- В России развивается кампания, призывающая граждан участвовать в голосовании за изменение Конституции, но ЦИК уверяет, что никакой агитации нет.
- Конституционный суд разъяснил, что демонстрации, митинги и пикеты следует проводить в гайд-парках, на все остальное нужно особое разрешение.
- Заключенные протестуют против условий содержания; ЕСПЧ предлагает России пересмотреть правила для пожизненно лишенных свободы.
- Мошенники использовали пандемию коронавируса COVID-19 для заработка на доверчивых гражданах.
В России развивается кампания, призывающая граждан участвовать в голосовании за изменение Конституции – вот именно так, то есть голосовать предлагается не о возможности внесения поправок в основной закон страны, а только за них. Голосование по поправкам к Конституции не предусматривает агитацию, как заявляли в Центризбиркоме, но баннеры ЦИК о грядущей процедуре сложно не заметить. Противники изменения Конституции считают, что в таком информировании больше агитации, и регулярно жалуются в правоохранительные органы.
Видеоверсия программы
День голосования – 1 июля – объявлен нерабочим. И, чтобы уж наверняка, само голосование растянут аж на неделю – с 25 июня до 1 июля включительно. Многим кажется, что с этим голосованием что-то не то. А вот что именно, я попросила объяснить члена совета Движения в защиту прав избирателей "Голос" Станислава Андрейчука.
Станислав Андрейчук: Почти все не так. Оно и Конституцией не было предусмотрено, потому что порядок принятия поправок к Основному закону прописан в самой Конституции, и там никакого общероссийского голосования для этих поправок не было предусмотрено.
Это голосование не соответствует никаким стандартам выявления воли граждан. Мы это видим даже по тому, что все требования к защите прав голосующих очень сильно снижены по сравнению с нашим традиционным электоральным законодательством. Снижена защита прав тех, кто выступает "за" или "против" поправок. Центризбирком говорит удивительные вещи: что на этом голосовании просто нет конкуренции, поэтому нет таких возможностей. Но понятно, что конкуренция, состязательность есть, потому что в этом пространстве встречаются и конкурируют разные точки зрения, то есть не созданы условия для того, чтобы у людей была возможность осознанно сформировать свою волю, нет возможности для нормальной публичной дискуссии по поводу этих поправок. А поправки очень разноплановые, их очень много, и нет возможности проголосовать за эти поправки по отдельности. Получается фактически новая Конституция.
Это голосование не соответствует никаким стандартам выявления воли граждан
И самое главное – процедура голосования. У нас теперь будет не один день, а неделя голосования, и эти процедуры таковы, что никто не может дать гарантий, что те голоса, которые окажутся в ящиках для голосования, будут соответствовать тому, как реально проголосовали люди. При тех процедурах, которые сейчас заложены в положение, определенное Центризбиркомом, проконтролировать все это совершенно невозможно.
Марьяна Торочешникова: Странная процедура голосования, которая растягивается на неделю, это какой-то беспрецедентный случай?
Станислав Андрейчук: У нас в законе о поправке к Конституции было написано, что ЦИК организует голосование и он определяет его порядок. Ни о досрочном, ни о надомном голосовании там не говорилось. Единственное, там упоминалось "дистанционное электронное голосование" как допустимая форма. Никаких других форм в этом законе нет. ЦИК почему-то взял на себя неизвестно откуда взявшиеся полномочия определять, какими будут формы голосования. Кроме традиционного и дистанционного голосования он ввел еще три формы – это так называемое надомное голосование, досрочное голосование, но появилось еще и некое надомное досрочное или выездное досрочное голосование – это новая форма, симбиоз "досрочки" и надомного.
Проблема в том, что и "досрочка", и надомное голосование – это, с одной стороны, очень непрозрачные формы. А с другой стороны, они очень легко поддаются разного рода манипулированию: от прямых фальсификаций до принуждения избирателей, подкупа и так далее. Была ли в нынешней ситуации необходимость вводить эти формы – большой вопрос.
Но я бы поставил вопрос иначе: была ли необходимость проводить голосование в этой ситуации? Почему его нельзя было перенести, например, на осень? Ведь это не выборы: закончился срок полномочий какого-то органа у депутатов, и нужно избрать новых, иначе будет период безвластия. Здесь ничего такого нет. То, что мы начнем чтить память предков на три месяца попозже, вряд ли скажется на управляемости страны или на самочувствии граждан. Поэтому, если были опасения, что эпидемиологическая ситуация может негативно повлиять на здоровье голосующих, наверное, стоило просто перенести это голосование на более поздний срок. Это выглядело бы более разумно.
Марьяна Торочешникова: А для чего такая спешка?
Станислав Андрейчук: Социально-политическая, социально-экономическая ситуация у нас в стране будет ухудшаться. Все последствия закрытия экономики будут ощущаться еще на протяжении нескольких месяцев. Видимо, к осени экономическое самочувствие граждан ухудшится, денег для выплат до осени может и не хватить, а там еще наложатся избирательные кампании, ведь у нас в нескольких десятках регионов в сентябре будут проходить крупные выборы, и понятно, что власти не хотят совмещать эти вещи – управлять такой повесткой гораздо сложнее. И обеспечивать тот результат, который они хотят получить, тоже будет гораздо сложнее. На самом деле это показывает, что результаты этого голосования не предрешены, иначе не пришлось бы вводить вот такие жульнические правила.
То, что они сейчас делают, лишь отчасти подпадает под понятие "информирование", а значительная часть того, что мы видим на улицах города и в роликах, – это чистой воды агитация. Ни Центризбирком, ни органы власти и местного самоуправления не получали от граждан полномочий на то, чтобы заниматься агитацией, и не имеют права этого делать. Это нецелевое расходование бюджетных средств. Если бы у нас были вменяемая прокуратура и органы следствия, то они вполне бы могли сейчас возбудить уголовные дела. С точки зрения конституционного права, с точки зрения Конституционного суда Центризбирком и органы власти занимаются сейчас незаконной агитацией.
Но у граждан есть конституционное право на свободу слова, и они могут сейчас выражать свое отношение к поправкам любым способом, который не противоречит другим законам. Разжигать расовую рознь нельзя, а вот говорить, что "я эти поправки поддерживаю (или не поддерживаю), призываю голосовать "за" или "против", можно. Более того, это можно будет делать даже в течение дней голосования, даже 1 июля можно стоять прямо перед участком и держать плакатик – это будет законно.
Марьяна Торочешникова: Несмотря на то что вокруг бесконечно говорят о поправках, поправка только одна, причем многостраничная, и у тех, кто все-таки придет на избирательные участки, не будет возможности изучить этот "талмуд" на месте. В самом бюллетене только один вопрос: "Вы одобряете изменения в Конституцию Российской Федерации?" И два варианта ответа: "да" или "нет".
А еще в Конституции светского государства помянут бога – ну, на всякий случай.
В четверг, 11 июня, пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков сообщил, что президент может обратиться к гражданам до или после голосования по поправкам к Конституции, "если посчитает необходимым". И вообще, "вряд ли можно ожидать, что президент будет главным и единственным человеком, который объясняет суть поправок", сказал Песков.
Вот как объясняет суть этих изменений президент Фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров.
Георгий Сатаров: В стране давно произошла узурпация власти в том самом смысле, в котором это предусматривает Конституция, – незаконный захват власти. Это, в общем-то, дискомфортно. Люди-то там неглупые, даже сам Путин, это не вызывает у них большого восторга в смысле понимания сделанного, и надо попытаться как-то это легитимизировать. И первая задача – легитимация всего этого безобразия.
Второе – то, что тоже вызывает когнитивный диссонанс и поиск способа выхода из него: это применение незаконного насилия для удержания этой власти. Это ведь касается даже самых нижних чинов. Люди понимают, что они часто нарушают закон, и это сдерживает насилие. Они понимают возможность оказаться наказанными. И надо как-то облегчить им жизнь, снять с них этот груз так, чтобы незаконное насилие стало по возможности безнаказанным. Эту задачу тоже решает поправка.
Есть еще задача, которую Путин решал персонально для себя, через посредство космоса, запуская заранее Терешкову на орбиту, а потом выпуская ее на подиум, где она предлагала некий текст, в котором, естественно, совершенно не смыслила. Многие не понимают, что там написано. Но эта поправка дает ему (и не только ему) возможность избираться неоднократно. И это нужно ему не для того, чтобы процарствовать еще 50 лет. Прежде всего, это ему нужно прямо сейчас, поэтому он торопился. Многие говорят, что он не хочет быть "хромой уткой", а хочет постоянно держать всех в напряжении, в неопределенности: будет он избираться, не будет он избираться... "А это и не ваше дело! – думает Путин. – Это мое дело". И теперь он этого достиг, как и возможности избираться.
Марьяна Торочешникова: В этой ситуации что-то зависит от людей, которых ждут на участках для голосования? Для чего это устраивается?
Георгий Сатаров: Конечно, все это мероприятие абсолютно бессмысленное, оно ничего не решает. Но речь идет о попытке легитимации захвата власти приданием ему и этому насилию некоего квазиюридического обоснования. Это абсолютно не нужно, кроме одной цели: пусть все будут повязаны в этом безобразии. Путину в кайф сделать "подельниками" несколько десятков миллионов сограждан. Каждый, кто придет на участок или будет участвовать в электронном голосовании, станет "подельником" в этой попытке квазилегитимации узурпированной власти. Это как "круговая порука": "мы его повяжем кровью", как говорят в серьезных бандах.
Эта-то банда не очень серьезная. Нас, слава богу, в массе своей не заставляют никого убивать, но призывают поучаствовать в юридическом безобразии. Однако это не значит, что не нужно ходить и подавать голос "против".
Теоретически, если вы хотите высказаться об изменении Конституции до голосования, можно организовать митинг или пикет. Кстати, 4 июня Конституционный суд России признал не соответствующими Основному закону страны региональные ограничения для акций протеста, но предложил новую трактовку закона о митингах. Судьи считают, что акции в основном следует проводить в специально отведенных местах – гайд-парках. При этом право на протест и меньшими группами, например в одиночку, за время режима самоизоляции и без того неоднократно ущемляли. Рассказывает Иван Воронин.
Оценить свежее постановление Конституционного суда России мы попросили кандидата юридических наук, эксперта в области конституционного права Григория Вайпана.
Конституционный суд исподтишка и как бы незаметно поменял один из принципиальных подходов к регулированию митингов
Григорий Вайпан: Конституционный суд исподтишка и как бы незаметно поменял один из принципиальных подходов к регулированию митингов: на 180 градусов развернул положение о проведении митингов в так называемых специально отведенных местах. До текущего момента с 2012 года, когда эти гайд-парки появились в законе о митингах, организаторы могли митинговать либо в этих специально отведенных местах, либо в любых других местах, разница была в том, что, как правило, в гайд-парках не нужно было согласования от властей. Это специальная площадка, куда можно прийти и, не спрашивая ни у кого разрешения, выражать там свое мнение.
Теперь Конституционный суд внезапно развернулся и сказал: для того чтобы митинговать вне гайд-парков, организатор мероприятия должен привести какие-то объективные причины, по которым ему нужно митинговать на центральной площади города, а не в резервации на окраине. И это диаметрально противоположная позиция по сравнению с той, которую выражал сам КС. Это даже не соответствует тому, что написано в законе. КС дал более ограничительное толкование, чем в законе 2012 года, который принимался по итогам "болотных" протестов и "Оккупай Абай".
Марьяна Торочешникова: А как получилось, что Конституционный суд вообще заинтересовался этим вопросом?
Григорий Вайпан: Вообще, это постановление было совершенно о другом. Это уже второе постановление КС, где он оценивает правомерность дополнительных региональных запретов на проведение митингов. В конце 2019 года он отменил некоторые положения закона о Республике Коми, а сейчас речь шла о проверке закона о Самарской области. В обоих случаях говорилось о том, что в региональных законах власти предусматривают дополнительные места, где запрещается проводить митинги когда бы то ни было и кому бы то ни было. В случае с Самарской областью это были места возле школ, больниц, церквей и военных объектов. Этих мест нет в федеральном законе о митингах. Но региональные власти по всей стране стали добавлять дополнительные запрещенные точки. И в результате получилось, что большая часть территорий крупных городов, областных центров оказалась запрещенной для митингов: до 70% в отдельных городах. КС постановлением от 4 июня, которое сейчас все обсуждают, признал неконституционными положения самарского закона, но добавил вот эту бяку про гайд-парки.
Марьяна Торочешникова: А это нормально, что Конституционный суд, который вроде хотел снять ограничения, фактически наложил какие-то дополнительные ограничения на возможность митинговать?
Григорий Вайпан: Это полнейшее безобразие! И оно безобразно не только по сути, но и по форме. В этой жалобе никто не спрашивал КС про гайд-парки, заявители жаловались на другое, и положение федерального закона о митингах не было предметом проверки Конституционного суда. И вот эта оговорка, которую сейчас все обсуждают, КС приписал в конце своего постановления как бы между прочим, в мотивировочной части: такая шпаргалка для особо внимательных чиновников.
По-моему, это такое действие закона сохранения материи в исполнении Конституционного суда. У нас КС так устроен, что, видимо, когда он одной рукой защищает права человека, ему часто кажется, что другой рукой он должен написать какую-нибудь гадость, потому что иначе будет слишком много свободы. И таких примеров в практике КС достаточно много.
Марьяна Торочешникова: А что все это будет означать на практике? И коснется ли это постановление Конституционного суда одиночных пикетов?
Григорий Вайпан: На одиночные пикеты не распространяются правила согласования мероприятий. По федеральному закону пикетчики могут стоять везде, кроме тех мест, где запрещено проведение публичных мероприятий. Другое дело, что у нас часто индивидуальных пикетчиков объявляют коллективным пикетом, когда власти хотят пресечь пикетирование.
Но позиция Конституционного суда все-таки больше касается массовых мероприятий типа митингов и демонстраций. С одной стороны, вроде ничего не меняется, потому что положение закона, по которому высказался КС, не отменено. Более того, в самом законе о митингах написано: несмотря на то, что существуют специально отведенные для публичных мероприятий места – гайд-парки, тем не менее, нельзя отказать в согласовании митинга со ссылкой на то, что есть гайд-парк.
Как мы знаем, основное значение постановлений нашего Конституционного суда состоит в том, что он посылает месседжи, сигналы чиновникам на местах. И вот этот месседж, к сожалению, абсолютно не в русле защиты права граждан на мирное собрание.
Есть два дальнейших пути. Первый – это изменение закона в том пункте, что митинги должны проводиться в специально отведенных местах. Во всем мире в демократических странах протесты проходят не в резервациях, а на самом видном месте, где они и должны проходить. А другой путь (и по нему сейчас, вероятно, пойдут активисты, правозащитники) – это действия "на земле", то есть на местном уровне будут подаваться заявки на митинги, и чиновники, скорее всего, чаще начнут отправлять людей в резервации. А дальше все будет зависеть от того, будут ли отказы оспариваться в судах, и от позиции судов.
Самоубийства, бунты и голодовки – заключенные в российских исправительных учреждениях всеми способами пытаются обратить внимание на то, что происходит за высокими стенами с колючей проволокой. По словам правозащитников, нередко заключенных плохо кормят, им часто не оказывают медицинскую помощь, к ним регулярно применяют насилие. Рассказывает Анастасия Тищенко.
Но есть в России такие места заключения, откуда вести приходят крайне редко, и сведений о том, что там происходит, очень мало. Речь идет о колониях особого режима. Об этом – Наталья Джанполадова.
В начале июня Европейский суд по правам человека признал бесчеловечными условия содержания в российских колониях особого режима. Это не первое решение Страсбурга, которое касается пожизненно заключенных, но первое, в котором подчеркивается, что приговоренные к высшей мере наказания страдают не столько от бытовых условий, сколько от закрепленных в российских законах карательных ограничений. Вот что рассказала Радио Свобода юрист-аналитик Фонда "Общественный вердикт" Ани Агагулян.
В начале июня ЕСПЧ признал бесчеловечными условия содержания в российских колониях особого режима
Ани Агагулян: Заявитель жаловался: пока он содержался в колонии "Черный беркут", большую часть времени он находился в одиночной камере, при этом у него не было доступа к канализации и водопроводу. И каждый раз, когда он выходил из камеры, на него надевали наручники. Он говорил, что это являлось необоснованным действием, потому что он ни разу не привлекался к дисциплинарной ответственности. При этом часто у него было 30-литровое ведро для бытовых нужд, которое он был вынужден выносить в наручниках и выливать вне камеры.
После перевода в колонию "Снежинка" в Хабаровском крае условия его содержания, касающиеся времени прогулок, одиночного размещения и связи с внешним миром, оставались теми же. У него был очень ограниченный доступ на свидания, ограниченная возможность получать посылки. Он был размещен либо в одиночной камере, либо в двухместной, при этом имел право на прогулки всего полтора часа в день. Все остальное время суток он содержался в своей камере, и у него не было возможности заниматься какими-либо другими делами в течение дня. Он просил признать условия его содержания бесчеловечными и унижающими достоинство.
Европейский суд проанализировал российское законодательство, сравнил его с европейскими стандартами условий содержания заключенных и пришел к выводу, что те условия, в которых содержится заявитель, являются бесчеловечными и унижающими достоинство, потому что он был вынужден в течение практически всего дня – 22,5 часа в сутки – содержаться в своей камере. Даже несмотря на то, что иногда у него был сосед, нельзя считать, что он имел возможность на социализацию, а такое содержание очень сильно влияет не только на физическое, но и на психическое состояние человека.
По российскому законодательству если ты пожизненно заключенный, то первые десять лет своего заключения ты содержишься в строгих условиях. У тебя очень сильно ограничен доступ к внешнему миру, а если ты вдруг совершишь какое-либо мелкое нарушение, то и дальше будешь содержаться в более строгих условиях. При этом нет возможности получить УДО, если у тебя есть дисциплинарное взыскание. Это также является нарушением. По европейским пенитенциарным правилам и ряду других международных документов, если ты приговорил человека к лишению свободы, вне зависимости от того, за какое преступление, то ты не должен еще больше ухудшать его состояние, ограничивая его доступ к внешнему миру, возможности социализироваться, исправляться, получать образование.
Человек сидит, это и есть его наказание, но ты не можешь лишать его других прав. У него на воле есть семья, он должен с ней общаться. У человека должна быть возможность каким-то образом контактировать с внешним миром, чтобы он мог восстановиться, реабилитироваться, социализироваться, когда выйдет. И даже если он пожизненно заключенный, это не означает, что у него нет возможности получить право на условно-досрочное освобождение. Но на практике это не применяется именно потому, что "пожизненники" часто просто не доживают до этого: право на УДО появляется, по-моему, через 25 лет содержания, – либо у них такие условия, что они постоянно получают дисциплинарные взыскания.
Марьяна Торочешникова: А может быть, не надо их жалеть? К пожизненному заключению ведь приговаривают не жуликов и воров, а убийц, разбойников, маньяков – людей, которых в других обстоятельствах просто расстреляли бы, если бы в России была смертная казнь.
Ани Агагюлян: Каждый человек имеет право на исправление, вне зависимости от того, какое преступление он совершил. Но идея с исправлением в России хромает не только в отношении пожизненно заключенных. Нужно менять отношение к осужденным в целом. К тому же бывают судебные ошибки.
Мошенников в России к высшей мере наказания не приговаривают, хотя многие пострадавшие от их действий готовы требовать расправы. Этой весной вместе с пандемией коронавируса появились новые схемы "развода на деньги". Рассказывает Анастасия Тищенко.
О том, на что еще стоит обратить внимание, чтобы не попасться на удочку мошенников, рассказал руководитель отдела мониторинга и реагирования на инциденты информационной безопасности компании Group-IB Александр Калинин.
Александр Калинин: Мы видим активацию мошенничества не только по России и СНГ, но и по всему миру. Но некоторые группы работают пока только на российском или постсоветском пространстве. Это мошенничество на сайтах, которые предлагают купить что-нибудь по объявлениям. Вы хотите что-то недорого купить, увидели хорошее объявление, но вам отвечает не добросовестный продавец, а мошенник. Вы с ним связываетесь, и чтобы его не заблокировала служба досок объявлений, он пытается перевести разговор в сторонние мессенджеры – обычно это WhatsApp, Telegram, и там скидывает вам ссылку на мошеннический ресурс, который похож на сайт, занимающийся доставкой: многие и не заметят разницы. Переведя деньги на этот ресурс, люди не получат никакого товара. Они уже потеряли свои деньги, и в лучшем случае это будет просто цена товара, а в худшем мошенники заберут номер карточки и будут в дальнейшем использовать его в других преступных схемах.
У них есть еще один способ. Когда вы им пишете: "Где мой товар?", – они присылают ссылку на возврат, говорят, что "наш курьер где-то пропал (или уволился), товара у нас нет, поэтому давайте мы вернем деньги". Присылают похожую ссылку, и вы вместо возврата еще раз заплатите за свой товар.
Там есть и "обзвонщики", которые могут сидеть, в том числе, в местах не столь отдаленных и буквально из тюремной камеры звонить потенциальным жертвам. Имея определенный опыт, они пытаются оказать на человека давление, чтобы он сделал то, что им нужно: перевел деньги, по какой-то инструкции зашел на какой-то сайт и оставил определенные данные. Такого рода люди периодически делают обзвоны по поводу того, что, например, ваш аккаунт в банке был взломан или был замечен перевод денег, который вы, возможно, не совершали. А дальше с вас будут пытаться вытянуть данные по вашему интернет-банку.
