- Практика пыток давно уже стала системой в российских следственных изоляторах и колониях. Причина – в безнаказанности сотрудников этих учреждений.
- В сеть попали кадры с видеорегистратора сотрудника колонии, участвовавшего в пытках заключенного в исправительном учреждении Ярославской области. Возбуждено уголовное дело.
- Страсбург вновь недоволен российскими властями: расследование убийства Анны Политковской неэффективно, а в деле Pussy Riot нарушено все, что можно.
- Правозащитники обеспокоены: в России ухудшается ситуация с нарушением прав человека. Речь идет уже не о точечных преследованиях отдельных политиков, а о массовых репрессиях.
ПЫТКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
В Ярославской области возбуждено уголовное дело об избиении заключенного сотрудниками исправительной колонии. Это реакция на статью и видео, опубликованные сегодня в "Новой газете". Видео, на котором мужчины в форме сотрудников Службы исполнения наказаний по очереди бьют заключенного Евгения Макарова дубинками и кулаками по ногам, раздобыли юристы Фонда "Общественный вердикт".
Подробнее расскажет о случившемся адвокат Фонда "Общественный вердикт" Ирина Бирюкова.
Видеоверсия программы
Ирина Бирюкова: Это съемка с видеорегистратора сотрудника колонии №1 по Ярославской области. Зачем велась запись – до сих пор остается для меня секретом. Как правило, пытки и избиения никогда не записываются, дается команда отключить все камеры наблюдения, и, безусловно, это не пишется на видеорегистратор. Но если посмотреть видео, совершенно очевидно, что запись ведется с видеорегистратора. Один из сотрудников даже говорит: "Ты зачем пишешь? Сними видеорегистратор".
На видео видно, как 18 сотрудников исправительного учреждения жесточайшим образом избивают заключенного Евгения Макарова. Это настоящие пытки: они срывают с него одежду, бьют его по лицу. Он несколько раз теряет сознание, они пытаются приводить его в чувство, обливают водой. Когда он начинает кричать, они полотенцем пытаются закрыть ему рот, чтобы было не так слышно. Я с ним разговаривала и знаю, как это происходило. Отбив ему пятки до потери чувствительности, они лили на них воду, чтобы повысить чувствительность, и опять начинали бить. Он был закован в наручники. Один из сотрудников требовал, чтобы Женя принес ему извинения.
Запись длится десять минут. Видно, что она обрывается, но пытки не прекращаются. Сколько было на самом деле, Женя не мог мне сказать. Он говорил: "Для меня это было бесконечно".
Я не имею права раскрывать, как ко мне попало видео, поскольку это подпадает под понятие "адвокатской тайны".
Это было 29 июня 2017 года. Нам было отказано в возбуждении уголовного дела. Мы неоднократно это обжаловали, но сейчас есть отказ. Мы будем обращаться в следственные органы, в прокуратуру с просьбой о возобновлении расследования. Я как защитник Жени Макарова буду просить отстранения от должностей всех сотрудников, которые есть на этом видео. Не все указаны пофамильно: мы смогли указать только некоторых.
Мы будем просить всех неравнодушных людей, которые увидят этот ролик или прочитают заметку в "Новой газете", чтобы они нас в этом поддержали. Большой общественный резонанс, прежде всего, обеспечит безопасность Жени Макарова, который все еще находится в местах лишения свободы. Кроме того, это будет обеспечивать безопасность нам, сотрудникам Фонда, которые обнародовали эту запись и провели собственное расследование, и безопасность "Новой газеты", которая помогла нам в этом.
Марьяна Торочешникова: А что должны предпринять правоохранительные органы после того, как увидят такую запись?
Это не единственная такая колония в России и не единственный случай пыток
Ирина Бирюкова: Как минимум возбудить уголовное дело в отношении этих сотрудников и отстранить их от работы, по крайней мере, на время проверки и на время принятия решения о том, что с ними делать дальше. А как максимум - в будущем не допускать таких нарушений (ну, это уже из области нереального).
Поведение сотрудников, которые есть на видео, может стать непредсказуемым. Фактически перед ними выбор: либо пан, либо пропал. И я боюсь, что осужденные, которые сейчас находятся в этой колонии, могут стать заложниками. В этом ролике есть как минимум три начальника отрядов, которые полностью отвечают за осужденных.
Марьяна Торочешникова: Почему такое возможно в России в XXI веке?
Ирина Бирюкова: Это не единственная колония в России и не единственный случай пыток. Свидетельства идут из всех регионов. Все дело в чувстве безнаказанности. Ведь с апреля прошлого года, когда избили Вахапова, Макарова и Непомнящих, у нас было шесть отмен постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. В итоге нам все равно отказали, и в суде это устояло. В Европейском суде жалоба есть, но на национальном уровне у нас ничего не получается. Власти не хотят признавать, что у нас есть это явление. Признать его – значит расписаться в собственной безнаказанности, бездействии и в том, что они не могут ничего с этим поделать.
Мой учитель говорил, что даже самая незначительная власть, которая дается человеку, может открыть для него большие горизонты. Когда человек становится чуть выше, чем другие (в данном случае – осужденные), он считает, что ему все можно.
Марьяна Торочешникова: "Общественный вердикт" привлек к собственному расследованию бывших заключенных Ярославской колонии №1. Совместными усилиями были опознаны практически все участники видео с пытками. "Новая газета" опубликовала имена тех, кто, по версии правозащитников, участвовал в издевательствах.
В пятницу днем пришло сообщение о возбуждении ярославскими следователями уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного пунктом "а" части 3 статьи 286 Уголовного кодекса РФ "Превышение должностных полномочий с применением насилия". Руководство ФСИН России назначило служебную проверку. В ней примет участие комиссия центрального аппарата.
Вот как отреагировала ФСИН на публикацию в "Новой газете": "Руководство и личный состав Федеральной службы исполнения наказаний категорически осуждает поведение подобных сотрудников и сожалеет, что в уголовно-исполнительной системе происходят случаи, которые дискредитируют службу".
Ситуацию комментирует руководитель Движения "За права человека" Лев Пономарев. В движении создан Фонд "В защиту прав заключенных".
Лев Пономарев: Обратите внимание, они не написали, что это редкий или первый случай пыток и в этом смысле сохранили некоторую правдивость.
Конечно, очень много бьют, пытают. Я занимаюсь этим 20 лет, и ситуация выглядит практически неразрешимой. Но если бы была политическая воля и несколько четких приказов внутри системы, то ситуация могла бы измениться. Я встречался с руководством ФСИН, они говорили: "Мы обязательно с этим поборемся".
Нам удалось довести до конца дело Ильдара Дадина. Мы спасли Ильдара – он был освобожден и даже реабилитирован.
Марьяна Торочешникова: Но в пыточных карельских колониях, по словам правозащитников, пытки по-прежнему продолжаются.
Если бы была политическая воля и несколько четких приказов внутри системы, то ситуация могла бы измениться
Лев Пономарев: Это не совсем так. Есть два варианта насилия. Почти в каждой колонии бывают "эксцессы исполнения". И есть колонии, в которых почти ничего этого нет. Существуют зоны, которые мы называем "пыточными", где насилие является частью исполнения наказаний. В штрафном изоляторе Карельской колонии ИК-7, где сидел Дадин, каждое утро выводили людей на так называемую "растяжку" – мужчин заставляли садиться чуть ли не на шпагат. Они орали от дикой боли. Стояла медсестра и наблюдала, чтобы никто не умер. Это происходило и утром, и вечером. Сейчас такой ежедневной пытки в штрафном изоляторе ИК-7 нет, но эксцессы случаются. В некоторых колониях бывают жалобы на избиения.
Сейчас начальник колонии находится под следствием. Его обвиняют, в том числе, в насилии, но в основном взяли за экономические преступления, то есть ФСБ раскрутила экономические преступления, он брал деньги...
Марьяна Торочешникова: Только бы не признавать в очередной раз, что пытают…
Лев Пономарев: Чтобы не признавать, что на самом деле там был концлагерь.
Марьяна Торочешникова: Лев Александрович, сейчас в Ярославскую колонию №1 выехали большие начальники. По неподтвержденным данным, там работает и ФСБ. Но в избиениях, если верить данным "Новой газеты" и "Общественного вердикта", участвовали 18 человек - это большая часть сотрудников данной колонии. Можно ли рассчитывать на объективное расследование этой истории?
Лев Пономарев: Во-первых, надо на время отстранить от занимаемой должности начальника УФСИН по Ярославской области, потому что он может влиять на ход расследования. Во-вторых, очень важно предоставить защиту свидетелям – тем людям, которые сидят в колонии (может быть, поместить их в следственные изоляторы Ярославля). И, как правильно говорила Ирина Бирюкова, отстранить всех тех людей, кто был в этом замешан. Но все равно придут другие и скажут: "Ты будешь говорить, но они уйдут, а тебе сидеть". Это стандартная ситуация. И очень тяжело расследовать такие преступления.
Марьяна Торочешникова: Даже несмотря на наличие таких объективных доказательств, как видео?
Лев Пономарев: Даже несмотря на это. Они могут уйти от ответственности: скажут, что это недостоверная съемка.
Конечно, если будет проявлена политическая воля из центра, причем не из руководства ФСИН... Я слышал, что этим вроде заинтересовался большой чиновник из администрации президента. Ну, тогда, может быть, доведут до конца - допустим, если привлекут ФСБ.
Дело в том, что это фактически объединенное преступное сообщество в погонах. Как правило, колония находится где-нибудь в глубинке, в небольшом городе, где все друг друга знают: прокурор города, судья, руководство колонии, Следственный комитет. И когда кто-то совершает преступление, все это сообщество становится преступным, потому что они друг друга покрывают.
Марьяна Торочешникова: Но нужно понимать, как бороться с этим спрутом.
Лев Пономарев: Тут нужна политическая воля. Если бы президент, гарант прав человека, имел институт независимых прокуроров, который есть в некоторых странах, и поручал бы такие дела человеку, не зависящему ни от руководства Следственного комитета, ни от генерального прокурора, ни от кого: он подчиняется только президенту, и у него есть аппарат, который может провести расследование...
Марьяна Торочешникова: Вы предлагаете учредить в России опричнину?
Лев Пономарев: Тогда не будет ведомственного давления на этих людей, и они смогут расследовать такие дела. В свое время Путин расследовал и довел до конца дело "Трех китов". Там был отдельный следователь и так далее.
С другой стороны, здесь есть очень глубокая проблема. Например, молодой парень сидит в ШИЗО. Он действительно уголовник, рецидивист, и он ведет себя так, чтобы быть авторитетом в криминальной среде, живет "по понятиям". Он сидит один в камере. Есть правила внутреннего распорядка (ПВР). К нему заходит начальник и говорит: "Делай доклад". Это довольно бессмысленное дело: обычно доклад делается, когда в камере сидит много людей. Он отказывается, потому что "держит марку", считает, что это оскорбительно. И его бьют, ставят на "растяжку" и так далее.
Марьяна Торочешникова: Вы оправдываете воровскую субкультуру?
Лев Пономарев: Нет. Просто когда человека заключают под стражу и наказывают, его лишают свободы, но нигде не говорится, что его нужно избивать. А там не просто избивают, но еще и унижают. Вот справка из Пензы: человеку надевали зимнюю шапку и обвязывали ее скотчем, так что ему было трудно дышать. И он так сидел сутками. На требования адвоката, чтобы шапку сняли, говорили: "Гаджиев пытался разбить голову, поэтому надели шапку" (осужденный Гаджиев содержится в Тверской колонии - ФКУ ИК-7 УФСИН России).
Следующий эпизод. В присутствии сотрудника учреждения, дежурного по ШИЗО, адвокат убедился в том, что осужденного действительно не выводят в туалет: его нижнее белье содержало приличное количество фекалий - жуткий запах, и он живет в такой атмосфере. И возникает вопрос: он держит такие порядки – и за это можно так обходиться с человеком? А что будет, когда он выйдет из колонии? Разве он перевоспитается? Может быть, станет еще большим преступником…
С моей точки зрения, надо убрать из ПВР нелепые и ненужные требования. Зачем ему делать доклад, когда он сидит в ШИЗО?
Марьяна Торочешникова: Но для этого российские власти должны что-то предпринимать. Возможно, на них сможет каким-то образом повлиять Комитет против пыток ООН. Вот 25 июля российская делегация должна отчитываться там, выступать с регулярным докладом. И, конечно, ситуация в Ярославской колонии тоже не пошла им на пользу.
Накануне в Москве был представлен альтернативный правительственному доклад в Комитет против пыток ООН. Над ним работали 20 российских неправительственных организаций, в том числе Фонд "Общественный вердикт".
МАССОВЫЕ РЕПРЕССИИ И НЕЭФФЕКТИВНЫЕ РАССЛЕДОВАНИЯ
На этой неделе Европейский суд по правам человека вынес несколько долгожданных для России решений. Первое касается дела об убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской.
Судьи в Страсбурге признали расследование убийства Анны Политковской, проведенное в России, неэффективным и подчеркнули, что оно "не может считаться адекватным" до тех пор, пока не установлены заказчики убийства.
Вот комментарий руководителя Движения "За права человека" Льва Пономарева.
Лев Пономарев: Насколько я помню, сотрудники "Новой газеты" не говорили, что следователь плохой, а говорили, что ему ограничивают работу. С этим сталкивались не только в этом деле, но и в деле по расследованию убийства Бориса Немцова. Конечно, все это управляемо, следователи не являются независимыми людьми. И даже когда работает сильный профессионал, он ограничен в своих возможностях.
Марьяна Торочешникова: В деле об убийстве Анны Политковской практически все подсудимые, во всяком случае, братья Махмудовы заявляли о том, что их пытали на предварительном следствии, добиваясь признательных показаний (я тогда ходила практически на все заседания суда). Неужели следователи не умеют иначе собирать доказательства?
Лев Пономарев: Практика пыток давно уже установилась в полицейских структурах.
Марьяна Торочешникова: Кстати, об этом писала и Анна Политковская.
Лев Пономарев: И боролась с этим. Любое следствие можно поставить под сомнение, хотя таким образом добываются и правдивые показания. Но при этом пытки у нас в полиции укоренились очень давно.
Поразительно: раньше было мало фактов, что ФСБ пытает. Сейчас я занимаюсь двумя делами, которые инициировала ФСБ: это дело террористической сети антифашистов.
Марьяна Торочешникова: Так называемое дело "экстремистов из Макдоналдса".
Ребят пытали током, и все они дали признательные показания
Лев Пономарев: Антифашистов пытал сотрудник ФСБ. Мы пытаемся добиться, чтобы эта группа была отстранена и была назначена новая группа, которая вновь провела бы расследование. Факты пыток зафиксированы. Адвокатские опросы – это строгий юридический документ. Но дело продолжается.
Марьяна Торочешникова: Насколько мне известно, с точки зрения Конвенции о противодействии пыткам, под пытками подразумевается не только физическое насилие и психологическое подавление, но и те условия, в которых оказывается человек. И вот сейчас (если вы уж сами напомнили о "деле Сети") правозащитники борются за изменение условий содержания одной из обвиняемых – Анны Павликовой. Это совсем молодая девочка, ее посадили в следственный изолятор в возрасте 17 лет, и сейчас происходит катастрофа с ее психологическим и физическим здоровьем.
Лев Пономарев: Мы требуем освобождения девочки. Это дело сфабриковано сотрудниками спецслужб. Они написали и сдали документы в ФСБ, эти документы признали экстремистскими, и две девочки, участвовавшие в этой переписке, сидят под стражей. А эти люди, которые написали документы и потом отнесли в ФСБ (скорее всего, сами - сотрудники спецслужб), являются свидетелями. Они старше этих девочек. Это совершенно мерзкая история, она показывает особый цинизм ситуации и то, что у нас ФСБ является ключевой организацией, которая может делать все, что хочет. И ее надо каким-то образом останавливать, чтобы не повторились 30-е годы, потому что деятельность ФСБ не имеет никаких ограничений на федеральном уровне. Мы знаем, как они разбираются со своими оппонентами среди силовых структур. И не поймешь, что они делают справедливо, а что несправедливо. Вот забрали Дрыманова, и поди разберись... Так же и на любом низовом уровне. Может быть, в Пензе какой-нибудь офицер спецслужб решил отличиться – и придумал это дело. Ребят пытали током, и все они дали признательные показания.
Марьяна Торочешникова: А кто ж их не даст в такой ситуации?!..
Лев Пономарев: И теперь на основании этих признательных показаний строится якобы террористическая группа, которая хотела что-то взрывать во время президентских выборов. Когда знакомишься с делом поближе, видишь, что там все на пустом месте.
Марьяна Торочешникова: Если говорить о решениях Европейского суда по правам человека, то а этой неделе было решение еще по одному делу, которое, как поговаривают, курировала ФСБ. Это дело Pussy Riot 2012 года.
ЕСПЧ пришел к выводу, что в отношении Надежды Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерины Самуцевич были нарушены право на гуманное обращение, на личную неприкосновенность, право на самовыражение, а также право на справедливый суд. Последнее обстоятельство дает возможность требовать пересмотра приговора в российском суде. По словам адвоката Ирины Хруновой, представлявшей интересы участниц Pussy Riot в Страсбурге, они пока не решили, будут ли добиваться пересмотра дела.
Лев Александрович, поясните, пожалуйста, как ветеран правозащитного движения России, когда в российских судах появились клетки. Я помню, как появились "аквариумы". Если посмотреть любой советский фильм из суда, то там люди без наручников, без решеток. Ну, может быть, есть конвой. Даже если смотреть, как судили фашистов на Нюрнбергском процессе, то там тоже не было ни решеток, ни страшных собак, ни автоматчиков. Неужели российские власти или правоохранительные органы так боятся своих граждан?
Лев Пономарев: В какой-то момент произошла некая гуманизация. Раньше сидели за железными решетками, а потом их заменили пластиковыми, стеклянными стенками. Но, конечно, это неправильно.
Марьяна Торочешникова: Они жалуются, что там совершенно невозможно дышать.
Лев Пономарев: Конечно. Кроме того, это унизительно. И правильно, что Европейский суд сейчас высказался на эту тему.
К сожалению, ситуация ухудшается и нет никакой перспективы улучшения. Все плохо, и будет еще хуже, несмотря на нашу борьбу, на наши доклады в ЕСПЧ. Об этом мы сейчас говорим между собой. У нас есть несколько структур, которые объединяют правозащитников, туда входят Правозащитный свет России, "Общественный вердикт", Движение "За права человека", "Мемориал", Хельсинская группа. Мы потребовали от уполномоченного по правам человека Москальковой, чтобы провели заседание на тему ухудшения ситуации с нарушением прав человека. Причем разговор идет уже не о точечных репрессиях против отдельных политиков, а о системе и, главное – о массовых репрессиях.
Могу привести пример массовых репрессий. Примерно год назад Верховный суд России признал экстремистской религиозную организацию "Свидетели Иеговы". И тогда уже было ясно, что впереди много посадок, потому что в этой организации примерно 150 тысяч членов. Было известно, что эти люди тверды в своей вере, что они не готовы уступать. И сейчас почти каждый день членов этой религиозной организации берут под стражу. Уже около 50 человек находятся в СИЗО, и их будет все больше и больше. И выход только один – отменить решение Верховного суда. Мы будем требовать от Москальковой, чтобы она сделала все для отмены этого решения.
Марьяна Торочешникова: То есть получается как в известной притче: сначала пришли за "болотниками" – я молчал, потом пришли за кем-то еще – я молчал, сейчас пришли за Свидетелями Иеговы – я молчал. В конце концов, придут за каждым.
Лев Пономарев: Мы знаем, что сейчас все больше и больше административных и уголовных дел за высказывания, за какую-нибудь картинку в интернете.
Марьяна Торочешникова: Справедливости ради отметим, что сейчас уже поступило предложение о пересмотре подхода и о внесении поправок в законодательство, чтобы не сажать людей за "лайки" в интернете.
