Объединительная платформа оппозиции

– МВД объявило вас в розыск и подозревает в нарушении статьи о распространении недостоверной информации об армии. Ожидаемый ход со стороны российских силовиков или очередная мелкая неприятность?

– Меня объявили в розыск еще осенью. Сейчас Басманный суд уже арестовал заочно. В случае ареста меня этапируют в Россию. Это процессуальные этапы, которые проистекали в течение всего прошлого года. Я знал о том, что и дело есть, и вроде как не одно дело. Мой адвокат направлял запросы. Но поскольку документов не было, то я эту тему не педалировал, потому что я все время исхожу из того, как может быть. Ведь я в прошлом адвокат, понимаю, что нужно все время доказывать. Когда я говорил, что какие-то дела есть, я ждал, пока они обнародуют. В августе 2023 года мне было предъявлено обвинение по статье 207.3 –"Фейки против российской армии", точнее: "Распространение недостоверной информации". Я иду по той же линии, какую уже прошли несколько видных, публичных лиц. Невзорова уже осудили, Белоцерковскую, ряд журналистов, Майкла Наки, по-моему, еще каких-то. Уже им выписали, что называется, реальный срок. Эти суды могут проходить заочно, потому что эта категория статей подпадает под заочное осуждение – тяжкие, особо тяжкие преступления. Я нахожусь в списке иноагентов с апреля 22-го года, равно как и нежелательных лиц – Генпрокуратура в отношении меня выносила решение. Ничего особенного, экстраординарного не произошло.

– В последние месяцы вы стали мощной медийной фигурой. Есть ли у вас политические амбиции?

– Я могу становиться мощной фигурой в массмедиа, могу перестать ею быть. Невозможно реализовать эти политические амбиции. Я к этому немножко с иронией отношусь. Будем честны, Россия в нынешнем своем виде – это тоталитарная система, в которой не то что выборов, там никакой политики нет. Поэтому мои амбиции не простираются дальше борьбы с этим режимом, с этой властью. И если эта цель может считаться политической, то я – политик, я этим занимаюсь все годы. Не то чтобы я от этого уходил когда-то серьезно. Ведь я все-таки был депутатом парламента, в прошлом был хотя и адвокатом, но занимался и политической деятельностью, состоял в оппозиционных организациях – в "Солидарности", в Форуме свободной России, во всех мыслимых и немыслимых организациях. Поэтому с этой точки зрения, политиком против действующей власти в России я, безусловно, являюсь.

– Не претендуете ли вы на роль фронтмена политиков и общественных деятелей в эмиграции, которые пока никак не могут объединиться в какой-то институт сопротивления?

– В персональном качестве – нет. Есть люди гораздо более достойные, чем я. Это сидящий в тюрьме Алексей Навальный, который просто физически не может осуществить эту функцию. Михаил Ходорковский, проведший 10 лет в тюрьме. В русской тюрьме 10 лет – это очень важная награда. Политические подходы, взгляды... Но здесь имеет значение бэкграунд. Поэтому ничьего места я оспаривать не хочу и не считаю себя вправе. Тем не менее я хочу выполнить какую-то самостоятельную, индивидуальную роль, и в этой части действительно считаю, что некоторые мои проекты направлены, в том числе, на консолидацию оппозиции. Я пытаюсь создать платформу для альтернативного голосования. Вряд ли она заработает хорошо на выборах 17 марта. Но потом, через какой-то этап она даст о себе знать и очень будет полезна для оппозиции в целом, для ее объединения. Не потому что я такой эксклюзивный, а потому что другие не стали этим заниматься.

– Можете озвучить вашу идею?

– Могу описать, как она работает. Я осуществляю руководство политической частью проекта. Есть программисты, которые предложили мне форму поиска легитимности для оппозиции в эмиграции. Платформа предполагает возможность наделения активным избирательным правом людей, граждан России на дистанции, то есть предлагается действовать через интернет. Нужно ведь решить главных два вопроса. Первое – это анонимизация, то есть надо сделать так, чтобы персональные данные не уходили, не попадали в руки недоброжелателей: российских спецслужб, хакеров. Второе – это строгость наделения этим активным избирательным правом, возможность голосовать для граждан России, обладающих паспортом, совершеннолетних, дееспособных.

– Как это технически осуществить, находясь вне России?

– Непростая задача. Притом что мы видели проекты дистанционного голосования негативного качества. Мы говорим о российских выборах, там тоже есть дистанционное электронное голосование. Их результаты можно полностью сфальсифицировать при помощи интернета. Это для всех очевидно. Из-за этого негативного шлейфа приходится эти все проблемы заранее продумать. Эта платформа пока еще не обнародована, находится на стадии регистрации приложения в маркетплейсах. Приложение зарегистрировал Google, App Store продолжает сопротивляться. То есть в Play Маркете оно уже есть, но оно пока закрыто, не публично. А в App Store нам приходится преодолевать очень большое препятствие со стороны платформы для того, чтобы его зарегистрировать. Но я надеюсь, что за неделю-две все-таки какой-то результат будет. И когда уже эти платформы будут зарегистрированы, опруфлены эти приложения, мы запустим тестовый вариант, где еще не будут регистрироваться избиратели. Опубликуем открытый программный код, чтобы сведущие люди, профессиональные пользователи и программисты могли проверить, что, действительно, персональные данные не уходят никуда. И только если после этого публичного эксперимента (а там будут привлечены аудиторские и американские, и другие компании) будет публично заявлено "да, персональные данные никуда не уходят из смартфона его владельца", тогда мы запускаем регистрацию избирателей. Если вдруг будет заявлено, что "нет, персональные данные могут уходить", все же есть непреодолимые баги, тогда мы поставим на паузу проект и будем дорабатывать его, пока технически не преодолеем эту проблему.

– Это платформа будет называться Платформа Марка Фейгина?

– Нет. Это будет голосование по выборам. Просто она регистрируется на базе моего аккаунта "ФЕЙГИН LIVE", так проще ее зарегистрировать. Но это будет отдельное приложение.

– Объясните на пальцах рядовому избирателю Иванову, допустим, из Сызрани, на что он должен обратить внимание и на какие кнопки нажать, чтобы стать участником голосования?

– Мое обращение в том, что я являюсь лишь организатором, я предлагаю ему инструмент, позволяющий выбрать себе власть, проголосовать на каком-то из референдумов по каким-то важным вопросам...

– …который вы будете обнародовать…

– Я буду обнародовать, но не участвую в этих выборах, невозможно самого себя выбирать. Хочу заранее предупредить, что я взял на себя роль арбитра, а не участника или манипулятора. Ни в коем случае! Я за это взялся, потому что другие не берутся. Я долго ждал. Два года убеждал своих коллег по оппозиции сформировать какой-то легитимный орган – "Оппозиция в изгнании" или в эмиграции – путем выборов. И почему-то не нашел поддержки. И решил это запустить.

– Виртуальный проект?

– Это только виртуальный проект.

– Какой первый шаг должен сделать потенциальный избиратель из Сызрани?

– Как только зарегистрируют приложение, если у него есть смартфон на базе Android или на базе Apple, скачать программу. В дальнейшем, когда будет подтверждено, что его персональные данные никуда не уйдут, он будет "регистрироваться" и прижимать к телефону биометрический паспорт. Таких выдано 35 миллионов. И данные этого биометрического паспорта остаются в его телефоне, будучи проверенными платформой. Он просто получит оригинальный отпечаток права на единожды голосование 17 марта, если мы успеваем по срокам. Он будет выбирать себе посредством этого власть. Да, эта власть, может быть, не вступит в свои права, она не начнет действовать, но у него появится инструмент, как участвовать в реальной жизни страны, в реальной жизни общества путем выборов, а не то, что предлагает путинская система, суррогат этого всего. Это не выборы, там никого не выбирают, а просто объявляют с потолка результат. Подмена происходит.

– Ох, как сейчас потирают руки хакеры из ФСБ, чтобы скачать всю базу данных с этой платформы…

– Не на сайте, а именно в приложении это сделать сложнее всего. Теоретически хакеры могут зайти в телефон, смартфон каждого пользователя, но это все на базе блокчейна. Нет никакого сайта, где собираются данные этих пользователей. Поэтому вероятность гарантий того, что эти данные ни к кому никогда не попадут, почти близка к абсолютной. Но ничего абсолютного не существует, всегда риски есть.

– Вы прекрасно помните скандал с ФБК, когда база данных избирателей Навального попала в руки спецслужб России.

– Да. Потому что платформа "Умного голосования" собирала персональные данные у себя на сервере. И насколько я понимаю, агент раскрыл эти данные, передал просто в доступ эти ключи на Лубянку, каким-то кураторам. То есть здесь не будет этого звена. Нельзя будет передать собранные данные... они просто не собираются, чтобы кто-то хотя бы что-то передал. Передать можно анонимный отпечаток, оттиск, наверное, не более того, а в сам телефон, смартфон доступа ни у кого, кроме самого пользователя, нет. Если только его телефон попадет в руки недоброжелателя, откроет код и увидит, что у него есть такое приложение, – только в этом случае он рискует быть узнанным как участвующий в таком голосовании человек. А то, что за Надеждина стоят очереди по 100 тысяч и данные сразу относятся на Лубянку из ЦИК, – это как?

Надежда на Надеждина

– У Бориса Надеждина все происходит публично и никто не играет в шпионские игры.

– Я с вами согласен. Но там точно именно это и происходит. Вот этого никто не может отрицать.

– Какие чувства у вас вызывают эти телодвижения вокруг Бориса Надеждина?

– Я вижу, что большая часть людей, настроенных пацифистски, против власти, хватаются за соломинку. Им хочется поверить, что в этой системе есть брешь, есть какая-то, пусть даже гипотетическая возможность оспорить ее или хотя бы высказать в таком виде "нет", свой протест против того, что творится. Я хочу их расстроить, что это иллюзорное ощущение. Власть никогда не затевает в рамках своих правил проектов, которые чреваты хоть какими-то рисками. Людям хочется в это поверить, но этого недостаточно для того, чтобы это все заработало. В этот раз, как и в случае с Собчак на прошлых выборах, с Прохоровым, в свое время с Хакамадой, будет повторение одного и того же – глубокое разочарование 17 марта тех людей, которые хотят поверить в то, что посредством подобного рода вовлечения в кампанию Надеждина можно хоть на что-то повлиять...

– Вы бы в эту километровую очередь Надеждина не встали?

– Нет, не встал. Я сочувствую этим людям, поддерживаю их, я на стороне этих людей. Но я хочу их вернуть в реальность. Власть никогда не выпустит неподконтрольного ей кандидата, вы начнете играть, пребывая в иллюзиях, по их правилам. И Надеждин, к сожалению, именно такой кандидат. Притом что он внешне симпатичный человек, говорит некоторые вещи, но в целом как был сотрудником Кириенко, так он им и остался, он не может в этой системе быть другим, даже если бы очень сильно хотел. И в этом разница с платформой, которую я создаю, – вы в ней абсолютно свободны, можете голосовать за любых кандидатов, выбирать и слушать их дискуссии на моем канале и на других каналах, без всякой цензуры, обсуждая все на свете, никаких ограничений.

– Ваша платформа будет запущена до 17 марта или дата не имеет значения?

– Она будет запущена точно до 17 марта. Но времени, может быть, немного. И к сожалению, этому проекту чинятся очень серьезные препятствия, Кремль вовлекся в это противодействие, я это доподлинно знаю. Я знаю, идут жалобы в маркетплейсы, в App Store, что "ни в коем случае не регистрируйте, это персональные данные" и так далее. Я знаю, кто это запускает. Притом что еще ничего не обнародовано, ничего не показано, программный код не выложен. Тем не менее я надеюсь, что удастся успеть зарегистрировать в App Store приложение и как минимум люди увидят, что это возможно. Понятно, какого президента можно выбрать, мы отдаем себе отчет. Но главное – люди получат инструмент, они увидят, что так возможно.

– Какие вопросы или опросы вы будете прокатывать через эту платформу?

– После 17 марта, если платформа работает, если в ней значительное число зарегистрировавшихся избирателей, все что угодно. Оппозиция может сказать: "Давайте проведем референдум по этому или по другому вопросу". Вовлечемся все и стимулируем, чтобы было больше зарегистрированных там избирателей, чтобы они могли выбирать. 35 миллионов паспортов!

– И по персонам тоже?

– И по персонам тоже, и новые выборы, и парламент, протопарламент можно выбирать так.

– Назову несколько фамилий, которые на слуху, это отец и сын Гудковы, Леонид Волков из ФБК, Михаил Ходорковский… Есть ли среди этих фигур какие-то ваши соратники, или вы сами по себе политический игрок?

– Сейчас я иду отдельным путем. Уверен, что они за этим внимательно наблюдают. Если проект будет успешен, то, конечно, мы сможем найти общий язык и запустить эту платформу в пользу всех инициатив, которые могут в дальнейшем возникнуть, я уверен, что это будет поддержано. Но как это обычно бывает: ты сначала первый пробеги эту дистанцию, докажи нам, что это все работает, тогда мы подумаем. Это так принято. Люди в оппозиции очень осторожны, они боятся выглядеть смешными, несерьезными, неубедительными, боятся, что в этом есть какой-то подвох... Никто не хочет нести ответственность, я это прекрасно понимаю и ни в коем случае их за это не осуждаю. Они обжигались уже, как Волков и ФБК. Поэтому не надо на них давить. И у меня нет даже намерения кого-то заставлять до всего куда-то вовлекаться. Давайте я пройду этот путь один.

– Оппозиция так и не смогла выработать единый план, как сломать путинский сценарий выборов. Есть ли у вас какое-то ноу-хау?

– Я скажу от себя лично. Я бы все-таки не стал вовлекаться в выборный процесс, понимая, чем он закончится.

Если нужно призвать к бойкоту или говорить о том, что я считаю бойкот более уместной реакцией, то лучше так, на мой личный взгляд, для того, чтобы оставить себя невовлеченным, незамутненным кампанией, которую ведет Кремль. И тогда можно сказать: "Мы с этим Надеждиным ничего общего не имели. Наша задача была торпедирование всей системы выборов". И в этом смысле я за срыв выборов, чтобы они не состоялись 17 марта в России, это уже следующая тактика за бойкотом. Срыв выборов – это гораздо более эффективно, но уже начинаются развилки.

– Но идеи, как сорвать выборы, у вас нет?

– Моя личная идея в том, чтобы провести альтернативные выборы.

Путин и война

– Каковы шансы не признать выборы президента России как процесс, нарушающий международное право? Выборы пройдут на оккупированных территориях.

– Шансы не очень велики. Действительно, проведение выборов на оккупированных территориях – фактор, не дающий основания их признавать. Но такое уже было: с 14-го года Крым голосует и на выборах президента, и на выборах парламента. И на референдуме в 20-м году, в июле, по изменению Конституции Крым участвовал как субъект Российской Федерации. Севастополь и Крым. Легитимность или нелегитимность – вообще вопрос не ставился. Может быть, никто Путина не поздравлял с каждым новым решением, с каждым новым выбором, но и мы не видели больших высказываний про то, что Путин больше не легитимный президент. А от кого мы такое слышали? Я даже не говорю об ООН. ООН – это организация, от которой мало чего дождешься. Даже от Европы, Америки такого не было. У меня подозрение, что и в этот раз от того, что, действительно, выборы пройдут в четырех еще областях – Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской (их частях, наверное), Запад, скорее всего, промолчит. А в кулуарах будут говорить: "Мы выступили бы, что это нелегитимно, и все мы понимаем, что это нелегитимно, но кто будет партнером по переговорам о войне? Мы же не можем обойти Путина как легитимную или нелегитимную, но фигуру, которая контролирует власть в России. Поэтому мы лучше промолчим".

Отцы и дети

– Что вы ожидаете от Путина на линии фронта до и после выборов? Какие могут быть сюрпризы?

– До выборов будут предприниматься какие-то попытки, чтобы обеспечить их фон, но не резкие движения: пойдешь в атаку, а у тебя в контратаку двинется украинская армия, и эти 60 километров, например, на левом берегу от Крынок до Чонгара пробежит быстро. Я не жду резких действий, наступлений, судьбоносных событий. Наверное, будут продолжаться атаки под Авдеевкой, по линии фронта в Донбассе, может быть, частично где-то на юге еще что-то, в Запорожье. После выборов Путин по полной воспользуется этой своей каденцией и приступит к сильному изменению системы в сторону ее еще большего огрубления. Мой личный прогноз, что во власть будут заведены его родственники в более существенной степени, не только один сын Патрушева – Дмитрий, который уже давно является министром сельского хозяйства. Я жду появления его дочерей, возможно, Воронцовой в качестве министра здравоохранения. Могу не исключать и Тихоновой в качестве министра образования.

– Пока об этом рано говорить.

– Могу и ошибаться, может быть, они осторожничают. Но на промежутке между 70 и 80 годами Путину – хочет или не хочет – нужно трансформировать систему под преемников. Он не может доверить власть кому-то чужому. Это будет молодой кооператив "Озеро" – от 40 до 50. Им нужно укрепиться в этой власти, им понадобится минимум 10 лет, чтобы себя как-то отпозиционировать. Но, скорее всего, этот процесс начнется именно сейчас. Из этих 12 лет Путину нужно потратить 10 на то, чтобы это было естественной передачей власти детям.

– Вы пришли к такому выводу, увидев несколько недель назад большое публичное интервью с дочерью Путина Машей Воронцовой?

– Зачем его показали? Зачем она рассуждает о человекоцентричности России? Почему ей надо идти на экран? Почему ей надо вообще заниматься тем, чем она занимается, – биотех... Юрий Ковальчук стоит за ее спиной. Ведь она миллиардерша, во втором браке за неким Нагорным, у нее благополучная жизнь. У нее дети от Фаассена Йоррита, первого супруга, голландца. Она тоже якобы имела голландское гражданство, но, думаю, они как-то решили вопрос, чтобы не светить его. Я другого объяснения не нахожу, кроме как дети должны быть полноценной частью процесса управления государством. А зачем Патрушева, выпускника академии ФСБ, ввели в качестве министра сельского хозяйства? Что, он сильно понимает что-то в этой области? Он как бы управленец, они могут сказать. Но это же сын Патрушева. Поэтому в этом я вижу определенную политическую линию поведения, оформление ее.

– С сыном Патрушева, министром сельского хозяйства, могут быть риски, есть поучительная история, связанная с преемником Назарбаева, который отправил Нурсултана Абишевича в историю, совершив дворцовый переворот. Связка отец и дочь более надежна.

– Токаеву, да.

– А насколько надежный Патрушев – мы этого с вами не знаем.

– Ничего не знаем.

– Но с детьми чуть попроще. Все-таки дети – это дочь и отец, более тесная связь.

– Самый удачный опыт на пространстве бывшего СССР– это Азербайджан, где сын Алиева правит уже несколько десятилетий после своего умершего отца Гейдара Алиева. Мы видим складывающиеся тандемы в Таджикистане. Сын Эмомали Рахмона, по-моему, мэр Душанбе. Своего сына тащит Лукашенко – Коленьку, и так далее. Путин тоже пытается оставить наследство в виде родственника.

– Легко ли проглотило эту рокировку "отец – дочь" ближайшее окружение Путина? Съедят или все-таки могут быть какие-то проблемы?

– На настоящий момент это проблематично, потому что и война идет фоном, и еще много чего. Кто такие его окружение? Я предлагаю посмотреть на коллегию ФСБ России – там молодые, очень агрессивные генералы, сменившие, например, первого зама Бортникова – Смирнова, там есть генерал Королев, есть генерал Ткачев. Там масса людей, которые обладают многомиллиардными состояниями, гигантским влиянием, и явно их амбиции простираются дальше их постов – членов коллегии, первого зама, замов… Притом что это 50 лет, 51, 52. Лица скрыты, никто не знает даже, как они в большинстве своем выглядят. Но эти люди, безусловно, видят несколько по-другому кадровое будущее России. Они никогда об этом не скажут, никто не узнает их истинных намерений. Но факт, что они с властью и реальными ее рычагами. Я думаю, в настоящую минуту, если бы поставили дочь, ту же Марию Воронцову, а она по возрасту соответствует, преемником Путина, а он сам уехал бы отдыхать, это бы не прошло. А через 10 лет – бог знает, вполне может состояться такая передача.

– Тут есть вопрос харизмы. Мы не знаем, насколько сильная личность одна или другая дочь.

– А когда Путин приходил, у него сильная харизма была?

Про Алексея Арестовича

– Вам интересно говорить про Арестовича или скучно?

– Я был сейчас в Нью-Йорке, выступал в зале Oceana Theater в Бруклине. Много было вопросов об Арестовиче. Мне кажется, все, что с ним произошло, – это закономерный итог: оказаться на чужбине, оказаться вне пределов Украины. Я не считаю, что его кто-то арестовал бы в Украине. У него были бы проблемы, было бы много хейта. Как раньше ему в 22-м году высказывали слова благодарности и хорошего отношения, так теперь высказывали бы совершенно обратные слова. А он не готов к этому. А когда ты занимаешься политикой или общественно значимой деятельностью, или выступаешь как информперсона, медийная персона, надо быть готовым и к тому, и к другому, что ты получишь не только заслуженную благодарность, но и незаслуженный хейт и заслуженные вполне порицания. Мне кажется, Алексей Арестович как-то не сумел с этим справиться. Хорошо любоваться собой, когда тебя все любят. А ты попробуй, когда тебя все ненавидят, оставаться таким же.

– Какую игру затеял Алексей Арестович, некогда ваш спарринг-партнер по стримам?

– Мне сложно гадать. Я не слежу за его творчеством, поверьте, у меня хватает дел. Но то, что он говорит, – это диаметрально противоположно его высказываниям, когда он участвовал в эфирах со мной. Например: "У нас есть претензии к Западу вместе с Путиным". Понятно, что это образ. Но почему же ты с больной головы на здоровую? Иск-то в другую сторону надо предъявлять, да еще и с кем. Далее. Он говорит: "А я манипулировал вами. До момента, пока не было чудовищного обстрела в конце декабря, я вызывал у вас то ли страх, то ли испуг, а теперь, наоборот, я хочу вас мобилизовать". Ты не можешь так общаться с людьми, если ты политик. Если ты тьютор, психолог, коуч, ради бога. Но ты-то претендуешь на роль чуть ли не президента, нельзя. С людьми надо всегда говорить как есть и оставаться таким, какой ты есть. А если ты "я вам говорил неправду, но это в ваших же интересах" – вот это, мне кажется, очень нехорошо.

Война как угроза путинской диктатуре

– Где в этой конструкции слабое звено Путина?

– Слабое звено Путина – война. Он ее и хочет поэтому закончить, на своих условиях, записать себе в актив то, что он может получить: 20% территории Украины, нейтральный статус, перспективу дальнейшего военного продолжения через какое-то время, захватить всю Украину. Но война продолжает оставаться уязвимым местом Путина, потому что она не прошла, не случилась по задуманному плану. Киев за три дня не получился, уже два года, как война идет, и она несет издержки, безусловно, это гибель военнослужащих. Вообще 500 тысяч погибло, как пишет The Guardian. Это еще ситуация осени. Огромная цифра! А сейчас еще больше, видимо. Издержки – это и санкции. Война для любой диктатуры, не только путинской, – это вызов, который система не выдерживает: либо саму войну проигрывает, либо ее последствия убивают. Поэтому она продолжает оставаться головной болью. Все остальное более-менее зачищено и более-менее контролируется. Создан такой аппарат подавления, репрессивный аппарат, который контролирует ситуацию внутри России полностью. И только внешние вызовы могут создавать какие-то риски. Еще один риск – Путин может умереть.

– На наших похоронах Путин еще простудится.

– Не думаю. Я не знаю, как это объяснить, но у меня почему-то есть ощущение, что ему рекорд долгожительства не поставить.

– Откуда может прилететь "черный лебедь"?

– Это все равно будет связано с войной так или иначе. Можно считать таким недолетевшим "черным лебедем" события 23-24 июня с рейдом Пригожина, с "Маршем справедливости"? В общем и целом, да. Но это же невиданная вещь – военный мятеж в новых условиях, да еще такой, в таком виде, когда за полдня фактически доехали до Ступино, не встретив никаких препятствий ни в Ростове, ни по всей трассе, через Воронеж и дальше. Что было один раз, повторится еще. Это не я сказал, это в Библии написано. И с этой точки зрения я не исключаю, что что-то подобное может повториться по-другому, в другом виде. Все равно я это связываю с войной.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться