- В эпоху сетей и удаленной работы все больше людей уходят с постоянного места службы на свободный рынок и становятся фрилансерами.
- Самозанятые – социально незащищенная категория работников: они не получают ни пенсий, ни больничных, им не дают кредитов.
- Общий тренд последнего времени - дестандартизация занятости: мир отходит от работы в офисе, на постоянном контракте, со всеми гарантиями.
- Фрилансеры – люди будущего, свободные от социальной матрицы и власти корпораций, они живут своим трудом и не зависят от государства.
Сергей Медведев: Герои нашего времени – фрилансеры, люди самозанятые, которые сами себе начальники. Сколько их в российской экономике? Очень сложно посчитать это и понять, насколько они меняют рынок труда и само понятие наемного труда. Подробности в сюжете нашего корреспондента.
Корреспондент: Количество самозанятых или фрилансеров в России неуклонно растет. Под эту категорию подпадают частные таксисты, няни, дизайнеры, флористы, художники и многие-многие другие. Самозанятые обязаны платить подоходный налог, но этого почти никто не делает. Большая часть их денежного оборота осуществляется наличными или переводами с карты на карту, а банки вправе не сообщать налоговым органам о транзакциях на сумму меньше, чем 600 тысяч рублей в месяц. Для многих из этих людей беззаботная жизнь скоро закончится, и не исключено, что кому-то из них придется стать индивидуальным предпринимателем. Сейчас Госдума решила ввести налог на профессиональный доход. Новый законопроект – это попытка реализовать майский указ президента, в котором речь идет о легализации теневой экономики, но при этом слово "самозанятые" в проекте закона ни разу не упоминается.
Видеоверсия программы
Сергей Медведев: У нас в гостях социологии, уже более десяти лет занимающиеся изучением этого сегмента рынка труда фрилансеров: Денис Стребков и Андрей Шевчук, старшие научные сотрудники Лаборатории социально-экономических исследований НИУ ВШЭ.
Что изменилось за десять лет? Этих людей стало больше, они стали более заметны, стали производить большую часть ВВП?
Андрей Шевчук: В столичных регионах эти люди хорошо заметны. Их становится все больше и больше. Но в целом, если говорить о России, то я бы не сказал, что они превратились в какую-то очень значимую часть. Вообще, ситуация в стране с любыми формами самозанятости и предпринимательства плачевная. Мы занимаем одно из последних мест в мире по любым показателям предпринимательства и самозанятости.
Сергей Медведев: Но тренд все-таки восходящий?
Андрей Шевчук: Да, наверное. Таких людей много. И эти люди, фрилансеры - сейчас в некотором смысле герои и новаторы. Именно поэтому их интересно изучать: они очень сильно отличаются от большинства населения России.
Денис Стребков: По этому поводу приводится много цифр, и многие из них очень далеки от реальности. Когда мы слышим про 15-20 миллионов самозанятых, это, конечно, скорее мифы, чем реальность: на самом деле эта группа за последние годы почти никогда не превышает 5-7% работающего населения. И я бы не стал говорить о том, что в этой группе идет какой-то лавинообразный всплеск.
Сергей Медведев: А сюда входят индивидуальные предприниматели?
Денис Стребков: Да.
Сергей Медведев: Но это разные вещи – индивидуальные предприниматели и фрилансеры, самозанятые?
Фрилансеры - в некотором смысле герои и новаторы, они очень сильно отличаются от большинства населения России
Андрей Шевчук: Да, но если мы интересуемся сутью явления, то организационные формы должны интересовать нас во вторую очередь. Важно различать три формы присутствия на рынке труда. Самая распространенная – ты наемный работник, получаешь зарплату, ходишь в офис. Вторая форма – ты предприниматель, организуешь эти рабочие места. Третья форма – ты работаешь сам по себе. Это и есть самозанятые, и фрилансеры – как отдельный сегмент.
Сергей Медведев: Как изменилось за десять лет поведение этих людей? Они стали больше выходить из тени, меньше шифроваться? Или все же возможности существования в различных нишах экономики безграничны?
Денис Стребков: Одно из значительных изменений связано с тем, что десять лет назад фрилансерство было для многих подработкой, некой второй работой, которая приносила нерегулярный и не очень большой доход. И доля людей, которые жили исключительно на фрилансе, на самозанятости, была меньше. Сейчас эта доля растет. Среди тех, кто считает себя фрилансерами, для половины это основной источник дохода.
Андрей Шевчук: Я уточню: мы изучаем совершенно определенный сегмент самозанятости – тех, кто называет себя фрилансером и занимается довольно квалифицированным трудом, связанным с производством. Мы не изучаем таксистов, нянечек… Фрилансер – это еще определенная субкультура. Вряд ли какая-нибудь няня или таксист скажут, что они фрилансеры. Это понятие ходит среди совершенно определенной категории специалистов – это дизайнеры, фотографы, программисты…
Денис Стребков: В этой группе порядка 80% людей имеют высшее образование и занимаются высококвалифицированным трудом.
Сергей Медведев: Почему вы определяете это как субкультуру? Там что, есть какая-то система ценностей, самоидентификация?
Андрей Шевчук: Среди фрилансеров очень развит этнос свободного агента. Они проповедуют ценности свободы, независимость от офиса, тогда как в сегменте менее квалифицированного, ручного труда немногие гордятся своим положением. Напротив, многие хотели бы найти постоянную работу, часто они вынужденно занимаются подработками. По нашему разумению, фрилансеры – это все-таки люди, не занятые физическим трудом.
Денис Стребков: Эти люди очень сильно отличаются от населения России, и даже от населения зарубежных стран, и даже от таких же людей, работающих в офисе, по своим трудовым ценностям. Они больше ценят свободу, независимость.
Андрей Шевчук: И, что очень важно – возможность проявлять инициативу, самостоятельно что-то выстраивать, контролировать этот процесс. Это еще и люди, которые готовы брать на себя ответственность, чтобы развиваться дальше.
Сергей Медведев: Как вы оцениваете процент этих людей в России и в развитых странах Запада?
Андрей Шевчук: В развитых странах самозанятость сравнительно высокая – на уровне 15%, а в развивающихся странах она еще больше (там негде устроиться на другую работу, люди вынуждены сами себе организовывать рабочие места). Россия отличается как от развитых, так и от развивающихся стран. У нас просто низкий уровень самостоятельной занятости.
Денис Стребков: Многие просто боятся брать на себя ответственность.
Сергей Медведев: Это люди, опасные для государства. Если учитывать ту политическую и экономическую структуру, которая сейчас формируется в России, нужно, чтобы человек сидел в своей ячейке. А такого человека не отправят голосовать по свистку.
Денис Стребков: Да, они рассчитывают на себя, у них нет патерналистских ожиданий. Симон Кордонский рассказывал про сословную Россию. У нас кругом сословие, которое зависит от государства, от финансовых потоков. А это один из немногих сегментов людей, которые никак не зависят от государства..
Сергей Медведев: Да. У Кордонского есть, по-моему, 100 миллионов человек сословия под названием "народ" (это, условно говоря, тягловое население), и, если не ошибаюсь, 17 миллионов человек – это индивидуальные предприниматели, священники, проститутки и так далее. Кордонский говорит, что это совершенно другая система ценностей – люди, не включенные в эту государственную пищевую цепочку распределения ресурсов в раздаточной экономике. А с гаражной экономикой как-то это соотносится?
Андрей Шевчук: Это совершенно другой сегмент – мелкое ремесленное производство. А фрилансеров мы иногда называем "ремесленниками информационной эпохи". Они похожи по своему стилю организации труда, по независимости, по тому, что у них нет разделения на рабочее и нерабочее пространство. Их товар индивидуализирован, он несет на себе печать авторства. Это ремесло в новом обличье, когда предметом труда является информация, а не материальный объект. Еще большое отличие от гаражной экономки: здесь мы исследуем труд фрилансеров, который может быть передан на расстоянии с помощью информационных технологий (это удаленная работа).
Денис Стребков: В конце 90-х годов, когда стал появляться и дешеветь интернет, появились первые биржи удаленной работы, то есть сайты, на которых эти фрилансеры находят заказчиков, размещают свои портфолио. Там у них своя система рейтингов, репутации. Для них не важно, с кем работать – с человеком с другого континента или из соседнего подъезда. У нас есть такой термин, как "виртуальная миграция". По сути, многие люди, находящиеся в отдаленных регионах России или в других странах, имеют возможность работать на московских заказчиков и получать практически московскую зарплату.
Андрей Шевчук: А наиболее продвинутые российские фрилансеры работают на западных заказчиков.
Для фрилансеров не важно, с кем работать – с человеком с другого континента или из соседнего подъезда
Денис Стребков: Мы в свое время попытались провести аналогичный опрос на американской бирже. Мы рассчитывали, что это будут люди из англоговорящих стран, а получили Бангладеш, Индию, то есть основная часть фрилансеров – это развивающиеся страны: там и программисты, и дазайнеры. Заказы идут в эту часть, в Юго-Восточную Азию.
Сергей Медведев: А в России такие люди больше сконцентрированы в Москве и Петербурге?
Денис Стребков: Наоборот. Понятно, что есть некая корреляция между численностью города и количеством фрилансеров в нем. Но, по нашим ощущениям, доля москвичей тут в последнее время как раз снижалась, и она не очень велика. В Москве люди, имеющие соответствующую квалификацию, как раз могут устроиться на работу в офис, поэтому здесь фриланс не является столь привлекательным, а как раз больше возрастает доля фрилансеров в регионах. У нас был большой опрос в 2014 году, и там мы видели, допустим, как резко росла доля украинских фрилансеров, региональных фрилансеров.
Сергей Медведев: А украинцев меньше стало после 2014 года?
Андрей Шевчук: По предварительным результатам – да.
Денис Стребков: Важно сказать, что это транснациональный, наднациональный рынок. Эти биржи удаленной работы объединяет интернет. Вот есть сайт на русском языке, и все русскоязычные люди из любого уголка мира могут там общаться, находить заказы. И вот как раз на этом русскоязычном пространстве доля России снижалась, а повышалась доля представителей других стран, особенно Украины. Видимо, сейчас украинский тренд немножко сломлен, но не катастрофично.
Сергей Медведев: А многие ли из них работают за пределами России, например, в Гоа? При этом хорошо еще сдать московскую квартиру…
Андрей Шевчук: Да, человек сидит на пляже и пишет код или делает что-то еще. Интересно, что этот рынок удаленной работы формирует два вида миграции. Один вид – это виртуальная миграция, когда ты можешь работать на заказчика, находясь в любой части мира. Но есть и обратная тенденция. Теперь ты можешь уехать в Гоа и продолжать работать на московского заказчика или сказать своему начальнику: "Я не буду ходить каждый день, я могу делать то же самое, проживая в Черногории". Таких примеров множество.
Денис Стребков: Но эта доля не очень велика. Когда мы смотрим территориальное распределение, у нас порядка одного процента людей – это люди не из бывшего советского пространства, то есть из дальнего зарубежья.
Сергей Медведев: Но при этом удаленная работа – это не только с фрилансерами. Многие корпорации просто открывают целые офисы в других странах.
Андрей Шевчук: Это важно разделять. Удаленная работа – это про технологии, а фриланс – про отсутствие организации, начальника, но часто они совпадают. По всем исследованиям, среди самозанятых наиболее высока доля удаленных работников. А в наших организациях доля удаленной работы по-прежнему очень низкая, она получает распространение только в самых передовых корпорациях. Очень трудно контролировать работника на расстоянии.
По всему миру на биржах удаленной работы мы можем отследить довольно-таки узкий набор профессий – это все, что связано с IT, дизайном и всякой творческой работой, с текстом, видео, аудио, фото и деловыми услугами.
Денис Стребков: Отдельно выделяем инжениринг, то есть конструирование каких-то зданий, 3D-моделирование. Такой вид занятости требует высочайшей квалификации.
Интересно, что у нас фрилансеры – это в основном молодые люди, и в этом смысле русскоязычные фрилансы очень сильно отличаются от зарубежных: там человек приходит во фриланс, когда он уже поработал в какой-то организации, приобрел опыт, квалификацию, определенный социальный капитал. У него есть заказчики, с которыми он может работать, и он в 45 лет спокойно идет во фриланс. А у нас обратная ситуация: человек скорее использует фриланс для того, чтобы приобрести и опыт, и квалификацию, и социальные связи, а потом, может быть, устроиться в компанию.
Андрей Шевчук: Это новое поколение работников, оно уже никак не подвержено советской социализации. Но мы видим, как неуклонно повышается средний возраст.
Это типичный пример распространения инновационной практики. Сначала инновациями занимаются разного рода маргиналы, рисковые люди. В России это были мужчины, программисты, неженатые, живущие в основном в Москве. Потом люди видят, что это вроде нормально, и начинают бросать работу и становится полностью фрилансерами. Человек, которому за 30, задумывается – а почему бы и мне?.. Подтягиваются люди из регионов. В этот фриланс начинают вовлекаться все более широкие категории населения.
Сергей Медведев: А фрилансеры работают больше или меньше по времени?
Денис Стребков: На этот счет есть мифы: фрилансеры – это такие бездельники, которые работают, когда угодно, на них сложно положиться. Но данные показывают, что это люди, активно вовлеченные в работу. Они в каком-то смысле занимаются самоэксплуатацией, среднее рабочее время у них выше. Здесь очень велика доля людей, которая работает и по ночам, и по выходным.
Андрей Шевчук: Есть такое понятие – парадокс автономии: в современном обществе, когда с человека снимается жесткий контроль, ему как бы делегируется право быть автономным. И нам кажется, что он будет делать это себе во благо, а он начинает эксплуатировать себя даже больше, чем если бы непосредственно над ним сидел начальник. Ты свободен иметь гибкий график, но де-факто ты слабо его имеешь, потому что работаешь всегда.
Есть разные типы фрилансеров. Одно дело – ты фриланс на полную занятость, ты "чистый" фриланс. Это одна категория работников - кстати, они не склонны сильно перерабатывать. Есть совместители, имеющие основную работу. Это самая перегруженная категория: ты пришел из офиса и ночью сидишь, что-то делаешь. Есть, скажем, начинающие предприниматели - они еще фрилансеры, но уже начинают делать собственный бизнес. Мы говорим, что фриланс – это кузница предпринимательских кадров: каждый десятый наш фрилансер способен вырасти в предпринимателя. Они тоже очень много работают.
Сергей Медведев: Домохозяйки.
Андрей Шевчук: Это совершенно другой тип: люди не хотят выпадать с рынка труда по профессиональным или материальным мотивам. Это в основном мамы, у которых маленькие дети: когда ребенок спит – я работаю. И есть еще категория, с которой все начиналось: студенты, подрабатываюшие фрилансерами.
Сергей Медведев: Что изменится в связи с новым законом, принятым в 2018 году? Удастся ли государству взять всех этих людей на карандаш?
Денис Стребков: Мне кажется, есть правда в том, что многие из этих самозанятых предпочитают не иметь никаких дел с государством, в том числе - не платить налоги. Все боятся: стоит только показать какую-то свою активность, и дальше ты уже не расплатишься с государством. Но если посмотреть с нормальной правовой точки зрения, то люди должны платить налоги: ведь ты пользуешься массой возможностей, которые предоставляет тебе государство. В этом смысле, я считаю, государству нужно думать о воспитании людей, начиная со школ, не репрессивными санкциями пытаться вывести их из тени, а со школьной скамьи приучать их быть гражданами своей страны и платить налоги.
Андрей Шевчук: Большая проблема еще в том, что это все просто тяжело бюрократически, особенно индивидуалу - оформить всю эту документацию. И вот эта новая инициатива, возможно, в некотором смысле что-то упростит.
Сергей Медведев: Там же есть опция – уплачивать некую минимальную сумму и свободно заниматься предпринимательской деятельностью.
Денис Стребков: По последнему закону это, по-моему, это четыре процента, если ты работаешь с физическими лицами, и шесть процентов, если ты работаешь с юридическими: ты сам декларируешь, сколько ты заработал. Ты регистрируешь на банковскую карту счет, куда тебе приходят деньги от твоих заказчиков, и банк автоматически каждый месяц списывает оттуда эти суммы.
Андрей Шевчук: По всем нашим исследованиям, чем профессиональнее фрилансер, чем больше он зарабатывает, тем больше вероятность, что он заключает эти официальные договоры. А самая мелкая деятельность – там игра просто не стоит свеч, там транзакционные издержки иногда гораздо больше всей этой уплаты.
Сергей Медведев: Вопрос в создании удобного и дружелюбного интерфейса, чтобы человек зашел в интернет, оформил две-три строчки, поставил две-три галочки и работал, а не вот эти страшные формы…
Все боятся: стоит только показать какую-то свою активность, и дальше ты уже не расплатишься с государством
Денис Стребков: Тенденция все равно к упрощению.
Сергей Медведев: Видимо, будет постепенный переход из тени в легальное пространство.
Андрей Шевчук: В ближайшее время мы не увидим тут значимых цифр.
Сергей Медведев: А что может дать государство этим людям помимо чувства удовлетворения? Какие-то пенсии, гарантии?
Андрей Шевчук: Современное общество до сих пор устроено как общество индустриальное, рассчитанное на стандартную занятость. Все системы социальной поддержки и защиты исходят из того, что человек всю свою жизнь работает в организации. Это проблема всего мира. Везде обсуждается, как сделать так, чтобы эта форма занятости была более защищенной. Это требует переосмысления всей концепции устройства социальной защиты общества и признания статуса независимого фрилансера как равнозначного. И все это свидетельствует о том, что этот статус до сих пор не признан обществом.
Сергей Медведев: За эти четыре процента они не получат трудовую пенсию, гарантированно получат только минимальную.
Андрей Шевчук: В целом фрилансеры, конечно, от многого отрезаны. Но у нас в России никто социально не защищен. Они так и говорят: "Я не беспокоюсь о пенсии, потому что коллега, который работает в офисе, получит ту же самую пенсию, а может, и не получит". Все эти дискуссии по поводу занятости и легализации проходят на фоне колоссального недоверия к государству.
И все делается, как всегда, не вовремя. Если бы попросили поделиться в момент экономического роста, на подъеме… А когда все это происходит в самый плохой момент, у людей возникает ощущение, что ничего не дают и при этом хотят залезть к ним в карман.
Денис Стребков: У фрилансеров есть ощущение социальной незащищенности - это одна из проблем, которая их все-таки беспокоит: хочется получать кредиты, ипотеки.
Сергей Медведев: А для этого нужна справка 2НДФЛ с работы.
Денис Стребков: И это их больше беспокоит, чем будущая пенсия.
Сергей Медведев: В каком-то смысле это граждане второго сорта, отрезанные от финансовой и гарантийной инфраструктур. По идее, государство должно закачивать деньги и поддерживать этих людей, но это из серии благих пожеланий. Российское государство не может понять, что это выгодно и ему, что это производство совершенно другого качества ВВП.
А насколько вообще меняется глобально ситуация на рынке труда, если посмотреть на 10-30 лет вперед? Что, в мире будет все больше фрилансеров?
Андрей Шевчук: Фрилансеры - не сами по себе тренд, они находятся в общем тренде. А общий тренд можно охарактеризовать как дестандартизацию занятости. Мы отходим от устроенного общества, когда занятость осуществляется с 9 до 18 часов, на постоянном контракте, со всеми гарантиями. Хорошо это или плохо? Тут идут огромные дебаты, но это реальность, которую не остановить. Фрилансеры – лишь одна, причем довольно крайняя форма этой дестандартизации. В целом это явление будет продолжать развиваться. Другой вопрос – как при этой дестандартизации не снизить качество жизни людей, защищенность труда и так далее? Государства во всем мире думают о новых принципах этой системы социальной защиты, этого социального контракта. Благосостояние человека должно, наконец, отвязаться от его сиюминутного трудового статуса. И только в этом будет решение всей этой проблемы, касающейся качества жизни в современном мире.
Сергей Медведев: Напоминает Манифест Компартии 1848 года.
Денис Стребков: На другой хронологической основе. Новая идея прекариата, который пришел на место пролетариата, сейчас занимает умы. Действительно, во многих развитых странах возникает такой же класс незащищенных людей.
Сергей Медведев: Получается, что самозанятые – агенты будущего. Это люди, которые фактически проверяют на себе те модели, которые, так или иначе, будут доминировать на будущих рынках труда. Фрилансеры – это люди будущего в том смысле, что это люди свободы. Это люди, которые решили отвязаться от социальной матрицы, от власти корпораций, от власти больших сословий, и реализуют свои жизни своим трудом и принципом свободного индивида.
