20 июня 2019 года депутат Госдумы РФ, православный коммунист (да, бывает и такое) Сергей Гаврилов сел не в свое кресло. Гаврилов вел заседание проходившей в Тбилиси, в здании парламента Грузии, Межпарламентской ассамблеи православия (МАП) и на какое-то время занял место спикера.
Грузинская оппозиция и немалая часть общественности, узнав об этой ситуации, восприняла ее как оскорбление, нанесенное стране. В Тбилиси начались бурные массовые протесты. В ответ президент России Владимир Путин заявил о прекращении прямых полетов российских авиакомпаний в Грузию, поскольку там якобы существует "угроза безопасности российских граждан". Полеты прерваны до сих пор, а сам этот эпизод может служить иллюстрацией к истории российско-грузинских отношений в эпоху Путина. Их низшей точкой стала "пятидневная война" 2008 года, но ни до, ни после нее нормальными эти отношения в последние 20 лет не были почти никогда. В чем причина?
Убить Шеварднадзе
Осенью 1999 года, вскоре после того, как президент РФ Борис Ельцин назначил Владимира Путина премьер-министром, а российские войска начали операцию в Чечне, переросшую во Вторую чеченскую войну, Москва обвинила Тбилиси в том, что на грузинской территории укрываются чеченские отряды. Один из них, возглавляемый известным полевым командиром Русланом Гелаевым, базировался в Панкисском ущелье Грузии. Большинство населения этого региона составляют чеченцы-кистинцы. Но было бы большой ошибкой считать только "чеченский вопрос" определяющим для грузино-российских отношений на рубеже веков. Еще до прихода Путина к власти произошло одно важное "фоновое" событие, которое во многом определило негативную динамику этих отношений.
9 февраля 1998 года группа звиадистов (сторонников первого президента Грузии Звиада Гамсахурдии, свергнутого в 1992 году) вместе с чеченскими и дагестанскими боевиками проникла в Грузию из Чечни и устроила засаду на пути следования кортежа тогдашнего главы государства Эдуарда Шеварднадзе. Президент чудом остался жив – благодаря тому, что снаряд гранатомета РПГ-7 пробил капот бронированного "мерседеса", но не проник в салон автомобиля.
В тот же день на заседании Совета национальной безопасности Грузии Шеварднадзе вспомнил, что за несколько месяцев до теракта министр внутренних дел РФ Анатолий Куликов намекнул в ходе встречи в Баку с главой МВД Грузии Кахой Таргамадзе, что против президента Шеварднадзе готовится некая "акция". Однако российский министр ничего не конкретизировал, не желая, судя по всему, раскрывать агентурный источник информации в лагере чеченского полевого командира Салмана Радуева, где проходили тренировку звиадисты.
Они просто перестраховались на случай, если меня убьют
По мнению Эдуарда Шеварднадзе, в Москве, судя по всему, знали точную дату, когда планировалось покушение, а также обладали информацией о его участниках, но не захотели предупредить грузинских коллег более подробно. "Они просто перестраховались на случай, если меня убьют, но не хотели, чтобы мы заранее арестовали злоумышленников", – в сердцах бросил Шеварднадзе в ходе совещания уже после того, как грузинские спецслужбы сумели арестовать или ликвидировать участников нападения.
После покушения 9 февраля президент Шеварднадзе внес значительные коррективы во внешнюю политику Грузии на российском направлении. В частности, он сместил пророссийского министра обороны, бывшего замкомандующего российскими войсками в Закавказье Вардико Надибаидзе, а также главу МГБ Шоту Квираю. Оба они в 1995 году были назначены на свои посты по "настоятельной рекомендации" Москвы.
Таким образом, события осени 1999 года, в том числе вторую чеченскую кампанию, Москва и Тбилиси встретили в условиях растущего взаимного недоверия. Кроме того, к тому времени Эдуард Шеварднадзе всё больше убеждался в абсолютной бесплодности своих попыток решить проблему возвращения грузинских беженцев в Абхазию с помощью России.
Звонок из Москвы
После взрывов жилых домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске и вторжения отрядов Шамиля Басаева и Хаттаба в Дагестан российские власти начали готовить масштабную военную операцию в Чечне. По сведениям самого Шеварднадзе и источников из его ближайшего окружения, министр обороны РФ маршал Игорь Сергеев позвонил президенту Грузии и сообщил о готовности вылететь в Тбилиси, чтобы согласовать ряд мероприятий по блокированию непризнанной Чеченской республики Ичкерия с юга. Имелось в виду использование частей российской армии, дислоцированных в те времена в пригороде грузинской столицы, на военной базе Вазиани, а также дополнительных подразделений, направленных из России для перекрытия (с грузинской стороны) чеченского и дагестанского участков границы между Россией и Грузией, в том числе в Панкисском ущелье.
Маршал Сергеев позднее вспоминал: "На другой день, рано утром, Шеварднадзе позвонил мне и сказал: я думал всю ночь и решил ответить отказом, поскольку это вызовет недовольство во всем регионе". Судя по всему, для российского руководства отказ Шеварднадзе стал неожиданностью. Ведь во время первой чеченской кампании, с конца 1994 года, лидер Грузии не только однозначно подержал все действия Москвы, но согласился на размещение российских войск к югу от Чечни и Дагестана – на грузинской территории. Как рассказал позднее бывший министр обороны Грузии Вардико Надибаидзе, в самом начале Первой чеченской войны ему лично звонил министр обороны России Павел Грачев и просил помочь "прикрыть южный фланг". После консультаций с Шеварднадзе министры обороны двух стран тогда достигли соглашения.
Я думал всю ночь и решил ответить России отказом
Но осенью 1999 года позиция грузинского лидера уже была совершено иной. Ее определяли несколько факторов: не только проблема Абхазии и страх перед мощной группировкой чеченского полевого командира Руслана Гелаева, обосновавшейся в Панкисском ущелье, но и приближение парламентских выборов, назначенных на 31 октября. Шеварднадзе и его партия "Союз граждан Грузии" не могли позволить себе дать шанс оппозиции обвинить их в "сдаче страны России".
Отказ помочь Москве в вопросе Чечни стал поворотным событием в российско-грузинских отношениях. На одном из первых заседаний правительства России новый премьер-министр Владимир Путин, выслушав доклад маршала Сергеева, распорядился рассмотреть вопрос о введении визового режима с Грузией. С 2000 года граждане Грузии, в отличие от жителей других стран СНГ, лишились возможности безвизовых поездок в Россию.
Вслед за заявлением Путина об отмене безвизового режима с Грузией грузинское руководство предприняло радикальный шаг, однозначно воспринятый в Москве как антироссийский. В ходе стамбульского саммита ОБСЕ в ноябре 1999 года Тбилиси потребовал вывода российских войск – в соответствии с адаптированным вариантом Парижского соглашения об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Но тогда Шеварднадзе все-таки не решился пойти ва-банк: он подписал договор, предусматривающий вывод военных баз из Ахалкалаки, Батуми, Гудауты (Абхазия) и Вазиани, однако без определения конкретных сроков. Переговоры на этот счет затянулись до 2006 года, а процесс вывода войск завершился к концу 2007-го, уже при другом президенте – Михаиле Саакашвили.
Вскоре после стамбульского саммита Эдуард Шеварднадзе заявил о готовности "постучаться в двери НАТО в 2005 году". Если учесть, насколько болезненно в Москве воспринимали процесс расширения Североатлантического союза, это заявление стало для Грузии "пересечением красной линии".
Из Панкиси в Кодори и обратно
Почти до самого конца правления Шеварднадзе Панкисское ущелье полностью контролировалось многочисленным отрядом (250–300 бойцов) чеченского полевого командира Руслана Гелаева. Российская авиация неоднократно бомбила лесные районы ущелья и сбрасывала мины на горных переходах. Одновременно руководители России различного уровня предупреждали власти Грузии о возможных серьезных последствиях сложившейся ситуации.
Летом 2001 года отряд Гелаева в полном составе отправился из Панкисского ущелья в Кодорское ущелье Абхазии, но вскоре был вынужден вернуться обратно: его выбили из Кодори абхазские формирования при поддержке российской авиации. В Москве понимали: многочисленная группа чеченских бойцов не могла проехать через всю страну без согласия высшего руководства Грузии. Но Владимир Путин тогда ограничился довольно миролюбивым заявлением, сказав, что грузинские власти "пытаются избавиться от боевиков, которые и для них стали проблемой".
Но 11 сентября 2002 года, в годовщину терактов в США, президент России, по сути, предъявил ультиматум руководству Грузии, пригрозив "тяжелыми последствиями", если не будут приняты меры против "террористического гнезда" в Панкисском ущелье. Несмотря на явную боязнь радикальных решений, президент Шеварднадзе отдал приказ начать военные маневры вблизи ущелья, а спецслужбы Грузии потребовали от чеченских боевиков покинуть страну. Отряд Руслана Гелаева сумел перебраться в Ингушетию, но вскоре был разгромлен российскими войсками. Самого Гелаева застрелили российские пограничники при попытке вернуться в Панкиси.
Эти события и некоторая стабилизация ситуации вокруг Панкисского ущелья слегка смягчили напряженность в отношениях Тбилиси и Москвы. Но все попытки Шеварднадзе уговорить Путина отменить ранее принятые решения о визовом режиме для грузинских граждан и раздаче паспортов РФ жителям непризнанных Абхазии и Южной Осетии завершились неудачей.
Иллюзия "чистого листа"
В ноябре 2003 года в Грузии произошла "революция роз". 23 ноября, когда у здания грузинского парламента собрался многотысячный митинг с требованием отставки президента Шеварднадзе, на нем неожиданно для многих выступил тогдашний министр иностранных дел России Игорь Иванов. Министр, мать которого была грузинкой, а сам он провел в Грузии часть детства, призвал протестующих, а также лидеров революции – Михаила Саакашвили, Нино Бурджанадзе и Зураба Жванию – начать переговоры по улучшению российско-грузинских отношений. Тем не менее в Москве смену власти в Грузии революционным путем встретили с нескрываемой настороженностью. Владимир Путин в ходе одной из встреч сказал, что, несмотря на все проблемы в двусторонних отношениях во время правления Эдуарда Шеварднадзе, тот "никогда не был диктатором".
Новый лидер страны Михаил Саакашвили заявил, что Грузия "готова начать отношения с Россией с чистого листа". Сразу после победы на президентских выборах 4 января 2004 года (96% голосов) новый глава государства вылетел в Москву для встречи с президентом Путиным. Беседа прошла в позитивном ключе. Путин сказал, что "сигналы из Тбилиси" по улучшению отношений "услышаны и приняты к сведению". Вскоре после возвращения Саакашвили на родину неизвестные схватили в Тбилиси двух активистов чеченского движения за независимость от России, которых ранее грузинский суд оправдал по всем пунктам обвинения, инкриминируемого им прокуратурой РФ. Похищенных чеченцев увезли на российско-грузинскую границу и передали сотрудникам ФСБ.
Сигналы из Тбилиси услышаны и приняты к сведению
В многочисленных интервью, в том числе российским СМИ, новый президент Грузии говорил, что готов "делом доказать стремление улучшить отношения с Россией" и "подтвердить готовность к совместной борьбе против терроризма". В свою очередь, шаги навстречу делала и российская сторона. В Тбилиси состоялся весьма представительный российско-грузинский бизнес-форум, в котором участвовали многие влиятельные предприниматели из первой обоймы российского бизнес-сообщества. Среди них был и Каха Бендукидзе, вскоре занявший пост министра экономики Грузии. Такой форум вряд ли мог состояться без предварительной "отмашки" со стороны Кремля. Москва как бы говорила молодым грузинским лидерам, что не против экономического развития соседней страны и даже готова способствовать росту инвестиций в ее экономику, но с условием, что Тбилиси впредь будет действовать в фарватере геополитических интересов Москвы.
Однако "медовый месяц" в отношениях двух стран вскоре закончился. Первым звонком стали события в Аджарии, где в мае 2004 года произошла ненасильственная революция по тбилисской модели. Москве явно не понравилось, что ее давний партнер в регионе, многолетний правитель Аджарской автономной республики Аслан Абашидзе был вынужден покинуть автономию. Правда, тогда Россия воздержалась от резких движений, просто приютив свергнутого правителя Аджарии. Позднее Михаил Саакашвили вспоминал, что, позвонив ему через несколько дней после бегства из Батуми Аслана Абашидзе на самолете того же Игоря Иванова, Владимир Путин сказал довольно раздраженным тоном: "Больше вы от нас подарков не ждите".
Смысл этой фразы стал ясен уже в мае-июне 2004 года, когда грузинское руководство попыталось установить контроль над дорогами в Южной Осетии с официальной целью прекращения контрабанды и закрытия огромного Эргнетского рынка. Этот контрабандный рынок на административной границе с бывшей автономией все-таки удалось закрыть, но радикальные действия Тбилиси и не менее жесткие ответные акции Москвы, Владикавказа и Цхинвали привели к "разморозке" конфликта в Южной Осетии.
В результате боев за контроль над коммуникациями и господствующими высотами Южной Осетии грузинские войска были вынуждены отступить, потеряв 19 человек убитыми. В регионе по-прежнему оставался батальон грузинских миротворцев, введённый в зону конфликта на основе Дагомысского соглашения 1992 года. Но военно-политическая обстановка в Южной Осетии оставалась взрывоопасной и сопровождалась многочисленными провокациями вплоть до "пятидневной войны" 2008 года.
От революции к войне
Новый 2005 год президент Саакашвили встретил в Киеве, где когда-то учился в вузе. Он не только активно подержал украинскую "оранжевую революцию", но и одобрил решение ряда грузинских НКО, направивших в Киев своих активистов для участия в акциях протеста. Схожей линии Саакашвили придерживался в отношении всех "цветных революций" (и попыток их организовать) на постсоветском пространстве – по модели грузинской "революции роз", которая привела к власти самого Саакашвили.
Больше вы от нас подарков не ждите
Наконец, один из ближайших соратников Саакашвили, председатель парламентского комитета по обороне и безопасности Гиви Таргамадзе оказался фигурантом "Болотного дела" об организации антипутинских выступлений в Москве. Естественно, Владимир Путин воспринимал все эти акции как крайне враждебные по отношению к себе лично.
Осенью 2006 года, после ареста в Тбилиси и Батуми четырех российских офицеров по обвинению в шпионаже в пользу РФ, президент Путин распорядился ввести против Грузии масштабные экономические санкции. Российский рынок был полностью закрыт для грузинских товаров, прекратилось авиасообщение и автомобильное движение по Военно-грузинской дороге – единственной сухопутной магистрали, связывающей Россию с Грузией и Арменией.
Одновременно в Джавском районе Южной Осетии началось строительство военных объектов министерства обороны непризнанной республики, где "неизвестно откуда" появились не только бронетехника, но и боевые вертолеты. Многие важные посты в силовых структурах Южной Осетии заняли бывшие или действующие офицеры российских спецслужб и вооруженных сил.
В том же 2006 году Михаил Саакашвили категорически потребовал вывода всех российских войск из Грузии. Военные базы РФ в Вазиани (Тбилиси), Батуми и Ахалкалаки были закрыты к концу 2007 года, но в Абхазии и Южной Осетии оставались российские миротворцы.
На одной из встреч с журналистами Владимир Путин сказал, комментируя вывод войск из Грузии: "Потерявший голову по волосам не плачет". Примерно в то же время на традиционной большой пресс-конференции в Москве, отвечая на вопрос о реакции России на провозглашение независимости Косова, российский лидер заявил, имея в виду непризнанные республики постсоветского пространства, прежде всего Абхазию и Южную Осетию: "Обезьянничать мы не станем, но у нас есть домашние заготовки, и мы знаем, что будем делать".
У нас есть домашние заготовки, и мы знаем, что будем делать
Как показали дальнейшие события, Путин не бросал слов на ветер. В августе 2008 года произошла "пятидневная война". Согласно официальной кремлевской версии, она стала результатом решения Михаила Саакашвили силовым путем разрешить кризис в Южной Осетии и восстановить суверенитет Грузии над этой территорией. По версии грузинской стороны, разделяемой многими политиками и аналитиками на Западе, в регион в начале августа 2008 перебрасывались дополнительные российские подразделения, готовившиеся к широкомасштабной операции против Грузии, иными словами, начало войны стало результатом тщательно продуманной и заранее подготовленной провокации со стороны России.
Как бы то ни было, результат войны известен: грузинское наступление захлебнулось, российские войска на некоторое время вторглись на грузинскую территорию за пределами Южной Осетии, а Москва объявила о признании независимости как этой, так и другой самопровозглашенной республики – Абхазии. После войны какие-либо контакты между Владимиром Путиным и руководителями Грузии прекратились. Положение не изменилось и после смены власти в Тбилиси. Комментируя приход к власти в конце 2012 года партии миллиардера Бидзины Иванишвили "Грузинская мечта" и слухи о возможной встрече российского президента с Иванишвили или с президентом Грузии Георгием Маргвелашвили, Путин сказал, что встретиться готов, но "не знает, о чем можно будет с ними говорить".
Нет никаких предпосылок полагать, что российско-грузинские отношения в ближайшее время ждут заметные перемены к лучшему – по крайней мере до тех пор, пока у власти в России находится Владимир Путин. Июньские события, начавшиеся после того, как депутат Гаврилов сел в Тбилиси не в свое кресло, лишний раз подтверждают это. Впрочем, на неполитическом уровне контакты между россиянами и грузинами весьма активны, а Грузия стала одним из популярных направлений для российских туристов: по данным Российского союза туриндустрии, в 2018 году эту страну посетили 1,7 млн граждан РФ. Правда, после введенного Путиным запрета на прямые авиаперевозки в Грузию число российских туристов в Грузии сократилось почти на 15 процентов.
