В петербургских судах на этой неделе будут рассмотрены апелляции по административным приговорам активистам, задержанным на Дворцовой площади 8 октября, сами активисты, получившие большие штрафы и по несколько суток ареста, постепенно выходят на свободу. Средства массовой информации довольно широко освещали протестные акции сторонников Алексея Навального 7 октября, в частности, митинг и шествие в Петербурге, в которых приняли участие от 5 до 7 тысяч человек. Гораздо менее известны события, которые можно назвать афтершоком тех выступлений.

8 октября от двух до трех десятков человек, видимо, вдохновленные тем, что накануне людям удалось пройти маршем по улицам города и даже по Невскому проспекту, собрались на Дворцовой площади. Они отказывались оттуда уходить, требуя освободить Алексея Навального, незадолго до акции 7 октября получившего 20 суток ареста за призывы к несогласованному митингу, а также допустить политика до президентских выборов.

Стояние на Дворцовой – "occupy Дворцовая", как некоторые успели назвать эту акцию, – закончилось задержанием 20 человек, обращение с которыми в отделах полиции, а также в судах вызывает возмущение и правозащитников, и самих активистов. Гражданский активист Эдуард Шитик стал свидетелем задержания восьми человек, в том числе своей жены Шахназ, всю группу отвезли в 15-й отдел полиции.

– Люди просто стояли у Александрийского столпа, без плакатов, они ничего не кричали, и вдруг к ним подошли двое и стали выкрикивать разные лозунги – понятно, что это были провокаторы. Полицейские стояли рядом и ждали, потом прибежал ОМОН и стал хватать людей и пихать их в микроавтобус. А потом тех двоих, которые кричали лозунги и тоже попали в микроавтобус, вызвали по именам, и они оттуда вышли. Никто нигде их потом не видел – и ни в каких полицейских участках их не было. Мы считаем это косвенным свидетельством того, что они были провокаторами, специально засланными, чтобы появился повод задержать людей.

А люди там стояли, чтобы организовать пикет за свободу собраний и митингов, с требованием отпустить Навального, с призывом к Путину уйти на пенсию и больше не баллотироваться. Задержанных привезли к 15-му отделу полиции и держали там около трех часов в холодном микроавтобусе, не оформляя протоколов задержания. На мое требование оформить протоколы мне в отделе полиции сказали, что к ним никого не доставляли и их это не касается. Старший лейтенант полиции, стоявший в группе полицейских возле микроавтобуса, сказал, что они там на месте составляют протоколы доставления. Я стал звонить правозащитникам из группы "Помощь задержанным Петербурга" и в штаб Навального.

Приехали очень быстро две правозащитницы, стали звонить в 15-й отдел полиции и требовать начальника, буквально через 15 минут приехал полковник, начальник отдела. Одна из правозащитниц попросила его посмотреть, кто же сидит там в микроавтобусе, он говорит – пойдемте посмотрим. Выходим – микроавтобуса уже нет. Я обежал здание и увидел, что задержанных заводят внутрь с другого входа, со стороны ГИБДД. Мы передали им пакеты с едой и воду. Но правозащитники, которые добились права посмотреть, какие там условия, в каком состоянии камеры, узнали, что ни нашу еду, ни воду задержанным не передали, но главное – их там оставили на ночь, а вместо спальных мест представили два металлических стула и стол. Вот они там часа два-три кое-как покемарили, а на следующий день на два часа был назначен суд в Калининском районе. Когда их туда повезли, на всех нацепили наручники.

Судья всех вызывал по одному, а когда вызвали Шахназ, она сказала, что хочет дождаться своего адвоката, который был в здании суда, но в другом кабинете. Судья ждать отказалась. Когда Шахназ возмутилась, ее удалили из зала, и заседание проходило без обвиняемой, без свидетелей, без защиты. Между двумя заседаниями ей стало плохо в коридоре, ей вызвали скорую и повезли в Елизаветинскую больницу в сопровождении двух полицейских. И тот, к которому были пристегнуты ее наручники, так и ходил с ней по всем 4 кабинетам, ей приходилось даже раздеваться в его присутствии. Даже в туалете с нее не сняли наручники! Это называется – пытки. Ее осудили на пять суток по статье 19.3 – за то, что она не повиновалась законному требованию полицейского освободить площадь.

Вот как рассказывает о своем пребывании в 15-м отделе полиции сама Шахназ:

– Когда меня задерживали, омоновцы так быстро волокли меня в автобус, что повредили мне ногу: там ступенька высокая, я не успела ногу поднять, они меня бросили туда, я упала и очень сильно ударилась. Сначала мы три с половиной часа сидели в холодном микроавтобусе – таком старом, железном. У меня отобрали все, и телефон, и даже очки. Видите ли, в очках стекла, и я могу себе повредить. Так что когда нас завели, наконец, в 15-й отдел полиции, я не могла читать и подписывать никакие протоколы. Нам принесли передачи, много еды и воды, но полицейские нам не дали ни крошки, сказали – не положено.

Но главное – нам не давали спать. Посадили меня на ледяной железный стул с дырками, а напротив два полицейских сидели. Я просила: дайте мне спать, вы обязаны предоставить мне спальное место, но они все время отвечали: через час дадим, потом через два, оформляем документы. А одного парня положили спать в камере, так он говорит, там было столько клопов, что глаз было не сомкнуть. Я просила есть и пить, но только на другой день мне предложили их еду – ледяной рис с чем-то, похожим на котлету, из холодильника. Но я не смогла это взять в рот – меня колотило от холода после ночи на железном стуле. Я просила: дайте мне банан из пакета, который мне передали, он хотя бы не холодный – ни за что не дали.

Но самое ужасное было в больнице. На следующий день нас повезли суд, а я же 30 часов была без отдыха, у меня ноги отекли, особенно та, которую я ушибла из-за омоновцев. И вот меня отправили в больницу с полицейским, и я была в наручниках все время – одна рука пристегнута к его руке, так мы и ходили по кабинетам – как будто я страшная преступница, которая десять человек убила. Это было унизительно – мне делали УЗИ почек, пришлось раздеваться до пояса, врач просила снять с меня наручники, но полицейский сказал, что у них на окнах нет решеток и они меня одну в кабинете не оставят. Мне надо было лечь на кушетку, и вот я лежу, а он все время что-то в карманах ищет, и моя рука тоже по его карманам елозит.

Потом надо было анализ мочи сдать – так он и в туалете даже меня не отстегнул! Врач выписала бумажку с назначениями, но он не разрешил мне ее взять, а потом сказал, что она потерялась. В суде я тоже ничего не читала и не подписывала без очков, времени ознакомиться с делом мне тоже не дали. Остывший чай и кусок булки – первый раз за сутки – я получила уже в изоляторе. Меня там спросили, почему меня так трясет – меня колотил озноб от голода, холода и бессонницы. Я им рассказала, что мне не давали есть, пить и спать, и они сказали: да, 15-й отдел этим славится. Меня там пытали и унижали, и теперь я хочу как можно скорее взять записи камер наблюдения из больницы – чтобы доказать, что меня незаконно водили всюду в наручниках. У них, между прочим, там наркоманы, и те без наручников сидели, а нас всех сразу заковали. Это было оскорбительно, унизительно – это были настоящие пытки.

Некоторые из задержанных на Дворцовой площади получили 10 суток, некоторые 15, а гражданский активист и участник движения "Артподготовка" Рафаэль Гайнутдинов за пребывание на площади был наказан трижды. Он находился в первой группе задержанных, которым дали всего по трое суток. Но когда он отсидел их и вышел на свободу, его уже ожидали 12 полицейских – его сразу задержали снова – и снова арестовали, уже на 10 суток по статье 20.2, пункт 2 – организация несанкционированного митинга, так что сейчас он снова сидит в изоляторе на Захарьевской, 6.

Историю с двойным задержанием Рафаэля Гайнутдинова описал на своей странице в фейсбуке правозащитник Динар Идрисов. Его пост называется "Трижды наказан за свободу!", и там говорится, что активист "трижды привлечен к административной ответственности за митинг на Дворцовой площади, которого не было. Вечером он получил еще 9 суток административного ареста к 3 уже отсиженным и 10 000 административного штрафа". По мнению Динара Идрисова, дело Рафаэля Гайнутдинова выделяется в новейшей истории преследования гражданских и политических активистов.

– Рафаэль Гайнутдинов трижды наказан за одно и то же – за невыполнение требования полицейского, которого на самом деле не было. И требование это – прекратить митинг, которого тоже не было на Дворцовой площади. Это можно сравнить с тем, как депутат Законодательного собрания Максим Резник после акции 12 июня получил три административных протокола, правда, привлечен к ответственности он был все-таки только дважды: практика двойного привлечения используется довольно активно. А здесь Гайнутдинов вопреки закону получил три наказания – административный штраф 10 000 рублей и два раза арест, он будет освобожден только 19 октября.

А вообще, ситуация с задержаниями 7 октября кардинально отличается от ситуации с задержаниями 8-го. Общефедеральная установка на 7-е число для территориальных органов полиции, Росгвардии, ФСБ и центров противодействию экстремизму, которые, по сути, являются политической полицией, была такова: не особо выпячивать протестные настроения в день рождения национального лидера в СМИ, в соцсетях, в интернете. И еще надо было не дать повода к формальной фиксации протестов в правовом пространстве, поэтому протоколы, составлявшиеся по поводу задержаний 7 октября, не были связаны с нарушением порядка проведения акций. Власть вообще не признает, что в этот день были митинги и задержания, все протоколы – о нарушениях правил дорожного движения или общественного порядка, но участников общественного мероприятия там не было.

А 8 октября решение принимали уже местные власти, и это было подавление радикализации протеста, под которым понимается занятие городских пространств всякими постоянными пунктами активности, палатками, лагерями. В этом смысле настроение движения "Артподготовка", или так называемых "мальцевских" (по фамилии их лидера Вячеслава Мальцева, уехавшего за границу и объявленного в федеральный розыск. – РС), которые считают, что близится час Х – точка невозврата или начала революции, совпала с настроениями нескольких протестных групп без общего центра, которые заявили 8-го числа, что они продолжат на площадях протест, начатый на улицах Петербурга 7 октября.

И образовалось место скопления людей у Александрийского столпа на Дворцовой площади – это не было митингом, это, скорее, напоминало именно захват пространства, они там просто стояли, принесли палатку, правда, не разворачивали ее, но и с площади не уходили. Вскоре по сигналу сотрудников в штатском центра "Э" подбежали провокаторы и начали выкрикивать вчерашние лозунги – "Путин – вор!", "Мы здесь власть!". Задержали по указанию сотрудников политической полиции два десятка человек и развезли по дальним отделам полиции, чтобы затруднить оказание материальной, юридической и информационной помощи.

По словам Динара Идрисова, задержание группы людей не прекратило символическое стояние на Дворцовой площади – 9 октября там продолжили дежурить активисты, и параллельно появились центры активности в Александровском парке у метро "Горьковская" и на Исаакиевской площади. И это несмотря на беспрецедентно жесткие приговоры – двое из задержанных получили по 250 000 рублей административного штрафа. Динар Идрисов подчеркивает, что сейчас полным ходом идет обжалование задержаний, действий сотрудников полиции и постановлений о привлечении к административной ответственности, апелляции по делам арестованных будут рассматриваться в судах в ближайшие дни, начиная со вторника:

– Особую тревогу вызывает применение силы со стороны полиции, мы знаем о случае применения приемов боевой борьбы, неадекватной физической силы, наручников, резиновых дубинок – это, прежде всего, случай с серьезным рассечением головы Марины Букиной из группы "Помощь задержанным" 7 октября. Мы знаем также, что ни на один из этих случаев не отреагировала прокуратура, что в какой-то степени поощряет полицию к применению физической силы в отношении мирно протестующих граждан и в дальнейшем.

И я должен сказать, что какими бы ни были изменения в законодательстве, они далеко отстали от правоприменительной практики. В докладе Совета Европы по правам человека, опубликованном в сентябре, говорится о свободе собраний в России, о том, что действующая правоприменительная практика еще в большей степени, чем законодательство, фактически исключает для граждан Российской Федерации возможность реализовывать свое право на свободу мирных собраний, не рискуя подвергнуться насилию со стороны органов правопорядка и быть привлеченными как к административной, так и к уголовной ответственности без совершения каких-либо общественно опасных поступков.

С такой точкой зрения не совсем согласен известный петербургский адвокат Сергей Голубок:

– Это очень упрощенный взгляд, потому что законы – это и есть правоприменительная практика. Законы – это то, как они применяются, а не то, что в них написано, отделять одно от другого интеллектуально опасно. Законы – это то, как себя ведут субъекты правоотношений, в данном случае – власть в лице полиции и граждане, которые пытаются реализовать свои конституционные права. Ситуация повторяется, и речь идет о нарушении различных прав: как права на свободу собраний, так и права на справедливое судебное разбирательство и личную неприкосновенность. Эти задержания и аресты – продолжение нарушений прав человека и фактического запрета на проведение оппозиционных митингов в центре Петербурга, с которым мы столкнулись в этом году.

– Сергей, уже поданы иски на действия полицейских, на постановления о привлечении к административной ответственности. Как вы думаете, какова будет судьба этих исков?

– Они будут рассмотрены российскими судами, потом в случае необходимости – Европейским судом по правам человека. Предсказывать решения судов я не могу, но я не считаю, что отказные решения – это плохо. Они тоже нужны людям для полного осознания ситуации, в которой они существуют. Я не думаю, что тут нужно говорить о том, что если людям откажет российский суд, то это очень плохо – ничего, пожалуются в Европейский суд. Не думаю, что в этом случае применимы категории "проиграл – выиграл": еще неизвестно, кто выиграл. Тут проиграли все, в том числе полицейские, которые вынуждены заниматься несвойственными им функциями – думаете, они этому рады? Я не вижу, кто тут вообще в выигрыше.

Адвокат Борис Грузд считает задержания с применением силы, жестокое обращение с людьми и суровые административные приговоры целенаправленной политикой запугивания со стороны российских властей.

– Видимо, было дано какое-то указание из достаточно высокого кабинета – уж очень слаженно работают и силовики, и суды, демонстрируя, что вы не сможете найти защиту в суде. Суды в этом процессе играют, на мой взгляд, неприглядную роль подручных. Возможно, некоторым судьям это может не нравиться, но они вынуждены играть эту не очень красивую роль.

– А отказаться от нее невозможно?

– Возможно – поставив под угрозу свое благополучие. Одно из достижений путинского режима – очень высокая зарплата судей. Этой работой стали дорожить, так что проявить свое истинное отношение к этим делам, самостоятельность, да и просто поступить по закону – это значит проявить нелояльность. Поэтому решения судов прогнозируемы, они написаны по шаблону, не отступая от линии партии. Даже в тех немногих случаях, когда суды позволили себе отступить от нее, их решения были вышестоящим судом отменены. И я думаю, их взяли на заметку.

– А что касается обращения полицейских с задержанными, все эти дубинки, наручники – можно ли добиться наказания за эти злоупотребления?

– Знаете, мне кажется, в современной России на это нет никаких надежд. Полнейшая безнадега. И если что-то и можно сделать, это зафиксировать вопиющие нарушения закона, чтобы можно было потом апеллировать к действительно справедливому суду – но не ближе, чем в Страсбурге. На мой взгляд, тут было именно политическое решение, которое было доведено как директива до всех органов и должностных лиц, задействованных в этом процессе. В обычных случаях бывает разнобой, один поступает так, другой иначе, а тут все действовали невероятно слаженно – и суды, и полиция, это говорит о том, всем был дан единый приказ. И чтобы и судей заставить подчиниться, уровень должен был быть достаточно высокий.

Я припоминаю подобное массовое давление на граждан Грузии, это был 2006 год – тогда к нам в руки от доброжелателей попала телетайпограмма, из которой следовало, что на совещании по этим задержаниям и выдворениям граждан Грузии приглашались и сотрудники милиции, и председатели районных судов. То есть это такая государственная политика от имени Российской Федерации – что это правильно, полезно для защиты родины от ее врагов, внешних и внутренних.

Рано или поздно тайное становится явным: или участники событий расскажут, какие инструктажи они получали и от кого, или будут опубликованы архивные документы. Сейчас все развивается так быстро, что, я думаю, это произойдет еще при нашей жизни. Я тут недавно наткнулся на один сайт литовский, где были опубликованы рассекреченные в Литве материалы их литовского КГБ. И поскольку они получали указания из Москвы, то там опубликованы союзные документы под грифом "секретно", "совершенно секретно". Наверняка авторы этих документов и мысли не допускали, что они когда-то увидят свет, и тем не менее это произошло.

Борис Грузд полагает, что тайные приказы, которые, по его мнению, сегодня определяют действия местных властей по отношению к мирным протестам граждан, тоже когда-нибудь будут выставлены на всеобщее обозрение.