- Что известно о волне отравлений российских журналистов и активистов в Европе.
- МВД России хочет получить внесудебный доступ к любой информации, передаваемой через интернет.
- Наводнение в Приморье. За полную утрату имущества власти обещают платить по 100 тысяч рублей.
- Центризбирком России разрешил голосовать онлайн в 24 регионах.
"НИГДЕ НЕ БЕЗОПАСНО"
После начала полномасштабной войны с Украиной из России уехали, по разным оценкам, от 400 тысяч до миллиона граждан. Среди них – оппозиционные политики, журналисты, гражданские активисты, выступающие против войны. Люди покидали страну, в том числе, опасаясь давления и политических преследований. В России не раз убивали тех, кто не согласен с властями: политик Борис Немцов, журналистка Анна Политковская, правозащитница Наталья Эстемирова (список можно продолжать).
С осени прошлого года несколько россиянок, покинувших страну, заявили о попытках их отравления
Покушения на неугодных случались и за границей. Так, например, бывшего сотрудника ФСБ Александра Литвиненко, который рассказывал, как ему приказали "ликвидировать" бизнесмена Бориса Березовского, отравили полонием в ноябре 2006 года в Лондоне: Литвиненко скончался спустя три недели.
С осени прошлого года несколько россиянок, покинувших страну, заявили о попытках их отравления. Об этом говорится в расследовании издания The Insider. Среди них – корреспондент "Новой газеты" и "Медузы" Елена Костюченко, журналистка "Эха Москвы" Ирина Баблоян, глава Фонда "Свободная Россия" Наталия Арно.
Вот комментарий сопредседателя Профсоюза журналистов Софьи Русовой.
Софья Русова: Это очень тревожно, ведь такое большое количество журналистов уехало именно потому, что в России их жизнь и их родственники не находятся в безопасности. Для многих это просто была вынужденная мера, чтобы продолжить свою работу. Поэтому возникают мысли, что мер безопасности нет нигде, ни в какой стране. Это страшно. Это должно пресекаться. Мы ждем полноценных расследований. В список тех, кого, вероятнее всего, пытались отравить, попали люди, которые имеют антивоенную позицию и могут быть опасны для общественного мнения, за которое, очевидно, все-таки переживают власти, и именно поэтому они уничтожают институт СМИ.
Марьяна Торочешникова: Мы созвонились с главным редактором издания The Insider Романом Доброхотовым,
Роман, почему авторы публикации в The Insider считают, что на самом деле покушений на независимых журналистов за границей было больше, чем те случаи, о которых вам удалось рассказать?
Возникают мысли, что мер безопасности нет нигде, ни в какой стране
Роман Доброхотов: Потому что многие люди не знают, кому сообщать о таких ситуациях, а многие до последнего времени не хотели предавать огласке такие случаи – там, где они не уверены на 100%. Есть какое-то чувство неловкости: люди чувствуют, что их могут счесть какими-то сумасшедшими, мнительными, ипохондриками. Но когда обращаются многие, то сообщить о своем случае гораздо проще. Вот мы сейчас получаем много данных. Правда, пока все интересные случаи были только из России последних лет. Среди жертв отравлений наряду с суперзвездами типа Навального, Быкова, Кара-Мурзы, были региональные активисты, не очень известные широкой общественности, такие как Тимур Куашев, Магомед Рагимов, Никита Исаев. То есть не всегда ясно, по какому критерию люди попадают в список. Поэтому я думаю, что круг может быть гораздо шире.
Марьяна Торочешникова: А кому нужно травить журналистов, уже уехавших из России?
Роман Доброхотов: Мне кажется, Путин рассматривает журналистов и активистов примерно так же, как комбатантов на поле боя: он считает, что это легитимные мишени, те враги, которых можно травить и убивать. И даже если не убивать... Елена говорит, что она может работать только по три часа в день. Своей профессиональной цели фээсбэшники добиваются таким образом – они выбивают журналиста из строя и запугивают остальных. Так что это такой террор, попытка навязать атмосферу страха и заставить людей уйти из этой сферы деятельности.
Марьяна Торочешникова: На ваш взгляд, заказчиком является Администрация президента, Путин лично, или это самодеятельность ФСБ, ГРУ, каких-то других агентов?
Роман Доброхотов: Я не верю ни в какую самодеятельность в России. В СССР был важный принцип – "инициатива наказуема". Силовики хорошо знают, что никакой инициативы никто никогда в этой системе не проявляет, потому что никаких бонусов от этого нет, а проблем много. Я уверен на 99%, что списки на отравление согласовываются лично с Путиным. Тем более я знаю, какой Путин микроменеджер. Когда он жил в своем знаменитом дворце в Геленджике, он там даже лично выбирал, какие кустики будут под его окнами. То есть если какая-то тема ему интересна, он все делает сам. А эта тема ему явно интересна, ведь именно он инициировал всю эту кампанию отравлений, начиная с Щекочихина. И мы видим, куда ездили отравители после своих отравлений. То есть у нас есть стойкое ощущение, что с Путиным все такого рода операции согласовываются предварительно.
Это такой террор, попытка навязать атмосферу страха и заставить людей уйти из этой сферы деятельности
Марьяна Торочешникова: The Insider пишет, что это не "Новичок", а какое-то другое вещество.
Роман Доброхотов: Мы точно знаем, что это не "Новичок" в случае с Костюченко и Баблоян. Мы не уверены, что это не "Новичок" в случае с Арно, потому что там тоже нервно-паралитическое средство: оно может быть "Новичком", просто немного другого типа, чем тот, что был у Навального, Быкова и Кара-Мурзы. А симптомы Костюченко и Баблоян похожи на отравление хлорорганическим веществом, поражающим, в том числе, печень. Одно из таких веществ – дихлорэтан, например. Оно вполне доступно, по сравнению с "Новичком". Его очень сложно обнаружить, потому что оно быстро выводится, и оно летучее: если оно было, например, в стельках ботинок, то уже все испарилось.
СОВЕРШЕННО НЕ СЕКРЕТНО
МВД России хочет получить доступ к переписке россиян, например, в мессенджерах до соответствующего разрешения суда. Для этого ведомство уже разработало поправки к закону "Об оперативно-розыскной деятельности". Правоохранители предлагают приравнять к необходимым для следственных действий данным любую информацию, передаваемую через интернет, то есть все, что хранится в дата-центрах, облачных хранилищах, у операторов сотовой связи и даже просто в мобильных устройствах граждан. Сейчас для доступа к этим данным по закону следует дожидаться решения суда, а предлагаемые поправки могут существенно упростить эту процедуру.
У нас на связи – Яков Ионцев, юрист, сотрудничающий с Фондом "Общественный вердикт".
Критики этого проекта с поправками к закону "Об оперативно-розыскной деятельности" называют его антиконституционным, говорят, что он посягает на неприкосновенность частной жизни, тайну разговоров, переписки.
Яков Ионцев: Формулировка этого закона такова, что можно понять его и как разрешение на контроль любого трафика, который исходит с вашего телефона или компьютера. В принципе, тот закон, который есть сейчас, в его нынешнем виде, уже позволяет осуществлять контроль трафика. Единственное отличие в том, что сейчас для этого требуется судебный контроль, а законопроект предлагает этот судебный контроль отменить. Естественно, возникает вопрос: для чего?
Марьяна Торочешникова: Но ведь и сейчас можно слышать истории о том, как какие-то полицейские или пограничники проверяют переписку у граждан без всяких решений судов. Более того, по-моему, вопрос о доступе полиции к переписке уже рассматривал Конституционный суд России, который сказал, что "все нормально, можно без суда, если очень нужно".
Сейчас для контроля трафика требуется судебный контроль, а законопроект предлагает этот судебный контроль отменить
Яков Ионцев: Да, было такое определение КС. Но уже были прецеденты, когда КС по одному вопросу принимал разные решения по разным делам. Да, сотрудники полиции осматривают телефоны. И сейчас можно ставить вопрос о том, законно ли добыта такая информация. Для использования в уголовном процессе это существенно: доказательства, полученные с нарушением закона, являются недопустимыми.
Марьяна Торочешникова: А для обычных граждан что-то изменится с принятием этих поправок? Они вообще это заметят?
Яков Ионцев: Возможно, что и нет. Но нарушение тайны переписки – это нарушение, независимо от того, заметил ли это субъект переписки.
НАВОДНЕНИЕ В ПРИМОРЬЕ
29 населенных пунктов оказались в зоне затопления во время наводнения в Приморском крае. Погибли три человека, в том числе двое подростков. Больше всего пострадал город Уссурийск – здесь под воду ушло 40% территории. Люди лишились домов, документов и ценностей. А все потому, что строители дамбы за 300 миллионов рублей, защищающей город, ошиблись в расчетах.
ВЫБОРЫ УВОДЯТ В СЕТЬ
Российские власти готовятся к выборам на оккупированных территориях. Помимо них, в Единый день голосования в десятках регионов страны будут выбирать глав регионов, в том числе в Москве и Московской области, и региональные парламенты. Центризбирком разрешил голосовать дистанционно, то есть по Сети, в 24 регионах России. У наблюдателей и оппозиционных кандидатов именно электронное голосование по-прежнему вызывает много вопросов.
На связи с нашей студией – руководитель Общероссийского общественного движения "Голос" Станислав Андрейчук.
Станислав Андрейчук: В этом году у нас действительно очень большие выборы: смогут проголосовать порядка 60 или 70 миллионов человек, то есть больше половины страны. Сколько из них придет – большой вопрос, потому что во многих случаях выборы не очень заметны. Это очень сильно зависит и от региона. Страна большая, регионы очень разные, и ситуация с выборами везде разная. У нас, кроме мэра Москвы, в этом году избираются губернаторы 21 региона, в том числе таких огромных и богатых регионов, как Якутия, Красноярский край, которые сопоставимы с целым Евросоюзом по территории, там есть и экономический потенциал. В Тюменской области избирается губернатор, в Подмосковье, и много-много еще других. Больше чем в 20 регионах избираются депутаты Законодательных собраний, то есть региональный парламент, избирается дюжина городских Дум. И еще мэр Хабаровска – один из редких мэров городов, который до сих пор продолжает избираться населением. У нас осталось всего пять или шесть таких административных центров.
Страна большая, регионы очень разные, и ситуация с выборами везде разная
Если посмотреть на Москву или Подмосковье, то там выборы почти незаметны, потому что конкуренции Сергею Собянину и Андрею Воробьеву тоже нет, да и не допустили бы на эти выборы никого из тех, кто мог бы эту конкуренцию составить. А вот в некоторых регионах все довольно интересно. Например, впервые за много-много лет идет очень конкурентная губернаторская кампания в Хакасии. Там действующий губернатор – молодой коммунист Валентин Коновалов, которого в 2018 году неожиданно для Кремля и для него самого избрали главой региона. Кремль не хотел видеть его во главе Хакасии. Вот он сейчас ведет очень конкурентную кампанию против выдвиженца Кремля – "единоросса" Сергея Сокола, который вернулся с фронта с Орденом мужества. При этом региональные элиты перебегают из "Единой России" в КПРФ, настоящие "тяжеловесы", фактически отцы-основатели Республики Хакасия.
Есть интересные выборы в Законодательные собрания, тоже не очень предсказуемые. В общем, на некоторых территориях идет достаточно живая избирательная кампания. А где-то все традиционно тихо и незаметно.
Марьяна Торочешникова: Ничего не может прилететь, условно говоря, из-за Урала, для того чтобы зашевелились и запереживали власти в Москве, что народ-то голосует как-то иначе?
Станислав Андрейчук: Власти в Москве как раз очень переживают. В Хакасию недавно вылетал целый заместитель Кириенко, чтобы разбираться с местными элитами, которые бунтуют. Но у нас страна очень москвоцентричная, журналисты почти все в Москве. А с момента фактического введения военной цензуры и переезда многих редакций за границу ни у кого не осталось региональной сети, поэтому мало кто понимает, что происходит в других регионах. Москва и Подмосковье – это большие и важные регионы, практически 10% всех избирателей страны, но они у нас всегда немножечко искажены, на них всегда обращен избыточный фокус внимания. При этом в других регионах живет суммарно еще больше людей.
В этом году даже чаще происходят скандалы с тем, что кого-то допустили, потому что допускают откровенных спойлеров
Вот Хакасия – маленький регион, но благодаря конкурентным выборам там мы можем посмотреть, что на самом деле происходит с настроениями избирателей в стране. Это как в книжке про Буратино: у Папы Карло висел холст с нарисованным очагом. Вот Хакасия позволяет нам ткнуть носом в этот холст, нарисованный властью, а там, оказывается, дверь в какой-то другой мир.
Марьяна Торочешникова: Неугодных кандидатов просто не допускают до выборов на протяжении нескольких лет. О каких-то еще нарушениях сейчас заявляли потенциальные кандидаты?
Станислав Андрейчук: Как всегда, есть определенные скандалы с тем, что кого-то не допустили по самым разным поводам. Но в этом году даже чаще происходят скандалы с тем, что кого-то допустили, потому что допускают откровенных спойлеров. "Коммунисты России" активно регистрируются сейчас на выборах. Например, на выборах глав регионов парламентская партия "Новые люди" выдвинула кандидатов в шести регионах, зарегистрировалась в пяти, и еще один снялся буквально на днях уже самостоятельно, то есть осталась в четырех. А такая мощная партия, как "Коммунисты России", у которой нет ни одной реально работающей местной ячейки по стране, зарегистрировала своих кандидатов аж в восьми регионах. Самовыдвиженцам практически невозможно зарегистрироваться: формально этот статус существует, а фактически он не работает.
Марьяна Торочешникова: А люди знают, что у них проходят какие-то кампании?
Станислав Андрейчук: С этим тоже есть проблемы. Я буквально на днях специально ходил по Москве и пытался найти хоть какую-то агитацию, однако ее не было. Но тут вопрос в том, насколько реальными являются кандидаты. Формально задача информирования лежит на избирательных комиссиях, но все-таки реальными заинтересованными лицами должны быть кандидаты. Если нет реальных кандидатов, то и избиратели не будут знать о выборах. Как только появляется более-менее конкурентная кампания, о которой пишут СМИ, которую обсуждают люди, информированность тут же возрастает.
Наблюдатели обоснованно заявляют, что контролировать онлайн-голосование невозможно, для этого нет инструмента
Марьяна Торочешникова: А зачем все эти пляски с выборами, если и так известно, кто и где победит?
Станислав Андрейчук: Не всегда известно. Достаточно много территорий, по которым у меня нет ответа ни в процентах, ни по поводу конечного победителя.
Для власти все-таки именно выборы являются основой ее легитимности. Они могут быть сфальсифицированными, но сама процедура совершена. Без этой процедуры президент – не президент, губернатор – не губернатор, депутат – не депутат. Как говорил Наполеон: на штыках можно сесть на трон, но долго усидеть на троне очень сложно. Поэтому нужны политические основания, а они связаны с выборами.
20,5 миллиона человек потенциально могут в этом году проголосовать онлайн. Наблюдатели обоснованно заявляют, что контролировать онлайн-голосование невозможно, для этого нет инструмента. Единственное, что может сдержать онлайн-голосование, это политические риски. Онлайн-голосование, с точки зрения управленческой, – это два человека нажимают на кнопку. Кто контролирует этих двух программистов, тот и управляет выборами, он может посадить любого. Поэтому ставить все карты на онлайн-голосование я бы на месте действующих властей не стал.
Марьяна Торочешникова: А насколько эта система защищена от внешнего воздействия?
Станислав Андрейчук: А этого никто не знает. Нигде же не было открытого кода, никто не может проверить. Единственное, что сейчас радует: по-моему, неделю назад Центризбирком говорил, что 400 тысяч заявок на онлайн-голосование, а это примерно 2% избирателей. Но еще месяц впереди.
