет назад посетителям форумов "стало ясно, что будут наводить порядок". Впрочем, те, с кем военный историк был в переписке, убеждены в его невиновности, в том, что обнародованные Жуковым сведения не могли нанести урон государству. На одном из форумов появилась следующая запись:
"Это паранойя еще со времен Союза, когда действительный номер части на знамени при выносе "на люди" зашивался – не дай бог, кто узнает. А если ее реальное назначение, типа "ракетная дивизия", оставалось открытым, и если место принятия присяги известно, то какая разница нынешнему "вероятному другу", какую дивизию они раздолбают – 39-ю или 18-ю? Лишь бы ракетную".
Заседание суда проходило в закрытом режиме. Уголовное дело засекречено. Между тем статья 275 УК РФ (государственная измена) – серьезная. Андрею Жукову грозит от 12 до 20 лет лишения свободы.
Адвокат Андрея Жукова Евгений Смирнов подтвердил, что его подзащитному продлили срок содержания под стражей до 24 ноября этого года:
– А по делу мы по-прежнему ждем каких-либо следственных действий, которые на протяжении двух месяцев с нами не проводятся.
– Не было вообще ничего?
– Были только стандартные первые следственные действия при задержании – само задержание, предъявление обвинений и допрос. Еще был у него дома обыск без его участия. С тех пор он просто сидит в следственном изоляторе, и следователь его к себе не вызывает.
– В каких условиях содержится Андрей Жуков?
– Он находится в СИЗО "Лефортово". Условия там для всех одинаковые и, к сожалению, не отвечающие каким-то принципам человечности. К примеру, там нет горячей воды. Доступ адвокатов к своим подзащитным практически невозможен. Мы вынуждены стоять в унизительных очередях перед дверью, имея возможность попасть к подзащитным только один раз в две недели. Естественно, качество питания оставляет желать лучшего. К счастью, передачи передавать разрешают. Только благодаря им он может выживать в условиях изолятора.
– Раз в две недели вы с ним встречались. Как он держится? Как себя ведет?
– Держится хорошо, очень мужественно. Несмотря на драконовские сроки по этой статье, он не теряет надежды добиться справедливости по уголовному делу, не отчаивается.
– Многие называют статью 275 "резиновой". В ней есть размытое понятие "иная помощь": "Оказание консультационной или иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям". Часто ли в России осуждают людей за государственную измену?
– В последние годы все чаще и чаще. Согласно официальной статистике, в среднем в год таких дел от 15 до 20. Однако у меня есть кое-какие сомнения в объективности этих данных.
– Что вы имеете в виду?
– По статистике в 2015 году было около 15 приговоров, однако мы смогли найти подтверждение большему количеству приговоров, чем отражено в статистике.
– Были среди них оправдательные?
– Насколько мне известно, последний оправдательный приговор был в 2000 году по делу Никитина. Больше оправдательных приговоров по этой статье не было. Были помилования президента, были назначения наказания ниже низшего, но чтобы оправдать человека – такого больше не было.
– Можете ли вы сообщить какие-то подробности по поводу обвинения Андрея Жукова?
– К сожалению, нет. Могу лишь только сказать, что обвинение связано с его исторической деятельностью (он интересовался историей российской армии) и с его активностью в интернете.
– Вы не можете сообщить, потому что это дело засекреченное?
– Во-первых, потому что у адвокатов (нас трое) отобраны подписки о неразглашении по данному делу. Во-вторых, сам мой доверитель Жуков не очень хочет, чтобы в публичную среду попадали детальные подробности его дела. Он сначала хочет подготовить показания совместно со своими защитниками и только после этого давать какую-то информацию в СМИ о подробностях дела.
– Кто вас нанял?
– По закону я не могу говорить, с кем у меня заключено соглашение. Сообщу только, что моего подзащитного активно поддерживают родственники, – сказал Евгений Смирнов.
Военный историк-генеалог, член Комиссии по увековечиванию Всероссийской организации ветеранов Виталий Семенов говорит, что продление срока задержания Андрея Жукова его не удивило:
То же самое было с делом историка Юрия Дмитриева
– Я на 99 процентов был уверен, что так и будет. Скорее всего, потом ему продлят [арест] еще раз. Нет сомнений, что готовится длительный процесс. Обвинение, скорее всего, будет и дальше настаивать на статье о государственной измене. К тому же сам процесс секретный. Никаких деталей его получить невозможно. Это обычная картина. То же самое было с делом историка Юрия Дмитриева. К счастью, в том деле не было ФСБ. Там были другие государственные органы. Здесь все будет еще кондовее и серьезнее.
– Почему у вас сразу возникло такое ощущение?
Это совершенно точно показательный процесс. А говорить о каком-то конкретном вреде России, имея в виду те документы, с которыми он работал, я думаю, не приходится
– Жуков, без сомнения, сам был не очень избирателен в контактах. Он историк. Это человек, который полностью живет на исторических форумах. Мне сообщили, что даже в СИЗО он попросил себе принести книги по военной истории. Его неоднократно предупреждали в связи с тем, что он действительно затрагивал документы, которые не рассекречены. Но дело в том, что у нас хаотичная ситуация с этими документами. Известно, что после 1947 года все документы Минобороны засекречены. В 90-х и 2000-х годах очень много секретных документов появлялось на интернет-сайтах. Люди их скачивали, ими обменивались. Потом эти сайты закрывались. В общем, ситуация абсолютно хаотичная. Пять лет назад стало понятно, что с этим будут наводить порядок. Но как наводить? Мы схватим тех, кто попался под руку, и накажем, кого попало. И вот мы сейчас это видим, что Жуков просто-напросто оказался в такой ситуации. Это совершенно точно показательный процесс. А говорить о каком-то конкретном вреде России, имея в виду те документы, с которыми он работал, я думаю, не приходится. Самое страшное, что это невозможно проверить. Дело-то секретное! Мы не можем задать этот вопрос напрямую.
– Вы сказали, что его предупреждали. А кто предупреждал? Коллеги-историки или компетентные органы?
– Он уже в 2012 году попадал под прицел органов в связи с делом другого человека – кадрового военного, который тоже в своей исследовательской работе или в работе на форумах в интернете использовал официально засекреченные документы. Там Жуков проходил как свидетель. Его поле интереса – это воинские части, то есть их формирование, их переназначение, когда они меняют название из одной воинской части в другую, их дислокация от времени Сталина и еще раньше и до нашего времени.
Когда мы подходим к этапу афганской войны, чеченской войны и современности, то здесь очень тонкая грань, где заканчивается историческое исследование и начинается вопрос государственной безопасности. Андрей Жуков обменивался этими сведениями на форумах, и его не раз предупреждали: прекрати обмениваться, прекрати этим заниматься. Но он, находясь в абсолютно своем некоем историческом тоннеле, этому не внял, думая, возможно, что следующее предупреждение будет, например, статья, связанная с распространением государственной тайны. А это – от 4 месяцев условно. Но никто не мог предположить, что будет процесс о государственной измене, у которой совсем другой вес. Возможно, он рассчитывал на молоточек, а ударили отбойным молотком и кувалдой. Вот что случилось. Это показательный процесс, который должен обозначить, что у нас в вопросах секретности все хорошо, мы восстановили порядок. Конечно, это не так.
– Вы сказали, что он занимался достаточно узкой областью в деле военной истории. В частности, передислоцированием частей. Для чего это вообще нужно?
Были афганская война и две чеченские кампании. Соответственно, люди, которые занимаются историей этих конфликтов, находятся в серой зоне
– Очень интересный момент. Как я сказал, с 1947 года практически все документы Минобороны СССР и РФ засекречены. При этом войны, конфликты шли после этого постоянно. Мы помним, что были афганская война и две чеченские кампании. Соответственно, люди, которые занимаются историей этих конфликтов, находятся в серой зоне. Даже просто собирая сведения о том, кто там участвовал, где сейчас находятся эти люди, где сейчас находятся эти части. До сих пор очень многие части, которые участвовали в Великой Отечественной войне, несут те же названия, почетные наименования, знамена хранят. Соответственно, для изучения военной истории просто необходимо знать, когда и где существовал какой военный округ, что там дислоцировалось, кто принимал участие и где. И как я уже сказал, та грань, которая отделяет именно военное историческое исследование от вопроса, когда этим уже начинает интересоваться контрразведка, очень тонкая.
– Я могу понять, что может быть засекречено то, что касается деятельности военных нашего времени. Но почему засекречиваются факты, связанные с 1947 годом? Это же очень много времени прошло.
– На самом деле даже раньше. Примерно половина всех документов, связанных с 1941 годом, до сих пор секретная, а все документы, которые выше уровня армии, то есть которые позволяют понять логику, почему именно так поступали в 1941 году, секретны до сих пор. Почему так делается? Потому что сейчас в военной историографии возник такой вектор, который я бы обозначил как развитие вершков и убивание корешков. Что это значит? С одной стороны, в России к нашим дням возникла самая крупная бесплатная интернет-база документов государственного уровня, то есть "Память народа". Такого масштаба базы нигде нет в мире. Эти допущенные документы важны для персональной истории. Туда каждый может зайти, посмотреть. С другой стороны, просто убит уровень, когда вам нужны глубинные исследования. Центральный архив Минобороны России – это фактически архив-банкрот. Ржавая сантехника, разбитые дороги, огромные лужи, огромная абсолютно запущенная территория. Нищий, голодранский архив! Это то, в каком виде сейчас находится главное хранилище документов Великой Отечественной войны. В читальном зале запрещено пользоваться ноутбуками. Как при царе Горохе, можно только выписывать ручкой. Можно заказать копии, но они не бесплатные и ждать приходится минимум три недели. Сейчас из-за этого встала работа над десятком военно-исторических книг. Люди просто не могут набивать это на ноутбуки, поскольку архив расположен на территории воинской части. Для чего это делается? Для того, чтобы все военные исследования даже Великой Отечественной войны, я сейчас не говорю о последующих (Афганистан, события в Венгрии, в Корее, в Чечне), – это все сейчас все больше и больше становится под контроль. Личную историю изучаете – пожалуйста! Увековечивать – пожалуйста! Задавать вопросы и понимать логику – все больше и больше нельзя. Все больше и больше палок в колеса.
– Как вы полагаете, то, что случилось сейчас с Андреем Жуковым, послужит ли серьезным предостережением участникам исторических форумов? Не прекратится ли эта деятельность?
Началось подчищение. Целые темы слетают с форумов
– Сейчас уже началось подчищение. Сейчас просто целые темы слетают с форумов, удаляют информацию. Ребята, которые ведут форумы, переходят на личную переписку. Делятся сведениями только с тем, кого хорошо знают. Такой интранет образуется. Даже, предположим, там нет и намека на что-то секретное – от греха подальше.
– Вы лично изменили свое поведение после того, как Андрей Жуков попал в СИЗО?
Уж подписался заниматься историей, то рули на 120 км в час. Притормаживать не имеет смысла, потому что скорее тебя занесет
– Нет, не изменил, потому что, на мой взгляд, количество опасностей, которое находится вокруг историка в России, – это постоянная величина. Лучше точно не будет. И если уж подписался заниматься историей, то рули на 120 км в час. Притормаживать не имеет смысла, потому что скорее тебя занесет. Это не сильно повысило градус опасности моей работы. Она потенциально опасна, как и работа всех историков, которые работают в России, да и в бывшем СНГ, на самом деле. Я кроме исторической функции занимаюсь еще для многих архивистов постыдным индивидуальным предпринимательством – поиском за деньги. И никогда этого не стеснялся. Я генеалог еще. Есть такая вот группа людей. Обычно это люди скрывают, но у меня это официальная работа, с помощью которой я зарабатываю деньги на мои собственно исторические исследования. Как генеалог, я занимаюсь поиском от Берлина до Владивостока и как раз до 1947 года. Я знаю семь языков. Я остановлен только требованиями секретности. У меня нет допуска к секретности. Ее и не может быть в России у частного лица. Это только у военного, если он работает на предприятии, где такой допуск выдается. Если бы у меня был такой допуск, я бы, наверное, занимался и поиском людей после 1947 года.
– Чем для исторической науки обернется то, что происходит сейчас с гонениями на Андрея Жукова?
– Это выльется в большую дискретность. Сейчас возможен некий откат назад. С одной стороны, это хорошо, потому что действительно на форумах очень много неуместного. Ведут его, скажем, 4–5 специалистов, которых настолько заносит, что они выносят совершенно личную оценку. Например, знаменитый скандал с форумом "Патриотцентр.ру", когда они повесили протокол допроса одного из советских военнопленных и сами его заклеймили, написав, что это предатель. А им родственница этого человека написала из Таджикистана: "Ребята, а вы кто такие, чтобы судить, что он предатель или нет?! Снимите эту информацию. Закройте ветку". Они не закрыли ветку. На самом деле это совершенно неправильно, потому что они не имеют права выносить такие суждения. Так что, с одной стороны, хорошо, что мы избавляемся от этого. Порой люди вообще не думают, что пишут, вообще не думают, что публикуют в открытой сети. Но, с другой стороны, конечно, сколько информации мы потеряем, сколько возможностей найти тех, кого мы другими способами вообще никак не найдем!
– Как вы оцениваете деятельность Жукова? Он серьезный исследователь?
Вы видите человечка в свитере, вот он сидит за этим столиком месяц, два. И это самые крутые специалисты. Жуков был одним из таких
– Он один из столпов. Есть парадная сторона военной истории типа Российского военно-исторического общества, которое ставит памятники, проводит мемориальные мероприятия и так далее. А есть внутренняя, никому не видимая работа в архиве, на форумах, когда человек кропотливо собирает информацию. К нему все обращаются, он делится этой информацией, и очень мало кто его упоминает. Такие люди очень часто остаются вообще вне публичного поля. Они приходят в архив. Вы видите человечка в свитере, вот он сидит за этим столиком месяц, два. И это самые крутые специалисты. Жуков был одним из таких. Жуков – это человек фундаментальных знаний по военной истории, но его очень многие узнали только тогда, когда его взяли. Он очень многим помогал консультациями, но, с другой стороны, он настолько был в тоннеле своих задач, что мог из этого тоннеля написать кому-то на форум: "Слушай, напиши мне, пожалуйста, вот это, вот это узнай и вот это узнай". А там на три дня работы. Этот человек реально не понимал, что придется кому-то в архив пойти, что нужно потратить время, чтобы это написать. Он считал, как легко он дает, так же легко должны давать и ему. Такие люди гораздо важнее для настоящей военной истории, чем все это помпезное Российское военно-историческое общество и все эти патриотические "грантоедские" организации, которые сейчас существуют. Поэтому эти люди очень важны. Жуков очень важен.
– Я правильно информирована, что эта деятельность не была его способом зарабатывания на жизнь?
– Нет-нет. Люди этого поколения не умеют это делать. Я по сравнению с ним просто щенок в деле военной истории. Сколько я знаю и сколько он знает – это земля и небо. Я пришел в эту область как официально зарегистрированный индивидуальный предприниматель. И только потом, когда увидел, в каком состоянии документы хранятся в военкоматах, во мне проснулось что-то патриотическое, и я начал эти документы цифровать, я начал издавать книги, но изначально у меня стояли деньги. У поколения, которое представляет Жуков, все совершенно по-другому. У них даже в голове мысли нет, что на этом можно зарабатывать, – говорит Виталий Семенов.
