- Как воюют в Украине заключенные российских колоний, завербованные частными военными компаниями.
- В России возбуждено первое уголовное дело о конфиденциальном сотрудничестве с иностранцами.
- Речь адвоката в суде признали дискредитацией Вооруженных сил.
Видеоверсия программы
СВОБОДА В ОБМЕН НА УБИЙСТВА
Почти восемь месяцев Россия воюет с Украиной. И теперь это уж никак не назвать "специальной военной операцией": на фронте давно не только профессиональные военные и добровольцы-контрактники, но и гражданские, попавшие под мобилизацию, и уголовники. Первые сообщения о том, что частные военные компании вербуют заключенных российских колоний, появились еще в начале лета. Теперь уже и власти этого не отрицают. Грабители, убийцы и даже каннибалы – частная военная компания "Вагнер" вербует на фронт заключенных всех мастей. За верную службу обещают помилование, за дезертирство – расстрел. Но некоторым все-таки удается бежать и сдаться в украинский плен.
С нами основатель правозащитного проекта Gulagu.net Владимир Осечкин.
Владимир Осечкин: К сожалению, география наемничества и вовлечения десятков тысяч осужденных в войну расширяется. И в Пермском крае, и в Челябинской области, и в других прилегающих регионах мы зафиксировали прилеты представителей так называемой ЧВК "Вагнер", незаконного вооруженного формирования, работающего под эгидой Министерства обороны. Буквально вчера-позавчера вереница автозаков заехала на военный аэродром в Перми, и несколько бортов Ил-76 Минобороны отправили заключенных на эту бойню.
Грабители, убийцы и даже каннибалы – ЧВК "Вагнер" вербует на фронт заключенных всех мастей
Их количество уже перевалило за 20 тысяч человек. Это гигантская цифра! В этой вербовке принимают участие не только Евгений Пригожин и филиал ГРУ под названием ЧВК "Вагнер", но также и спецотряд Минобороны под названием "Шторм", еще к этому причастна так называемая ЧВК "Редут", которая базируется в Тамбовской области, рядом с 16-й бригадой спецназа ГРУ. Все это чудовищно! Это говорит о том, что Россия превратилась в самое настоящее failed state, разрушенное государство. Система юстиции, система правосудия абсолютно не работают. Все предварительные расследования и судебные приговоры бессмысленны, когда существует ряд вербовщиков, которые в любой момент приезжают к убийцам, забирают их через полгода-год после вступления в силу приговора, освобождают, выдают оружие и вынуждают участвовать в убийстве теперь уже украинцев.
Марьяна Торочешникова: Журналист Сергей Пархоменко у себя в Фейсбуке предположил, что в истории с вербовкой заключенных есть как минимум второе дно, представители уполномоченных Кремлем наемнических структур предлагают преступникам несколько видов "сервиса". Есть сервис экономкласса, когда уголовник подписывает контракт, его отправляют на фронт, и если он выживает, то через полгода получает помилование, а его семья – некоторую сумму. Второе – это сервис бизнес-класса: уголовник подписывает контракт, по которому его якобы отправляют на фронт, а в действительности разрешают где-то укрыться на полгода, и потом он может получить помилование. В этом случае, естественно, платит уже он. И есть сервис VIP-класса, когда уголовник подписывает контракт, по которому его якобы отправляют на фронт, где немедленно "убивают" – с тем, чтобы он после этого "воскрес" под новым именем и с новыми документами. Насколько оправданны эти предположения?
Владимир Осечкин: Конечно, все это есть. Коррупция процветает и на войне. Ряд силовых чиновников, курирующих этапирование осужденных на войну, тоже греют на этом руки. А самая масштабная, самая распространенная схема заключается в том, что человека действительно убили на передовой (ведь их бросают в основном на передовую, как минное мясо), а те, кто над ним по иерархии, продолжают получать за него наличными денежные средства. По документам значится, что в этой бригаде, например, 200 или 250 человек, а реально уже 100. А на большую часть в следующий месяц кто-то получит деньги и оставит их у себя в кармане, не докладывая в Генштаб о реальных масштабах потерь. То же касается и ЧВК "Редут", и ЧВК "Вагнер". Это "черная дыра", через которую утекает огромное количество денег.
Марьяна Торочешникова: А кто платит-то?
Представители уполномоченных Кремлем наемнических структур предлагают преступникам несколько видов "сервиса"
Владимир Осечкин: Это бюджетные средства, которые через ряд махинаций выводятся для финансирования незаконных вооруженных формирований. Уже все знают, что ЧВК "Вагнер" располагается на территории военной части, имеющей прямое отношение к 10-й бригаде спецназа ГРУ в Молькино. Есть еще несколько аналогичных баз. Например, в Тамбовской области, на территории военной базы 16-й бригады спецназа ГРУ располагается так называемая ЧВК "Редут". И еще несколько подразделений, таких как "Шторм", тоже размещаются на землях Минобороны. Им передаются экипировка, вооружение, арсеналы, боекомплекты и так далее. Туда сумками привозятся наличные деньги, которые им выплачивают под какую-то ведомость, чтобы сохранить хотя бы видимость легитимности.
Мы уже больше полугода занимаемся расследованием grand-коррупции в российской армии. Сергей Шойгу с его ближайшим окружением, с самыми близкими им крупными компаниями заключают государственные контракты на подряды и субподряды. Стоимость государственных контрактов очень сильно завышается. Ежемесячно из бюджета страны выводится по завышенной стоимости более десяти миллиардов рублей, часть этих средств обналичивается и передается бойцам незаконных вооруженных формирований, а львиная доля похищается теми, кто стоит у руля.
Формально эта схема была, конечно, согласована с Владимиром Путиным, ведь без его прямого указания на территории ни одной воинской части невозможно было бы разместить неких "частников". Только Путин мог блокировать работу ФСБ и Следственного комитета, которые не возбуждают и не расследуют уголовные дела по сотням фактов наемничества. Государство скрытым образом финансирует Пригожина, на группу компаний "Конкорд" тоже ежемесячно сваливаются огромные деньги.
Марьяна Торочешникова: Сейчас число людей, готовых участвовать в этой войне, должно увеличиться за счет сотрудников ФСИН: появлялась информация, что во ФСИН поступила какая-то разнарядка на добровольчество.
Владимир Осечкин: Начальству в первую очередь хочется сохранить свои теплые места, а в бой они собираются отправлять тех мальчишек, которые проработали там полгода-год младшими инспекторами. А те, кто был причастен к торговле УДО, льготными условиями содержания и к вымогательствам, никуда не собираются. Революция внутри силового блока произойдет тогда, когда Путин решится направить на войну половину личного состава ФСИН, ФСБ и МВД – вот тогда они развернутся против Кремля.
Марьяна Торочешникова: А как во ФСИН относятся к тому, что к ним приезжают какие-то гражданские люди, вербуют заключенных, а они должны им услужливо кланяться и давать зеленый свет?
Владимир Осечкин: В целом они деморализованы. С гулаговских времен начальников СИЗО и колоний называли "хозяином". А теперь "хозяин" – это официант, который приносит кофе вербовщикам в свой кабинет, а те бросают там бычки на пол. Они унижены, их будто окунули лицом в унитаз. Конечно, они понимают, что допускают ряд нарушений: незаконно проводят вербовщиков на территорию учреждений, в их присутствии совершается особо тяжкое преступление, предусмотренное статьей 359-й Уголовного кодекса – "Наемничество". Все это видят и заключенные, и личный состав. И когда потом сотни осужденных этапируют из учреждений без решения начальника колонии и начальника УФСИН, конечно, они понимают, что они просто пешки. Система поставила их в такие условия, когда они уже сами перестали работать по закону.
Силовые чиновники, курирующие этапирование осужденных на войну, греют на этом руки
Многие региональные управления ФСИН перестали работать по закону задолго до вербовки заключенных, еще в марте, когда из ряда учреждений ФСИН сделали военные концлагеря, когда сотрудников ФСИН заставили стеречь граждан Украины, не сделавших ничего плохого на территории России, которых этапировали по документам (а это более тысячи человек) с формулировкой "лица, препятствовавшие проведению специальной военной операции в таких-то регионах Украины". А сейчас просто, как говорится, "добейте меня танцем": Пригожин со "Штормом" и с Минобороны сделали систему ФСИН преступной.
Марьяна Торочешникова: Перестали ли появляться сообщения о пытках в российских колониях? Градус насилия снизился из-за того, что зэков нужно отправлять на войну?
Владимир Осечкин: Судя по нашей "горячей линии", пытки продолжаются. Буквально вчера началась массовая голодовка в ульяновской тюрьме, где персонал избил несколько осужденных. Просто сейчас уже подобные акции протеста не вызывают никакого резонанса, потому что уровень сочувствия к заключенным в обществе и у мирового сообщества резко снизился. Они видят, как сотни из тех людей, которых мы еще год-два назад искренне пытались защищать, сейчас соглашаются идти убивать ни в чем не повинных украинцев.
ФСБ НАЗНАЧАЕТ ШПИОНОВ
На днях в России возбудили первое уголовное дело по статье о конфиденциальном сотрудничестве с иностранным государством или организацией. И это не госизмена, это новая статья Уголовного кодекса, которая предусматривает наказание – от трех до восьми лет лишения свободы. Первый подозреваемый – житель Пензенской области Павел Пищулин.
Вот комментарий юриста Ивана Павлова.
Иван Павлов: Сейчас, в наше военное время, любая иностранная организация потенциально может быть признана ведущей деятельность, направленную против безопасности России. Именно за конфиденциальное сотрудничество с такими организациями и установлена ответственность по этой новой статье. Но не любое сотрудничество является конфиденциальным.
Сейчас любая иностранная организация может быть признана ведущей деятельность, направленную против безопасности России
На практике пока появилось только одно дело, подробностей мы не знаем, но можем предположить, что, например, общение по любому мессенджеру, который предусматривает какой-то тип шифрования (а сейчас практически все нормальные мессенджеры это предусматривают), рассматривается как конфиденциальное сотрудничество. Также ясно, что по этой статье привлекают к ответственности, если отсутствуют признаки преступления, предусмотренные 275-й статьей УК – "Государственная измена". Мы знаем, что государственная измена может осуществляться в том числе в форме оказания помощи иностранной организации в ведении деятельности, направленной против безопасности России. И вот если гражданин не только установил и поддерживал какие-то конфиденциальные контакты, а еще и оказал какую-то помощь, то это деяние уже будет квалифицироваться по 275-й статье, где наказание от 12 до 20 лет лишения свободы.
Марьяна Торочешникова: А что все-таки российские спецслужбы понимают под "угрозой безопасности государства"?
Иван Павлов: Это еще более размытая формулировка. Скорее всего, тут будут назначаться эксперты из числа сотрудников ФСБ. На такие документы будут ставиться соответствующие грифы секретности, то есть публике они оглашаться не будут, будут просто лежать в уголовном деле, к ним будут иметь доступ сотрудники, сам обвиняемый и его защитник, скованные подписками о неразглашении государственной тайны. Здесь целое поле для произвола!
Марьяна Торочешникова: Стоит ли насторожиться сотрудникам тех немногих иностранных компаний, которые все еще работают в России?
Иван Павлов: Насторожиться надо было уже давно. Формулировка 275-й статьи: оказание помощи, причем любой – финансовой, информационной, консультативной – иностранной организации в ведении деятельности, направленной против безопасности, – достаточно "резиновая", под нее можно подогнать любое действие российского гражданина, если он как-то контактирует с иностранной организацией. Я не вижу большой разницы между новой статьей и прежней редакцией "государственной измены". Просто изобрели новую страшилку, чтобы люди еще больше боялись взаимодействовать с любым иностранным элементом. Ясно, что все это продиктовано характером нашего военного времени.
ПРАВОСУДИЕ И ВОЙНА
Здесь целое поле для произвола!
Более четырех с половиной тысяч протоколов по статье о дискредитации российской армии поступило в суды после начала российского вторжения в Украину, заявил министр внутренних дел России Владимир Колокольцев. Статья, по которой оштрафованы на довольно внушительные суммы тысячи людей, появилась в КоАП 4 марта, вскоре после начала войны, причем дискредитацией ВС России признавали и одежду в "неправильных" сине-желтых цветах, и надписи "нет войне", и пустые листы бумаги. Дискредитацией суд даже счел выступление адвоката в защиту обвиняемого в дискредитации. Это дважды произошло в Калининграде с адвокатом Марией Бонцлер.
Вот что думает об этом адвокат, партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Вадим Клювгант.
От правового государства осталось больше упоминаний в Конституции, чем в повседневной практике
Вадим Клювгант: Неплохо бы заглядывать в законы тем, кто их применяет. Например, в статье 18-й закона об адвокатской деятельности и адвокатуре сказано, что адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности за высказывания, сделанные при осуществлении профессиональной деятельности (кроме тех случаев, когда приговором суда установлен преступный характер действий адвоката). Просто нужно зажмуриться, сделать вид, что никакие законы не действуют, и принять то решение, которое было принято.
Марьяна Торочешникова: Почему же судьи не хотят видеть законов, которые не вписываются в конъюнктуру?
Вадим Клювгант: Судьи не существуют изолированно от всех других. Они состоят на государственной службе и во всем зависят от людей в госструктурах, которые сделали их судьями и могут "сделать назад". Это одно из прискорбных проявлений того, что от правового государства осталось больше упоминаний в Конституции, которые просто нельзя оттуда изъять, чем в повседневной практике. Есть, наверное, дела, в которых все происходит более-менее прилично. Но это же как метастазы, ведь одни и те же судьи рассматривают и резонансные дела, и все другие. Понижается стандарт, вырабатывается привычка, – и от этого уже очень трудно отойти.
Я имею непосредственное отношение к дисциплинарной практике в Адвокатской палате города Москвы, и мы совсем не обделены вниманием со стороны судей, которые всякое лыко ставят адвокату в строку: не так сказал, не так возразил, пререкался, посмел оспаривать какое-то решение председательствующего. Как будто бы у защитника по закону нет всех этих прав, и все, что от него требуется, это чтобы он просто присутствовал на лавке! А если он позволяет себе что-то такое делать, значит, он априори виноват, нарушает закон и кодекс профессиональной этики. Таких обращений со стороны судей сейчас стало значительно больше, чем несколько лет назад.
Обычная рутинная работа превращается для адвоката в некоторый подвиг
Марьяна Торочешникова: Зачем тогда вообще терпят адвокатов в уголовных процессах? Не проще ли их отменить?
Вадим Клювгант: Нельзя отменить все, потому что должна быть "правильная" картина. "У нас есть суд, мы – правовое государство", – говорит российская власть. И защитник – важный элемент общей картины. А степень терпимости зависит от совокупности обстоятельств, связанных с политической конъюнктурой, от состояния гражданского общества, от степени агрессии в обществе. Сейчас степень терпимости к так называемому "злу" в лице адвокатуры находится на очень низкой отметке. Если адвокат работает, как должно – принципиально, настойчиво, профессионально, добросовестно и активно, – то это делать трудно. Обычная рутинная работа превращается для адвоката в некоторый подвиг, сопровождается высокими рисками, тут доходит и до уголовной ответственности.
